Глава 6
Они не считали, сколько дней шли через Лес. Мрак выломал изгоям по крепкой дубине. Таргитаю удалось удачным броском сбить с дерева белку, а Олег дважды поражал сорок. Созрела земляника, а Олег, продираясь через малинник, обнаружил среди колючек поспевающие ягоды.
Весной зверье голодное, отощавшее за долгую зиму. Мрак постоянно уходил вперед, чтобы изгои не мешали, сшибал палкой птиц, даже скворцов, бил ужей и змей, заставлял Таргитая и Олега сдирать с них шкуры, жарить на костре. Всех троих терзал постоянный голод, весь день на ногах, но изгои на десятый или двадцатый день почти не отставали от Мрака и лишь вечером валились замертво, а Мрак уходил охотиться.
Он был все таким же суровым, неразговорчивым, в глазах часто вспыхивали красные искры, и сердце Таргитая сжималось от тоски. Мрак держался, хотя стал раздражительным, орал по каждому поводу, однажды ударил Олега с такой силой, что тот полдня лежал без памяти. Но волком все еще не стал, хотя дважды Таргитай замечал, что Мрак возвращается с охоты с кровью на подбородке, а добыча – заяц или косуля – не сбита дубиной, а загрызена.
Перед сном Олег мастерил обереги, он сохранил чешуйку громадной змеи и кончик ее языка, а Таргитай играл на дуде. Он сложил несколько песен, перекладывал слова так и эдак. Лишь когда из темных зарослей внезапно показывалась громадная фигура Мрака, он откладывал сопилку, а Олег – обереги, и оба бросались навстречу, осматривали добычу.
Всего дважды натыкались на следы человека. Первый раз это были зарубки на дереве, наполовину заплывшие, и однажды обнаружили остатки бревенчатой избушки. Давно развалилась, сгнила, но сердца невров радостно застучали – есть еще люди на свете! Не только невры да болотники.
Однажды они бежали втроем – Мрак приучал изгоев передвигаться по Лесу быстрым охотничьим шагом, что по Таргитаю значило бежать высунув язык. Они роптали, но Мрак ярился, пускал в ход кулаки. И бежали, сцепив зубы, боясь потерять его широкую спину. Тяжелый, как бер, громадный, однако несется как легконогая косуля, лоб сухой, в то время как ты исходишь потом, а пальцы так дрожат, что потом промахиваются по дырочкам на дуде.
Бежали, обливаясь потом, как вдруг Мрак замедлил шаг, и страдальцы догнали, поплелись за ним в затылок. В Лесу странно светлело. Привычный влажный воздух исчез, деревья стояли в сухом прокаленном мареве. Земля под ногами больше не пружинила мхом. Деревья стояли сухие и голые, без привычных глазу толстых шуб зеленого и рыжего мха.
Очень медленно впереди засиял странный свет. Мрак напрягся, волосы на затылке встали дыбом. Олег на ходу щупал самодельные обереги. Еще несколько шагов, мимо проплыли толстые стволы вязов, и впереди внезапно распахнулась…
…пустота!
За деревьями дальше тянулась бесконечная пугающая поляна. Голая как ладонь, заросшая низкорослой травой. Огромные, надежные и такие родные деревья высились, не защищая, за спиной. Мрак даже прислонился к одному, ноги тряслись, со страхом смотрел в незнакомый мир.
– Здесь… – прохрипел он сдавленным голосом, – кончается Белый Свет… Вот как это… все…
Поляна тянулась вдаль без конца и края. Лишь на виднокрае смыкалась с беспощадно синим небом. Тоже огромным, немыслимым, пугающим. Такого неба никто из невров не видывал.
Таргитай пролепетал дрожащим, как стрекоза на ветру, голосом:
– Так вот какой он, Конец Мира…
Мир был страшен пустотой, голой землей, непривычно ровной, как стол. Только выгоревшая под нещадным солнцем трава! И эта пугающая пустота злобно тянулась до самого стыка небесного купола с голой землей.
Небо угрожающе синее, пустое, без привычных зеленых веток. Все трое, не замечая, что делают, попятились и застыли, пугливо выглядывая из-за могучих стволов. Олег громко стучал зубами. Мрак суетливо двигал плечами, поправлял пояс, щупал секиру. Таргитай смотрел ошарашенно, с дурацким восторгом, и Мрак не хотел, чтобы ушибленный богом заметил, как у него дрожат руки.
