Матильда Старр "Твоя на 10 дней"

Помнится, тогда я себе по-детски уверенно пообещала, что никогда больше даже близко не подойду к клинике. Ни за что. Как будто это зависело от меня.

Увы, пришлось.

Мама осталась ждать за дверью. А я слушала то, что говорил доктор Стивенс, и никак не могла до конца осознать сказанное, уложить в голове.

– Диагноз невесёлый, понимаю, – кивнул он.

– Но мы же с этим можем справиться, да? – с надеждой спросила я.

– Да. Но необходима операция. Потом долгое лечение. А возможно, еще одна операция. Ваша страховка этого не покроет…

Ясно. Для операции нужны деньги. Большие деньги, которых у нас нет.

Перед дверью я немного задержалась, глубоко вдохнула, выдохнула, нацепила на лицо бодрую улыбку и вышла из кабинета. Мама сидела, вытянувшись в струнку на самом краешке кресла, будто боялась в нем потеряться. Маленькая, хрупкая… Прямая спина, в губах ни кровинки.

А глаза… В них не было жизни. Словно диагноз стал приговором и уже был приведен в исполнение. Горло свирепо сдавило, внутри все сжалось в ледяной ком страха. Полоснуло щемящей нежностью и… невольным восхищением. Моя истинная леди, ни звуком, ни жестом не выдающая того ада, что сейчас творился у нее внутри.

Я достану чертовы деньги. Чего бы мне это ни стоило. Умру, но достану!

– Ну! Я же говорила, что все будет хорошо! – весело заявила я, приближаясь к маме, – Конечно, анализы не идеальные, но ничего страшного нет, – я обняла ее за окаменевшие от напряжения плечи. – Доктор сказал, что тебе сделают операцию, и будешь как новенькая.

– Правда? Ты ведь не стала бы меня обманывать?

– Правда. Пойдем домой! А то в ресторан опоздаю.

Рабочий день прошел как в тумане, а ночь я провела, бродя по сайтам в интернете, выискивая клиники, лечебные программы – любую информацию.

И по этой информации выходило, что маме действительно ещё можно было помочь. Лечение, успешно проверенное и обкатанное, существовало: операция, стационар в клинике, а потом реабилитация. Когда я подсчитала, во что оно все выльется, то разрыдалась.

Да, спасение есть, оно возможно и близко. Вот только не по карману. Даже при моих неплохих заработках в дорогом ресторане, такую огромную сумму я смогу накопить хорошо если года за два. И то при условии, что почти ничего не буду тратить. Но у нас нет двух лет. Если лечение не начать прямо сейчас… У нас нет даже года. Это врач сказал мне определённо.

Бессонная ночь с рыданиями, подсчётами, поисками других вариантов, снова подсчётами и снова рыданиями, подошла к концу. К утру я приняла решение.

Мне нужно, просто необходимо занять деньги. Но у кого?

После того как отец умер и выяснилось, что у нас ничего не осталось, пришлось продать дом, все мало-мальски ценные вещи и сменить район, поселившись в небольшой съемной квартире. Количество папиных состоятельных друзей сразу резко пошло на убыль.

Да и какие то были друзья? Так, компаньоны, партнеры по бизнесу, нужные люди. Бизнес закончился, и они закончились тоже. Еще имелись соседи, с которыми приятно устроить барбекю и беззаботно провести вечер. Когда мы съехали, они тоже исчезли за горизонтом. Что же касается маминых подруг… Некоторые из ее «девчонок» вдруг резко перестали бывать дома, когда она звонила. С другими мама порвала связь сама, не желая натыкаться на оскорбительную жалость.

А я… Я так и не обзавелась подругами. Ну, тех, что «вместе и навсегда», «друг за друга горой» и все такое. Приятели были, а друзей не было. Не сложилось. В школе я была ужасно замкнутой. Мне хватало книг, которые я поглощала в немыслимом количестве. Любого жанра и в любом виде: бумажном и электронном, современных и исторических. Шушукаться с кем-то, делясь секретиками, меня никогда не тянуло. Наверное, потому, что настоящей моей подругой всегда была мама. Да, подобное редко, но случается. А после школы все так закрутилось, что стало не до подруг.

Когда я начала работать, то познакомилась с кучей людей. Многие из них охотно пришли бы на помощь. Та же Маргарет, например. Беда в том, что у них тоже не было настолько сумасшедших денег.

И все же… Среди моих знакомых есть один человек, для которого эта немыслимая сумма не будет неподъёмной.

***

Найти его было нетрудно.

Позвонила нескольким школьным знакомым – всем тем, кому не решалась звонить раньше – и тут же получила исчерпывающую информацию.

