Марина Суржевская "Тринадцатый странник"

– Или вот. Ускоренная регенерация. Исцеление. Твое тело никогда не заболеет.

– Да, мой князь. – Я подняла голову, глядя в его глаза. Снизу – вверх. – Ваши дары бесценны. Вы создали тело, которое будет служить вам долгие годы. Не старея.

Он склонился ниже. Ладонь переместилась на мой затылок. И Ландар резко зажал волосы в кулаке, до боли, до крика, который я загнала вглубь себя. Спина выгнулась, как и шея.

– Я дал тебе очень много, Диана, – негромко произнес он. – Не разочаровывай меня.

Я пыталась вдохнуть в том положение, в которое он меня поставил. Черные глаза прожигали во мне дыры, губы князя побледнели.

– Моя жизнь принадлежит вам, мой князь.

Он медленно кивнул и разжал ладонь. Захотелось потереть зудящий затылок, но я удержалась.

– Оденься, – приказал он, вновь открывая свой ноутбук. – И поешь. Мы скоро пойдем на посадку.

Я молча подняла свой свитер, уселась в кресло. Правда, есть не стала, уставившись в иллюминатор. Ландар повернул ко мне голову, явно недовольный, но я не отреагировала.

Вскоре рыженькая попросила пристегнуться, проверила наши ремни. Самолет начал снижение. Шасси мягко коснулось трассы, мы прибыли в частный аэропорт князя. У трапа уже ожидали две машины. Дождь заливал землю, и к нам бросились слуги с раскрытыми зонтами. Я повернула голову к Ландару.

– Ты не едешь в Башню?

– Нет, – он надевал черные перчатки и на меня не смотрел.

– Тогда… до встречи, мой князь.

Он кивнул, сделал шаг к автомобилю, возле дверцы уже ждал мужчина в лавре, готовый услужливо распахнуть ее перед господином.

– Да, вели подготовить покои для нового жителя Башни, – бросил он.

Я застыла.

– Покои?

– Да. На нижнем этаже.

– На нижнем? – сглотнула с трудом.

– Да, – он посмотрел мне в глаза. Бесконечная тьма… – У нашего гостя ведь нет силы, верно? У господина Штена. Значит, его место на нижнем этаже.

Я сжала руки в ладони, но Ландар уже отвернулся и пошел к автомобилю. Слуга бежал рядом, удерживая над головой господина черный зонт. Минута – и князь сел на заднее сидение, дверца захлопнулась. Я медленно побрела к своей машине, ощущая на языке холодные капли. Соленые…

Глава 8

Башня встретила меня привычной тишиной. Уж не знаю почему, но здесь действительно было тихо. Может, сказывалась сила князя или других странников, но звуки здесь казались приглушенными, смазанными. Помню, в четырнадцать я забралась на смотровую площадку и принялась орать. Кричала что было мочи, топала ногами и колотила в ворованную крышку от кастрюли. И все равно звуки гасли, как я ни старалась. Потом, обессилев, я сползла на пол и поняла, что князь стоит у стены. Наверное, он стоял там долго, все то время, что я бесновалась, пытаясь сотрясти это холодное безмолвие.

– Я ненавижу тишину, ненавижу! – заорала я. Вернее попыталась, потому что голос я тогда сорвала, и остался лишь сиплый шепот.

Ландар присел рядом с ней, внимательно глядя в глаза.

– Чем плоха тишина?

– Я ненавижу ее! Тишина означает страх, смерть, одиночество! Ненавижу!

– Но ты не можешь с ней бороться, – резонно заметил он. – Ты лишь охрипла, а Башня Безмолвия осталась прежней. Разве не глупо бороться с тем, что сильнее тебя, Диана? Разве не умнее принять это? Полюбить?

– Нет! – я упрямо ударила кулаком по камню, обдирая кожу на костяшках. – Я буду кричать, пока не оглохну!

