«Хорошо у них работает разведка! Интересно, а такой ресторан существует?» – подумал Дима, пожимая руку Айку.
Ресторан действительно существовал. С канканом, стриптизом и прочими прелестями.
– Придется идти! Не валить же связь! – сказал Василий.
– Это ж дорого!
– А что делать! Оплачу из… фондов, и счет возьму.
Пошли все, кроме пяти человек, которые лежали в госпиталях. Там уже сидели американцы – офицеры 1-го батальона. Эйзенхауэр появился, был встречен овациями, как американцев, так и присутствующих англичан из батальона-2, которых было довольно много, пробыл недолго, закатил небольшую речь, поблагодарил присутствующих за взятие плацдарма. Передал Дмитрию чек с премией на всех, и ушел. Когда Василий пошел расплачиваться, оказалось, что армия США взяла на себя полностью расходы. Ему даже вернули залог, который туда отнесла связная. Утром обналичили чек и раздали премию всем, Василий рекомендовал все потратить здесь, как зарплату, так и премию. Из Москвы пришли указания всем, кроме Дмитрия и Василия, садиться на крейсер «Cumberland», следующий в Мурманск через Исландию. Дмитрию лететь в Рейзендорф, а Василий переводился в США в управление по ленд-лизу. ВВС передало, что 1-я и 3-я армии США, при поддержке Роял Флиит, подразделений английских коммандос и морской пехоты Дунайской военной флотилии Красной Армии, форсировали Английский канал и высадились во Франции в провинции Нор-Па-де-Кале. В настоящее время идет наращивание сил частями британской и американской армий. Главы государств Объединенных Наций обменялись приветственными телеграммами по этому поводу.
Усадив людей на корабль, Дмитрий попытался найти Айка, но тот был уже во Франции. С некоторым трудом, ему удалось попасть на аэродром и получить разрешение на вылет. На этот раз летел транспортником через Каир с грузом каких-то запчастей. Сильно болтало, сопровождения не было, экипаж нервничал, но полет прошел без особых проблем. База в Рейзендорфе готовится к перебазированию в Полтаву. Там суматоха, но комендант нашел для него транспортный борт в Николаев. Прибыл в Николаев, там выяснилось, что требуется лететь в Москву для отчета. Опять «Си», и через четыре часа он был в Москве на Центральном аэродроме. В воздухе читал скопившиеся письма. Больше всего было писем от Ники. Но только первый месяц – так как ответов не было, то постепенно переписка иссякла. Два письма от матери, несколько писем от солдат и офицеров из госпиталей, и довольно приметный «штабной» конверт. Внутри фотография Сони и Сашки. На обратной стороне всего несколько слов: «Саша и мама ждут папу с фронта. П. Гаспра, Крым. 15 января 1943 г.». Витиеватая подпись и отпечаток маленького пальчика. Дмитрий хмыкнул, но положил фотографию в конверт, а его в командирскую сумку. Прибыл в штаб флота, там заставили писать отчеты. Три дня убил на писанину в оперативном отделе флота. Весь изнервничался, испачкался чернилами, заставляли «раскрывать» все новые и новые эпизоды. Наконец с писаниной было закончено, но велели чего-то ждать. Прошло еще три дня ничего-не-делания. Чуть не нарвался на скандал в каком-то ресторане из-за приклеившейся девицы. Хорошо, что обошлось без драки, так как мгновенно подскочил комендантский патруль. Получил замечание за неуставной пистолет, хотели забрать в комендатуру, но рассмотрели надпись на кобуре, и отпустили. Ночью кто-то зажег свет в номере флотской гостиницы:
– Товарищ подполковник, вас вызывает комфлота!
Второй час ночи. Сел в машину, и поехали, но не к штабу флота, а в Кремль. Кузнецов ждал его в приемной Сталина. Приняв доклад, подтолкнул к двери: «Проходи!» Сам зашел следом.
– Товарищ Сталин, подполковник Матвеев.
– Здравствуйте, товарищ Матвеев.
– Здравствуйте, товарищ Сталин.
– Мы ознакомились с вашими отчетами. Каково ваше мнение, сумеют наши союзники удержаться во Франции? Каково психологическое состояние войск союзников, их готовность выдержать концентрированные и мощные удары противника?