Алекс тогда уехал на заработки, но полученные деньги не тратил, а вкладывал в дело. Ему чертовски везло, за что бы он ни брался: акции, торги на биржах, производство… Всегда в плюсе. Эдакий современный царь Мидас, который одним прикосновением превращал в золото все, к чему прикасался.

А может, не в везении дело, а в упорстве и гибком, цепком уме? Попутно меня расспрашивали, где я, куда подевалась и как дела, вываливали кучу новостей про бывших одноклассников и наперебой рассказывали про невесту Алекса, которая… вроде бы певица. Или актриса? Но точно восходящая звезда.

Может и так. Мне её лицо показалось смутно знакомым. Впрочем, голливудские красавицы все похожи друг на друга, словно сошли с конвейера клонов. Но это неважно…

Важно другое: среди массы ненужной разрозненной информации удалось выловить адрес его офиса. И тщательно записать.

Я решила не звонить. Не очень представляла, что я ему скажу по телефону. Судя по тому ледяному взгляду, которым он окатил меня в ресторане, он просто бросит трубку, как только услышит мой голос. А при личной встрече у меня все же есть шанс его уговорить. Маленький призрачный шанс. Единственная надежда.

Глава 4

Такси медленно ехало по улице. Банки, торговые площадки, рекламные агентства, офисы крупнейших компаний… Именно в этом районе сосредоточена деловая и финансовая жизнь города, здесь царит дух больших денег и масштабных сделок. И здесь же сконцентрировано абсолютное большинство небоскребов.

В остальных районах их практически нет, по крайней мере, в таком количестве. Разные, классической постройки и современные монстры сплошь из стекла и бетона, они теснятся словно свечи, натыканные в торт долгожителя, уходят макушками в небо. А по улице, с гарнитурами в ушах и стаканом кофе в руке, торопливо снуют мужчины в пиджаках и женщины безупречно офисного вида.

Такси затормозило возле высотного бизнес-центра с огромным стеклянным козырьком над входом. Я прошла через турникеты, показав документы секьюрити, поднялась на лифте. Нужный мне офис занимал несколько этажей, но обнаружить дверь с надписью «Генеральный директор мистер Алекс Картер» удалось довольно быстро.

Перед ней я остановилась, не решаясь сразу войти. Слишком многое зависело от этого разговора. Слишком многое.

Я выдохнула и огляделась. Белые стены, темные полы, репродукции по обе стороны коридора и двери, двери, двери. Обычный офис, ничего особенного. Весь престиж его – в адресе. Снимать офис в деловой части города стоит баснословных денег, зато все сразу знают, как ты крут.

Папа объяснил это мне, когда я как-то спросила, почему его офис не здесь, а в обычном районе. «Понимаешь, дочка, – задумчиво сказал он. – У нашей компании такая веками заслуженная репутация, ее и на окраине найдут. Переплачивать за место нет смысла». А еще он говорил: «Деньги любят тишину».

Отец был далеко не бедным человеком, но не любил выставлять свою успешность напоказ. Возможно потому, что мой дед тоже был человеком состоятельным. И папа принял семейный бизнес, передающийся от отца к сыну уже несколько поколений. У него всегда были деньги, а Алекс добился всего сам и быстро. Поэтому и коллекционирует атрибуты богатства.

Офис в самом сердце деловой части города, наверняка самая дорогая машина, которую только нашёл. Жена-актриса. Что ещё входит в список? Личный самолет? Пара яхт в ванной? Рикша для поездок по особняку? Чёрт возьми, это не моё дело. Пусть живет, как хочет. Главное, чтобы он не выставил меня сейчас за дверь.

Я судорожно сглотнула, на секунду крепко зажмурилась, собираясь с духом и… зашла в приёмную. Взгляд быстро впитал обстановку. Всё строго, просто, функционально. Темные, как в коридоре полы, традиционно светлые стены, на одной из которых словно по линеечке висели какие-то документы в узких рамках. Слева – уютная мягкая мебель для посетителей и огромное окно от пола до потолка, за которым открывался потрясающий вид с высоты птичьего полета. Необыкновенный вид, умопомрачительный…

– Здравствуйте… – раздался голос справа.

Ой… Нашла время виды разглядывать. Я сконфуженно повернула голову. Секретарь, приятная женщина чуть за тридцать, одетая с иголочки в неброский офисный костюм, вопросительно улыбалась мне из-за стола.

– Здравствуйте. Меня зовут мисс Дженнифер Браун, – представилась я. Миссис я недолго пробыла, а фамилию свою после развода вернула. – Мне нужно увидеться с мистером Картером.