А Таргитай прислушался, сказал неуверенно:
– Слышите?.. Птица поет…
Олег прошептал мертвыми губами:
– Здесь не могут быть птицы.
Мрак вытянул шею, как лось к водопою, выглянул из-за дерева. Глаза сощурились, он указал корявым пальцем на едва заметную в небе точку:
– А что ж тогда вон то? Либо птаха, либо зверь крылатый… Видать, все же залетают за Край Мира. А то иные живут. Но мы ж не птицы!
Олег кашлянул, сказал робко:
– В старых книгах сказано, что люди могут жить везде. Даже там, куда ни зверь не забежит, ни птица не залетит, ни червяк не заползет…
Мрак сказал твердо:
– Это страна чугайстырей! Или дивов. Без охоты жить нельзя, не прокормишься, а как здесь охотиться? Я узрю мышь на три полета стрелы, а она меня узрит еще раньше!
На лбу у него впервые выступили мелкие капельки пота. Таргитай ощутил, что непривычный жар от прямых лучей солнца накаляет голову, а горячий сухой воздух сушит грудь. Над голой землей, едва-едва прикрытой травой, колыхалось дрожащее марево. Вдали ветерок закружил пыль и погнал, как пугливого оленя.
– Что это? – вдруг воскликнул Олег.
Его трясущийся палец указывал на две странные вмятины. Они тянулись на стыке пустоты и Леса, оставаясь в тени от солнца. Мрак вытянул шею еще сильнее, жилы натянулись, едва не прорывая кожу. Но из-за дерева не вышел, рассматривал оттуда.
– Это след двух гигантских змей?
– Похоже… Но это было давно. Смотри, травой заросло.
– Да, но если здесь плодятся такие змеи?
– Не знаю, – ответил волхв в затруднении. – Может быть, прошел велет, что-то волочил!
Мрак покачал головой:
– Больше похоже, что проползла пара змей. Вон как извиваются вместе, повторяют одна другую! Только что спарились, ползут яйца класть. Но если это прошел велет, то еще хуже. Люди опаснее всех змей на свете. И ядовитее. Ежели нас заметит, то и в Лесу догонит.
Он опасливо отодвинулся. Перед ним и страшной пустотой были два толстых ствола, и Таргитай видел, что Мрак готов отгородиться еще двумя. Таргитай и не думал о том, чтобы идти в эту знойную жуть, но Мрак осточертел, помыкает как щенками, и Таргитай сказал неожиданно даже для себя:
– В Лесу не нашли себе племени. В Болоте едва не убили… Если уцелеем в Лесу снова, то боги все равно отвернутся. Для них мы – пустоцветы. Человек обязательно должен найти племя, взять жен, наплодить здоровых детей. Лишь тогда боги перестанут гневаться. Таков ведь Закон?
Олег, стоя над следом, смотрел на Таргитая, раскрыв рот. Мрак с усилием поднялся, словно держал на плечах весь небосвод:
– Мы ведь вышли на смерть, не так ли?
На них пахнуло холодом, будто распахнулась могила, залитая грязной весенней водой. Олег и Таргитай стояли жалкие, раздавленные. Олег все отворачивал голову от страшной пустоты за деревьями.
Мрак отпихнулся от дерева с таким трудом, будто был его ветвью. Изгои смотрели с ужасом. За деревьями он сразу стал оранжевым, заблистал, как осколок камня. В черных волосах запрыгали искры. Все еще горбясь и держа секиру обеими руками, он зашагал в бесконечную пустоту. Изгои глядели обреченно, потом Таргитай, боясь остаться без могучего защитника, вскрикнул и побежал следом.
Яростное солнце обрушилось на плечи и голову с такой мощью, что он даже пригнулся. Сзади шелестела трава под сапогами Олега. Волхв крепился, но вскоре сбросил душегрейку, понес на палке через плечо. Тело его было болезненно-белым, как у личинки, худым, ребра торчали. Плечи Олега были широки, как у огородного пугала, и весь он был как пугало – костлявый, худой, плоскогрудый.
Таргитай с тоской оглянулся на родной Лес. Дернул бес за язык! Над головой выгибается немыслимо широкий купол, края смыкаются с краями земли. В родном Лесу взгляд останавливался на деревьях, а здесь глазам больно от безысходной беспредельности!
По сапогам хлестала сухая трава, непривычно жесткая, цепкая. Иногда земля была такая иссохшаяся, твердая, что лопалась трещинами, а трава разбегалась в страхе, не решалась пустить корни. Ядовитая пыль вздымалась при каждом шаге, долго не оседала. Мутные капли начали срываться со лба, кончика носа, оставляя на лицах грязные дорожки, побежали едкие струйки.