– Это обязательно произойдет, Диана, – он посмотрел на мою ладонь, по которой текла кровь.

В тот день Ландар подарил мне ускоренное исцеление. И наказал глухотой. В прямом смысле – целый месяц я ничего не слышала. Перед тем как сделать это, князь сказал, что мне нужно научиться жить с тем, чего я боюсь. А тишины я боялась. А значит, была слаба перед ней. Он хотел, чтобы я была сильной.

Тогда я не разговаривала с ним еще два месяца. Даже когда звуки вернулись. Ландар лишь улыбался. Он знал, что за месяц безмолвия я свыклась с тишиной. Не полюбила, но приняла.

***

Сейчас Башня уже не вызывала у меня тех эмоций. Я воспринимала ее просто как часть моего прошлого, без особых эмоций. Возвращаться сюда не любила, и хорошо, что визиты бывали не столь часты. У Ландара апартаменты в каждом городе земли, везде – самые лучшие, так что не было необходимости каждый раз лететь с докладом сюда – в горы бывшей Трансильвании.

Сразу поднялась в свои покои, мимоходом кивнув дворецкому и стражам. Меня здесь, конечно, знали. Еще бы, сама воспитанница князя, его лучшая ищейка. Ландар не любил, когда я говорила так. А по мне – это самое верное определение. Ищейка, борзая, породистая сука, что собирает для охотника подстреленных уток. Он и берег меня, как берегут очень нужную и ценную псину, ведь столько сил положено на то, чтобы выдрессировать и приручить.

Стянула свитер на ходу, швырнула его на кресло. Туда же полетели джинсы. Хотелось под горячую воду, после того, что произошло в самолете, меня все еще знобило, словно с прикосновением Ландар вложил в меня куски льда.

Но еще больше хотелось другого, душ подождет.

Я быстро надела спортивные обтягивающие штаны, футболку и спустилась на полигон. Это действительно был полигон, которому позавидовали бы и спецвойска любого государства. Здесь было все – начиная от дротиков и заканчивая бункерами, где можно пережить взрыв водородной бомбы. Или даже ядерной, черт знает.

Начала с пробежки по полосе. Она начиналась обычной беговой дорожкой, продолжалась полосой препятствий и оканчивалась болотом, кочки на котором всегда появлялись в разных местах. Через час я стояла на другой стороне, положив ладони на живот и грудь, контролируя свое дыхание и сердечный ритм.

– Ты в хорошей форме, Ди, – негромко сказал Аршер.

Я улыбнулась, открывая глаза. Услышать похвалу от этого воина – дорогого стоит. Аршер – лысый, татуированный с ног до головы, со шрамом, обезобразившим лицо, радушно мне улыбнулся. Обниматься не стали. В семнадцать я вдруг решила, что люблю этого парня, таскалась за ним, как привязанная, даже требовала научить меня целоваться. Аршер сдуру и поцеловал. После этого он пропал на две недели, вернулся уже со шрамом и тусклыми глазами. Что произошло, он мне не сказал, но я и так все поняла. Дурой я не была. И с любовью своей быстро покончила.

– Надолго в Башню?

– Не знаю еще, – стряхнула тальк с ладоней. – Что у вас нового?

– Все по-прежнему. Башня стоит.

Я усмехнулась старой шутке.

– Кто из странников в Башне?

– Только Дориций.

Я кивнула, вытирая лоб полотенцем. Вот теперь можно и в душ.

Дориций – самый старый из странников, его крылья жемчужно-серые, рваные по краям, тусклые. Башню он никогда не покидает, проводит время в библиотеке, временами растворяясь в пространстве. Его физическая оболочка питается силой, и порой остается только она. К тому же странник говорит, что без тела ему проще.

– Навещу его.

– Он будет рад, – улыбнулся Аршер.

Улыбка делала его лицо еще ужаснее.