Я почему-то была уверена, что она сейчас спросит, назначено ли мне. И придётся долго прорываться в заветный кабинет, умоляя и объясняя, кто я вообще такая и какого чёрта явилась. Но она сняла трубку и сообщила:

– Мистер Картер, к вам мисс Дженнифер Браун.

Немного послушала, положила трубку и кивнула мне:

– Проходите, пожалуйста. Мистер Картер вас примет.

Так сразу? Это казалось хорошим знаком.

Я взялась за ручку, немного помедлила. Ненавижу занимать деньги. И никогда этого не делала раньше. И сейчас бы не стала, особенно у него, но… – и, решительно дернув ее на себя, шагнула внутрь. Рассматривать кабинет мне и в голову не пришло: взгляд мгновенно и намертво прилип к его хозяину. Он сидел за столом в идеальном костюме и пил колу из банки.

Это уж точно не напиток миллионеров. Вот ведь как бывает. Ты создашь свою новую жизнь, оградишь себя мрамором и стеклом, но обычная алюминиевая банка выдаст в тебе мальчишку, который рос в не самом престижном районе. Колу следовало хотя бы налить в стакан.

– Здравствуй, Алекс, – сказала я. Только из перехваченного страхом горла вырвался лишь невнятный писк. Я кашлянула и повторила: – Здравствуй, Алекс. Или теперь нужно тебя называть мистер Картер?

– Как угодно, – холодно прозвучало в ответ. – Я занят, – он взглянул на часы от Картье, обхватившие широкое запястье. – У тебя есть пять минут, чтобы изложить цель визита. Так что давай сразу и по существу. Ты ведь не просто так пришла?

Конечно, не просто так. Вряд ли бы я заявилась сюда поболтать. Я бы предпочла вообще его больше никогда не видеть, и если б не крайние обстоятельства… Холод и легкое презрение, проскользнувшее в его голосе, больно царапнули. И эта боль странным образом приглушила страх. Я сглотнула и совершенно спокойно выговорила:

– Мне нужны деньги, Алекс. Крупная сумма. И я надеялась, что ты мне поможешь.

Сказанное прозвучало так, будто бы я просила у него деньги безвозмездно!

– В долг, – торопливо добавила я. – Я обязательно верну. За полтора-два года мне удастся рассчитаться. Может, и раньше, если дела пойдут хорошо…

– Сколько? – перебил он.

Я назвала сумму и напряженно застыла. Алекс присвистнул и, откинувшись на спинку кресла, молча забарабанил пальцами по столу. Их дробь звучала похоронным маршем в моих ушах.

– Это большие деньги, – наконец сказал он. – Слишком большие. Особенно для официантки. Не думаю, что ты сможешь вернуть их. Ни за два года, ни за три.

Он… отказывает? Я прикрыла глаза. Казалось, все события последних невероятно тяжелых дней обрушились на мои плечи бетонной плитой, придавили, не давая вздохнуть…

– И ты пришла с этим ко мне, к человеку, которого бросила? Выгодно выскочила замуж, стоило мне только уехать?

Да уж, выгодно… Сама себе завидую.

– Прости, я…

А что «я»? Что я могу ему сказать? Что не хотела и сопротивлялась до последнего? Расскажу, как мой мир рушился, выбивая почву из-под ног, потому что отец буквально давил на меня? Как сурово со мной разговаривал, объясняя, насколько важен этот брак для него, для семьи, для компании, перед которой у меня, наследницы, тоже есть обязательства?

Как мама один раз попросила, пряча глаза: «Ты познакомься с женихом. Он приятный молодой человек. Видимо, ты ему очень нравишься, раз условием для слияния своей и папиной компании он поставил непременный брак с тобой. Вдруг и он тебе понравится?» И больше не вмешивалась, лишь плакала украдкой, разрываясь между мной и отцом.

И я сдалась. Сдалась и вышла замуж. Совсем немногие в нашем городе могли противостоять моему отцу. И я точно не из их числа… Да и сам Алекс предпочёл этого не делать – уехал в Вегас на заработки. Его не было именно тогда, когда он был мне так нужен, чтобы выстоять…

– Я виновата перед тобой. Прости. И всё же… я прошу тебя… пожалуйста…

Он даже не поднялся из-за стола. Просто выпрямился в кресле. Но почему-то показалось, что он смотрит на меня, стоящую перед ним, сверху вниз.

– Мы ведь оба знаем, что ты не сможешь вернуть мне деньги.

– Нет! Я… Я буду работать, и…

Он не дослушал.

