Алая река
Лиз Мур
Бестселлер AmazonГлавный триллер года
Они – сестры. Они как два берега реки – очень разные и никогда не сойдутся. Но одной не жить без другой…
Кенсингтон, Филадельфия.
Первое место, куда приходят за наркотиками и сексом.
Последнее место, где вы захотели бы искать свою сестру, спасая ее от серийного убийцы…
БЕСТСЕЛЛЕР NEW YORK TIMES
БЕСТСЕЛЛЕР AMAZON #1
ВЫБОР КНИЖНОГО КЛУБА GOOD MORNING AMERICA
Самый мощный роман 2020 года по версии New York Times, Forbes, Washington Post, Vogue, Marie Claire, Entertainment Weekly, PopSugar, Bustle
Две сестры. Два мира. Две дороги. Одна судьба.
«Превосходный триллер. Созданный на фоне опиоидного кризиса в Филадельфии, это не просто остросюжетный роман – а умная мощная проза, написанная автором, который глубочайше сопереживает своим героям. Совершенно выдающаяся книга. На последних страницах я буквально протестовала против того, что она заканчивается. Я по-настоящему влюбилась в этот роман».
Пола Хокинс
«Пульсирующий саспенсом, от которого захватывает дух, и безграничным состраданием, “Алая река” является одним из тех романов, что определяют развитие жанра в целом. Лиз Мур – это страшная сила, а ее книга возглавит список обязательного чтения для всех в 2020 году».
Forbes
«Это триллер, о котором в нынешнем году будут говорить все».
Bustle
«Этот роман обречен на то, что все любители жанра будут стараться приобрести его сразу же после выхода в свет».
The Washington Post
«Одна из самых громких книг 2020 года».
Marie Claire
«Выверенный баланс жесткости и глубокой сердечности – вот то, что поднимает “Алую реку” с уровня развлекательного пейдж-тернера до книги, которая побуждает вас срочно позвонить любимому человеку».
The New York Times
«Смесь взрывного триллера и проникновенной семейной саги».
Time
«Мур мастерски выписывает отношения сестер – со времени их близости до мучительной агонии отношений, которые, казалось бы, невозможно оживить…»
Associated Press
«Роман “Алая река” вполне мог стать шаблонным чтивом. Но его автор разрушила все возможные стереотипы. Используя форму криминального романа, она создала глубокое и сложное литературное произведение, в котором герои и злодеи стоят рядом и даже часто меняются местами».
Oprah Magazine
Лиз Мур
Алая река
Посвящается М. А.Ч.
Что сказать о нынешнем Кенсингтоне – о протяженных авеню, о резиденциях, более похожих на дворцы, о живописных домиках? Что еще не известно нам про этот город в городе, прильнувший к груди безмятежной реки Делавэр? Здесь процветает деловая инициатива; здесь фабрики столь многочисленны, что дым из их труб застит небеса, а гулом механизмов полнится обширное пространство. В сей земле изобилия счастливый народ не ведает нужды. Отважные мужчины и благородные женщины произвели целое поколение стойких и упорных детей, что станут достойными преемниками своих родителей, когда те завершат земной путь. Да вольется свежая кровь в жилы Кенсингтона, а через них – и в жилы всей Филадельфии! Да будет украшен сим венцом наш славный Континент!
«Город в городе», анонимный автор, 1891 г.
Ни смут, ни разногласий – голосов —
и тех в Земле Блаженных не слыхать.
Покоит остров сей морская гладь,
не наблюдают местные часов…
Нам, лотофагам, ведомо: не смерть
страшна. Куда страшнее – бытиё.
Жестока и жестка земная твердь,
слезьми да кровью не смягчишь ее.
Зачем же очи к небу подымать,
гневить пустыми просьбами богов,
когда уже от них получен в дар
сладчайший полусон, густой нектар
забвения?..
Мерцают пузырьки
с исподу спущенных, как шторы, век;
змеится морок пурпурной реки…
Останься с нами, здесь, бродяга-грек!
Вон, золотом расплавленным залит
песок. Полудня нет: всегда – закат.
К потоку снова обрати свой взгляд.
Неужто всё душа твоя блажит?
Неужто ярче яхонт иль агат,
чем этих вод уверенный распад?
Альфред Теннисон
Из поэмы «Лотофаги»
Список
Шон Гейген, Кимберли Гуммер; Кимберли Брюэр, ее мать и дядя; Бритт-Энн Коновер; Джереми Хаскилл; двое младших сыновей Ди Паолантонио; Чак Бирс; Морин Говард; Кайли Занелла; Крис Картер и Джон Маркс (с разницей в один день, оба – жертвы передозировки); Карло, не помню фамилии; парень Тейлор Боуз; годом позже – сама Тейлор Боуз; Пит Стоктон; внучка бывших соседей; Хайли Дрисколл; Шейна Питревски; Дони Джейкобс и его мать; Мелисса Джилл; Меган Морроу; Меган Гановер; Меган Чисхолм; Меган Грин; Хэнк Чамблисс; Тим и Пол Флорс; Робби Саймонс; Рикки Тодд; Брайан Олдрич; Майк Эшмен; Черил Сокол; Сандра Броуч; Кен и Крис Лоуэри; Лайза Моралес; Мэри Линч; Мэри Бриджес и ее племянница, с которой они были ровесницами и подругами; Джим; отец и дядя Мики Хьюз; два двоюродных деда, с которыми мы редко виделись. Наш бывший учитель мистер Полз. Сержант Дейвис из 23-го. Наша кузина Трейси. Наша кузина Шэннон. Наш отец. Наша мама.