– Ди? – Аршер облизнул губы, глядя на меня внимательно и, как мне показалось, с жалостью. – С тобой все нормально?

– Что ты имеешь в виду? – удивилась я.

– Ну, – воин замялся. Оглянулся нервно. – Он ничего тебе не сделал?

Я нахмурилась, глядя на старого друга.

– А должен был? – осторожно спросила я. У этих стен есть уши, так что мы были очень аккуратны в словах.

– Ты не видела Северное крыло? – тихо спросил Аршер.

– Нет, а что с ним?

– Ну… его больше нет.

А я открыла рот. То есть как это?

– Говорят, ОН увидел что-то в Зеркале Сущего, – Аршер склонился ниже, его губы почти коснулись моего уха. И торопливо отодвинулся. – После этого Северное крыло… обрушилось.

Я похолодела.

– А люди? – Черт-черт!! Северное крыло! Там же жила прислуга, девушки из термалей, часть воинов…

Аршер дернул плечом, и я прижала ладонь к губам.

– Но… но с чего ты взял, что он увидел меня? – чуть слышно прошептала я.

Парень помолчал. Поднял голову.

– Все знают, что только ты вызываешь у него такую реакцию. Он сорвался, как ненормальный, уехал, когда пыль еще не осела над обрушенным крылом. А сегодня ты вернулась. Значит, он поехал за тобой…

Я молчала. Черт. Мне было нечего сказать.

– Когда?

– Вчера ночью.

Черт. Значит, Ландар поехал за мной, когда я лишь планировала визит к нелюбезному мистеру Штену.

Аршер вздохнул.

– Ладно, заходи, когда захочешь потренироваться.

Я кивнула и пошла к лестнице, держа спину очень прямо. Не хотела показывать свою боль даже старому другу. Уже у себя залезла под тугие струи душа, закрыла глаза. Нет, слез не было. От этого меня Ландар тоже отучил. Медленно перебрала вещи в гардеробе. Вытащила черные джинсы и черный же свитер. Ландар не любил, когда я одевалась так. Предпочитал видеть меня на каблуках и в юбке. Но, кажется, я устала поступать так, как хотел князь.

Сунула ноги в кроссовки и закрыла дверь комнаты.

Глава 9

Дориций обитал на самом верху, кажется, когда-то здесь была мансарда. Башня Безмолвия, строго говоря, не является лишь башней. Ландар когда-то рассказывал, что в прошлом это действительно было одиночное строение в горах, часть оборонительных укреплений. Он нашел это здание, когда скитался после гибели остальных странников. Я никогда не спрашивала, кто такой Ландар. Возможно, потомок другой расы или выходец из иного мира. Не знаю. Я знаю, что странники существуют, что они живут среди нас, и они опасны.

На момент нахождения этой башни Ландар был ранен. Это он рассказал мне той ночью, когда я узнала о гибели моих родителей. Я плакала и не хотела слушать незнакомого мужчину, но он говорил, и я против воли заслушалась.

Тринадцать странников были разбросаны по свету взрывом невиданной силы. Это произошло в 1908 году по нашему исчислению. Ландар очнулся где-то в районе западной Сибири, его сил хватило на ненаправленную телепортацию. Второй раз он пришел в себя в районе бывшего Семиградья. Способность перемешаться в пространстве на длинные расстояния была им утрачена почти полностью. Он шел бесконечно долго, умирая от жажды, голода и истощения. Тело, регенерирующее раз за разом без питания, умирало, но у Ландара не было сил, чтобы поймать животное или птицу.

Он смог добрести до полуразрушенной башни, в которой не было людей. И уже заползя внутрь – впал в состояние тихой смерти, так называется кома у таких, как Ландар. Но ему повезло. Просто немыслимо повезло. Башня стояла в предгорье Трансильвании, на месте древнего капища, где сходились лучи силы. Подобных мест немного на земле, они овеяны легендами и тайнами, люди стараются обходить их стороной, нутром понимая, что соваться в эти заповедные места не стоит.