Таргитай тоже снял волчью шкуру, закашлялся от жара. Рядом зло харкал Олег, выплевывал темные сгустки пыли. Мрак шагал размеренно, быстро, но не бежал. Сапоги его стучали чересчур громко, он морщился, подгибал колени, стараясь по твердой сухой земле идти так же неслышно, как и по мягкой шкуре Леса, посыпанной старыми листьями, хвоей.
Наглотавшись пыли от сапог Мрака, Таргитай и Олег догадались догнать оборотня, пристроились по бокам. Мрак шагал с каменным лицом, глаза напряженно обшаривали виднокрай, что здесь уже стал видноколом. Олег постепенно начал меняться в лице, надсадно сопел, морщился, наконец выговорил с мукой:
– Здесь в самом деле Край Мира… Ни одного деревца! Я либо лопну, либо уписаюсь…
Мрак хмуро хмыкнул, но не повернул головы.
– Как же, по-твоему, здесь живут люди?
Олег крепился долго, бледнел, зеленел, с надеждой осматривал бесконечную поляну. Уже не до дерева, хотя бы куст… Наконец приотстал, застонал. Таргитаю хотелось посмотреть, как мудрый волхв найдет выход из безвыходного положения, но Мрак не сбавлял шага, головы не поворачивал, и Таргитай вынужденно мчался следом. Он лишь оглянулся на миг, волхв зачем-то присел по-бабьи, тут же нога Таргитая провалилась в норку подземного зверька, Таргитай шлепнулся, больно расквасил нос о непривычно твердую землю.
Волхв догнал их не скоро, зато прыгал, как лосенок. Похоже, свет за Краем Мира уже не казался таким ужасающим.
У Мрака начали хищно подрагивать широкие крылья носа. Изгои видели, как оборотень настороженно оглядывается, посматривает вверх. Их все чаще обгоняли пчелы, толстые и гудящие тяжело, с грузом. Таргитай беспечно напевал песенку, Олег же спросил встревоженно:
– Беда?
– Непонятное впереди.
– Значит, беда, – сказал Олег убежденно.
Он взялся за обереги, суетливо щупал, другой рукой делал отгоняющие жесты.
Впереди показался холмик, близился. Огромная человеческая голова, размером с козу, лежала прямо на земле, упираясь подбородком в стебли травы. Длинная седая борода и серебряные волосы покрыли половину лужайки. Белые волосы на лбу придерживал железный обруч шириной в две ладони и толщиной в два пальца. На густых бровях сидели нахохленные воробьи. Когда невры приблизились, птички с недовольным чириканьем взлетели, а огромные, как щиты, набрякшие веки медленно пошли вверх.
– Живой! – ахнул Таргитай.
Все трое попятились так спешно, что Олег и Таргитай даже брякнулись на спины. Один от ужаса, другой от неожиданности, но брякнулись позорно. Мрак пораженно качал головой:
– Ты кто, мужик?
Огромные, как побелевшие на солнце валуны, глаза уставились прямо перед собой. Белки были желтые, полопавшиеся от сухости и зноя, кровяные жилки набухли, лопались от непонятных усилий, но все же глаза были глазами разъяренного воина. Мясистые губы, тоже покрытые корочкой от сухости и пыли, шелохнулись, мощный голос прогудел:
– Мимир… я – Мимир! А кто вы, дерзкие?
– Люди, – ответил Мрак. Он оглянулся на Олега, тот поднимался с четверенек, бледный, дрожащий. – А ты чего такой? Уродился аль как?
Брови сдвинулись, на переносице заскрипела крепкая, дубленная ветрами и морозами кожа.
– Я – Мимир, – прорычал он. – Мимир! Хозяин медового источника!
Ноздри Мрака снова задвигались. В теплом воздухе пчелы гудели мощно, довольно. Похоже, медовый источник в самом деле рядом.
– А где твой мед? – спросил он. За его спиной Таргитай шумно потянул слюни, сглотнул. Глаза певца стали голодными, как у стаи волков.
– Мед мой, – прорычал Мимир еще грознее, – он же мед мудрости! И всякому бродяге недоступен. Я сторожу с начала времен… Сам Один – бог богов! – за глоток… глаз в залог! А что могут безродные бродяги? Никчемные изгои?