Сейчас
– У нас труп, – сообщает диспетчер. – Герни-стрит, Трекс. Женщина неопределенного возраста. Предположительная причина смерти – передозировка.
Первая мысль: Кейси.
Она, эта мысль, засела во мне крепко. На каждое сообщение о мертвой женщине организм реагирует, как на укол, – содроганием. Затем – нехотя, словно исполнительный, но наскучивший службой солдат – вступает разум. Приводит статистику: за прошлый год в Кенсингтоне от передозировки умерли 900 человек. И Кейси среди них нет. Так какова вероятность, что сейчас речь идет о ней?
Далее, этот караульный, этот ответственный за мою адекватность, наваливается на меня с упреками – где твой профессионализм? Ну же, расправь плечи. Вот так. Теперь улыбочку! Сделай лицо попроще. Брови не хмурь. Подбородок не выдвигай. Занимайся чем положено.
Целый день катаюсь с этим новеньким, Лафферти, по вызовам. Натаскиваю его. В ответ на мой кивок Лафферти откашливается, вытирает рот. Ясно – нервничает.
– Двадцать шесть тринадцать, – произносит он.
Это номер нашей служебной машины. Надо же, запомнил.
– Сообщение анонимное, – продолжает диспетчер. – Поступило с телефона-автомата.
Да, они еще сохранились на Кенсингтон-авеню. Но, насколько мне известно, в рабочем состоянии только один.
Лафферти смотрит на меня, я – на него. Жестом ободряю: давай, задавай вопросы.
– Вас понял, – говорит он в свою рацию. – Конец связи.
Неправильно. Подношу к губам свою рацию. Голос звучит отчетливо:
– Сведения о дислокации?
* * *
Выслушав ответ диспетчера, инструктирую Лафферти: не стесняйся задавать вопросы, а то многие новички-полицейские насмотрелись детективных сериалов, слизнули эту манеру – говорить кратко, будто всё знают. А надо вытащить из диспетчера максимум подробностей.
Прежде чем успеваю закрыть рот, Лафферти обрывает:
– Вас понял.
Меряю его взглядом.
– Супер, Лафферти. Просто супер.
Мы всего час знакомы, а я его раскусила. Лафферти любит потрещать. Мне о нем уже известно куда больше, чем ему обо мне. У Лафферти – амбиции. И гонор. Сноб, короче, этот Лафферти; сноб и пижон.
Он из тех, кто боится, как бы его не назвали нищебродом, или слабаком, или тупым; до такой степени боится, что ни в жизнь не признается в наличии соответствующих проблем. Я, напротив, отдаю себе полный отчет в своей бедности. Особенно теперь, когда Саймон больше не шлет чеки. А как насчет слабостей? Пожалуй, и они наличествуют. Мое упрямство сродни ослиному – я, например, неизменно отказываюсь от помощи. Кроме того, я не из храбрых: едва ли заслоню товарища от пули и даже на проезжую часть не выскочу в погоне за преступником.
Бедная? Да. Слабая? Да. Тупая? Нет, это не про меня.
* * *
Сегодня снова опоздала на планерку.
Стыдно признаться – это уже третий раз за месяц. Ненавижу опоздания. Минимум, который требуется от полицейского, – пунктуальность. Сержант Эйхерн поджидал меня в позе Наполеона.
– А, Фитцпатрик! Милости просим, милости просим… Сегодня вы с Лафферти. Машина номер двадцать шесть тринадцать.
– Кто это – Лафферти? – ляпнула я. Надо же было так опростоволоситься. Жебовски, который вечно сидит в уголке, сразу заржал.
– Лафферти – вот он, – произнес Эйхерн, указывая налево.
Тут-то я его и увидела. Эдди Лафферти, второй день на районе. Уставился в свой пустой блокнот. Когда назвали его имя, окинул меня быстрым оценивающим взглядом. Наклонился, будто заметил что-то неподобающее на собственных ботинках – к слову, надраенных до зеркального блеска. Поджал губы. Тихонько присвистнул. В этот миг я его почти жалела.
А потом он расселся на пассажирском сиденье.
И вот они, факты об Эдди Лафферти, которые открылись мне за первый час знакомства. Ему сорок три года, старше меня на одиннадцать лет. В программу «Личностное и профессиональное развитие» вступил поздновато. До последнего времени работал в сфере строительства, затем прошел медобследование («Тогда спина замучила, – доверительно сообщает Эдди Лафферти. – Она и сейчас еще беспокоит. Чур – это между нами».) Только что закончил курсы. Был женат три раза, имеет троих почти взрослых детей. Имеет дом в горах Поконо. Тренируется с гантелями («Из фитнес-клуба не вылезаю!»). Страдает дефицитом внутренней ротации плеча. И периодическими запорами. Вырос в Южной Филадельфии, сейчас живет в Мейфэре. Сезонный абонемент на «Филадельфийских орлов»[1 - «Филадельфия иглз», т. е. «Филадельфийские орлы» – название профессионального клуба по американскому футболу, выступающего в Национальной футбольной лиге. – Здесь и далее прим. пер.] делит с шестью приятелями. Его последней жене чуть за двадцать. («Наверное, в этом проблема и была. Девчонка она еще».) Играет в гольф. Взял из собачьего питомника двух питбулей-полукровок, их зовут Джимбо и Дженни. В старших классах играл в бейсбол. Кстати, в одной команде с нашим сержантом Кевином Эйхерном; он-то и предложил Эдди Лафферти поступить в полицию. (А, ну тогда понятно!)