– Мы поступим вот как. Я дам тебе эти деньги…

Даст… Даст деньги… От нахлынувшего облегчения я пошатнулась, едва устояв на ногах.

А он тем временем продолжал:

– Дам просто так. Без возврата. Но за это…

Я подняла голову и наткнулась на холодный взгляд, в котором на миг мелькнуло что-то непонятное, тревожащее.

– За это ты поступишь в моё полное распоряжение на десять дней.

Что?!

В глазах потемнело, сердце замерло и оборвалось. Вот она, цена его помощи… От едкой горечи и обиды жгло внутри, разъедало, словно туда плеснули кислотой. Роскошный кабинет поплыл под ногами. Мысли стали вязкими, путаными, все смешалось в один комок. Я лишь смутно помню, что говорила я, что говорил он, разъясняя условия этого чудовищного непристойного предложения. Я согласилась. Он уже выписывал чек, но вдруг остановился. Положил ручку, заявив, что не уверен в том, что я правильно все поняла. А что там можно было неправильно понять?

– Раздевайся! – лениво раздалось в тишине кабинета.

Словно мне недостаточно было унижений. Еще и это…

Безумно хотелось развернуться, уйти и хлопнуть дверью. Так хлопнуть, чтоб она сорвалась с петель. Но… Когда на одной чаше весов жизнь моей мамы, а на другой – лишь моя гордость и чувство собственного достоинства… Выбор очевиден.

Я едва сдерживала злые слёзы, мучительно долго расстегивая каждую пуговичку на блузке. Они поддавались неохотно, выкручивались из дрожащих пальцев. Наконец последняя выскользнула из петли, я повела плечами, и тонкая ткань соскользнула, повиснув на кончиках пальцев.

Я поискала глазами, куда бы пристроить блузку, и небрежно швырнула ее на гостевое кресло. Потянулась к молнии на юбке и, не выдержав, отвернулась.

Казалось, в огромное, от пола до потолка окно, такое же, как в приемной, уставились тысячи глаз из окрестных небоскребов. Хотя здание, где находился офис Алекса, значительно возвышалось над остальными. И подсматривать в его окна могли только птицы.

Но один взгляд все-таки был. Я чувствовала его спиной, словно прикосновение горячих ладоней к коже. Медленно стащив юбку, я бросила ее к блузке и вопросительно покосилась через плечо. Неужели этого ему будет недостаточно?

– Дальше, – каким-то чужим, хриплым голосом скомандовал он.

Дрожащими руками я расстегнула застёжку бюстгальтера и словно со стороны наблюдала, как кружевная ткань упала на ковёр.

– Повернись.

Мне и в голову не пришло ослушаться. Прикрыв грудь скрещенными руками, я повернулась. И вздрогнула, напоровшись на пристальный странный взгляд. Руки сами собой опустились. И то ли под этим взглядом, остановившемся на голой груди, то ли потому что в кабинете было прохладно, соски напряглись и заныли, предательски вытянулись столбиками. Щеки полыхнули румянцем, ладони дернулись, чтоб прикрыться, и… обессиленно повисли. Какая уж теперь разница? Я всё равно не смогу спрятаться. За десять дней он и рассмотрит, и потрогает везде, где пожелает. И не только потрогает! Я со злостью потянула чулок, поставив некрасивую затяжку, от которой тут же брызнули стрелки.

– Достаточно. Так ты выглядишь ещё развратнее.

Краска бросилась мне в лицо, залила шею, грудь, прокатилась жаром по коже. Свет ламп на потолке стал вдруг резким, безжалостно ярким, слишком откровенным. От стыда хотелось провалиться сквозь землю. Безумная, невозможная ситуация. Никогда еще я не раздевалась перед мужчинами. Даже перед мужем. А чтоб еще вот так, днем, в чужом офисе, в кабинете с окном во всю стену, когда за тонкой стеной сидит секретарь… Какой ужас…

Он встал из-за стола, обошёл меня сзади. Одна его рука легла мне на шею – плотно, жёстко. Казалось, ещё чуть сильнее – и я бы не смогла дышать. А вторая обхватила талию. Он крепко прижал меня к себе, спина вдавилась в прохладную ткань дорогого костюма. Такую прохладную, что кожа мгновенно покрылась мурашками, а сердце испуганно дернулось и забилось, как у воробья. В голове заметались панические мысли.

Стоп! Спокойно!

Я не девочка, выдержу. Все выдержу. По опыту своего короткого замужества знаю: надо просто немного потерпеть. Отвлечься на что-нибудь, зажмуриться и потерпеть. Тогда не так остро чувствуешь, как по телу шарят чужие холодные руки, а между ног вбивается чужая плоть, разрывая внутренности.