Окончательно очнулся Ландар через шесть лет. Тихая смерть закончилась в один миг, он просто вздохнул и открыл глаза, покрытый слоем мусора, пыли и паутины. Но, придя в себя, Ландар решил, что спал достаточно и что этот мир ему задолжал. Я предпочитала не уточнять, насколько Ландар поспособствовал мировым войнам после своего пробуждения. Некоторых вещи лучше не знать.

Башня стала его оплотом. Она разрасталась и расширялась, становясь не просто строением, а почти городом. Правда, его не было ни на одной карте. Долгие годы князь кропотливо разыскивал тех, в ком есть хоть капля силы, и методично обрабатывал этих людей.

Первым он нашел Дориция. Старик жил на Тибете, поражая горстку монахов способностью левитировать и временами распыляться на микрочастицы. Он почти сошел с ума после того взрыва, его память стала мешаниной из реальности и снов, части выдуманного и произошедшего путались в сознании старика в произвольном порядке.

Увы, из странников, переживших Великий Взрыв, остались лишь они двое. Остальные погибли. И долгие годы Ландар ждал рождение новых. Основа их силы – эфир, то, что наделяет человека невероятными способностями. Правда, без метки Ландара, без его силы, эфир не пробуждается в них полностью.

На сегодняшний день десять странников проживали в разных уголках планеты, подчиняясь своему князю. Все они носили его печать, все были рожденными уже в этом мире и людьми. Самому молодому недавно исполнилось лишь семнадцать… Юный гений, лауреат Нобелевской премии… Те, кто отмечен эфиром, всегда отличаются от остальных людей.

Я вспоминала историю странников, пока взбиралась на самый верх башни. В других частях здания были вполне современные лифты, но только не здесь. Дориций не жаловал блага цивилизации, говорил, что человек потерял себя, следуя путем технического прогресса. Поэтому в восточной башне не было не только лифта, но даже унитаза. Правда, об этой стороне его жизни я старика, конечно, не спрашивала.

Дориция видно не было, тяжелые бархатные портьеры закрывали окна, не впуская солнечный свет. Зато здесь горели свечи. Я покачала головой, глядя на закапанный воском пол. Надо дать по шее служанке, что убирается здесь. С горничными была проблема, ходить к Дорицию большинство отказывались наотрез. Боялись. Я не понимала причин этого страха. Старик никому не делал зла, ну а то, что был слегка сумасшедшим… а кто здесь нормальный?

Воздух у массивного дубового секретера сгустился, уплотнился. Частицы потянулись друг к другу, образуя сначала размытый силуэт, потом сгорбленную фигуру, лицо и руки.

Да, возможно, из-за этой его привычки материализовываться из воздуха сюда и боялись ходить. Ну и общий антураж древнего вампира из фильмов ужасов тоже впечатлял.

– Девочка моя, – Дориций растянул в улыбке беззубый рот.

Я тепло поприветствовала старика. И осмотрела его с беспокойством. В прошлый мой визит Дориций выглядел лучше. А сегодня крылья висели за спиной линялыми тряпками, уже даже не серыми, а пыльно-бесцветными, утратив свой жемчужный блеск.

Я никогда не видела крыльев Ландара. Ни разу. Князь был достаточно силен, чтобы скрывать свою суть даже от меня – видящей. А вот у Дориция уже не хватало эфира даже на это.

Я укоризненно тронула его ужин, к которому старик, очевидно, не прикоснулся.

– А вы, вижу, снова зачитались и забыли, что надо кушать! Так нельзя, милый Дориций, вы ведь знаете, что вам нужны силы! Позвольте, я прикажу принести вам что-нибудь свежее и горячее…

– Ах, оставь, Диана, – старик пренебрежительно махнул рукой. – И не пытайся юлить, ты вновь пытаешься пощадить мое самолюбие. Пустое это.