Таргитай пощупал свои глаза, попятился. Олег тоже коснулся век, на лице волхва боролись страх и странная жадность. А Мрак развел широкие ладони:
– Успокойся, батя. Храни свой мед. Если бы мудрость делала людей счастливыми! А то еще Боромир рек, что во многой мудрости много печали. Спи, а мы пойдем дальше неграмотными, но смотреть будем в оба.
Таргитай и Олег еще вовсю глазели на чудную голову, вон какие диковины здесь, а Мрак уже ухватил за шивороты, потащил, дал по пинку, и оба побежали впереди, размахивая руками, как взлетающие птицы крыльями.
Таргитай оглядывался, пока голова снова не превратилась в крошечный холмик. Не выдержал:
– А почему не дал? Задурно?
Мрак пожал плечами, всякие люди на свете, жадных больше, чем щедрых:
– Задурной бывает только приманка в капкане.
Олег сказал торопливо:
– Ничто даром не дается, за все надо платить… Мимир… он даже сам не помнит, из богов ли он, из ванов или альвов… Мрак, я не знаю, что это, так Боромир говорил!.. Но источник под ним! Накрыл задницей… ах да, бородищей и власами, не сразу и догадаешься. А может, и еще что-нибудь помимо источника.
Мрак оглянулся:
– Вернемся? Пока далеко не утопали. Я там в траве целое бревно заприметил. Подважим, сковырнем…
Олег вскрикнул испуганно:
– Возвращаться? Ни в коем случае!
– Почему?
– Дурная примета. Удачи не будет.
– Тогда вперед, – согласился Мрак. – Навстречу утренней заре. Если с начала времен, то еще столько просидит. А за это время найдутся, кто сковырнет и пошарит жадной дланью, что под ним. Да и вообще… Вас не учили чужое не брать?
– Нет, – ответил Таргитай недоуменно.
– Хорошо, – вздохнул Мрак с великим облегчением, – а то бы намаялся с вами… Тихо! Я не волхв, но что-то чуется.
Он замедлил шаг, а Таргитай и Олег задержали дыхание. Хищные крылья носа Мрака трепетали, как крылья бабочки на ветру. Он сказал напряженно:
– Непонятно… Много зверей, очень много!
– Как в нашем Лесу? – вскрикнул Таргитай счастливо.
– Больше. Намного больше! Но вот люди… Люди идут вместе со зверями, чего быть, конечно же, не может!
Таргитай и Олег послушно нырнули в заросли, отползли. Олег расправил за собой стебли, Таргитай начал рассматривать желтую гусеницу, что переползала с травинки на травинку. Гусеница тоже оборотень, она будет спать в твердой куколке, потом обернется красивой бабочкой… Таргитай в ранних мечтах тоже летал крылатым оборотнем над Лесом – могучий, красивый, отважный. Да и не только в ранних.
Земля начала подрагивать. Гусеница упала, затаилась. Издали донесся далекий неясный гул, сотканный из сотен тысяч стонов, вздохов, угроз и проклятий. Очень медленно гул распался на отдельные крики, мычание, вой, а земля застонала, словно изнемогая от непомерной тяжести.
Мрак всматривался, чуть раздвинув стебли, Таргитай сделал щелочку и для своего глаза. Наискось по бесконечной поляне двигалось, подминая траву, стадо неведомых толстых зверей. Таргитай ахнул, бросил взгляд на волхва. Тот смотрел бледный, щупал обереги.
Земля стонала и прогибалась под тяжестью грузных животных. Впереди шли самые могучие звери, похожие на туров, но крупнее, шире в груди, массивнее. Глаза зверей были налиты кровью. Они злобно озирались, яростно сопели, били в землю копытами. Следом шли крупные коровы – длиннорогие, с раздутыми боками. Рядом взбрыкивали тонконогие телята, стукались безрогими лбами.
Внезапно вдоль края стада пронеслись, вздымая пыль и грохоча копытами, пятеро зверей, смахивающих на безрогих лосей. На их спинах – Таргитай не поверил глазам – сидели люди! Они гикали, орали, свистели, их лица были дикие, лютые, а в глазах горели злоба и жестокость. Безрогие лоси неслись во весь опор, с разодранных ремнями губ срывало ветром желтую пену, а на их спинах по-хозяйски сидели страшные люди с желтыми плоскими лицами.
У одного из всадников у пояса развевались привязанные женские волосы… сорванные вместе с окровавленной кожей! Густая кровь забрызгала звериный бок, ее размазывало по гладкой коже встречным ветром.