– В настоящее время на Западном фронте у немцев значительных сил не наблюдается. Все его силы находятся здесь, на Восточном фронте. Но транспортная система Европы позволяет быстро и эффективно перебрасывать войска на большие расстояния. У американцев и у англичан откровенно слаба противотанковая оборона, но они имеют превосходство в воздухе. Сухопутные части устойчивостью в обороне, скорее всего, не обладают. Вооружение капризное, очень не любит грязи. Трудно сказать наверняка, товарищ Сталин, но если немец будет давить, как под Ростовом или Барвенково, скорее всего, побегут.
– Вы хорошо выполнили задание Ставки. Кажется, вы были в отпуске перед ним?
– Так точно, четыре с половиной дня из тридцати отгулял.
– Товарищ Кузнецов! Обеспечьте полноценный отдых товарищу Матвееву!
Выйдя из кабинета, Матвеев удостоился дружеского тумака от адмирала Кузнецова.
– Редко приходилось видеть такое довольное лицо у самого! Порадовал ты его! Ну, что? Куда хочешь? В Крым? На Кавказ?
– В Крым, товарищ адмирал.
– Да, там сейчас хорошо! Все в цвету! Эх, завидую! Кто бы мне отпуск предоставил!
– У каждого свой крест, товарищ наркомфлота.
– Возьмешь мой самолет завтра, путевку тебе выпишут. Все, давай!
По прилете выяснилось, что «полноценный отдых» обеспечивается исключительно на даче № 1 РККА, в отдельном домике наркомфлота. Шлепнув по заднице очень симпатичную краснофлотку в фартучке, Дмитрий с интересом осмотрел интерьер: все было свежеустановленное, очень напоминало адмиральские апартаменты на линкоре «Севастополь».
– Вы у нас первый посетитель после ремонта! – сказала зардевшаяся девица. – Немцы все разграбили, товарищ дважды Герой Советского Союза! Вы же черноморец?
– Нет, я с Балтики, но воевал здесь, в Крыму, Азовская флотилия.
– Ой, я вас знаю! Вы же разведкой здесь командовали! В газетах о вас писали! И фотографии были!
– Да-да, разведкой. Но здесь ни разу не был.
– А я не здешняя, я из Севастополя, просто служу здесь. Хотела на фронт, а послали сюда.
– Ну, это, наверное, к лучшему.
– Да пристают! И руки распускают, как вы!
– Там тоже пристают! А еще грязь, холод, голод. Так что, хорошее у тебя место службы! Во сколько обед? А то я не завтракал.
– Сейчас принесу меню, и можете спускаться в кают-компанию. Четкого расписания нет, товарищ полковник. Вы сами выбираете время.
«Да! Надо срочно становиться наркомфлота!» – подумал Дмитрий, переодеваясь в парадную форму для обеда. Постучав, вошла Надежда с меню. Постояла, ожидая, пока он выберет блюда. У нее круглое, чуточку веснушчатое лицо, вся такая кругленькая, молоденькая и свежая. Румянец с лица не сходит. Глядит задорно и с интересом. Мужиков повыбивало, в окружении один младший лейтенант – очкастый, громкоголосый «белобилетник». Весь остальной персонал – женщины. Даже в охранении дачи только они – одетые в синюю форму «вохровки». Неизменный наган, трехлинейные винтовки.
– Наденька, а где взять пропуск, чтобы съездить в Феодосию?
– А зачем вам пропуск? Военное положение снято, после того как татар выселили, стало спокойно. Комендантский час с часа ночи и касается только побережья. Только с собой путевку носите, и документы, что в отпуске. Комендатура и пограничники могут придраться. А так, берите машину, водителя, и куда хотите. Вот только дороги плохие! Кроме шоссе до Симферополя и Севастополя, еще ничего не делали. Так выбрали, товарищ подполковник?
– Нет! Тут столько всего! Давай на твое усмотрение, ты эту кухню лучше знаешь!
– Есть! Подходите через пятнадцать минут! – она широко улыбнулась и выскочила из комнаты.
Обед поставлен здесь по-флотски! Две официантки справа и слева, все подают и наливают они. Вымуштрованы от а до я! Дмитрию тоже пришлось держать марку и изображать как минимум адмирала, командира крупнейшего в мире линкора. И неизменный флотский компот с абрикосами! Церемонно поклонившись и поблагодарив, он вышел из столовой, поймал лейтенантика, взял машину, «Виллис», и поехал в Феодосию. Дурманящий запах цветов плыл над полуостровом, открытая машина позволяла наслаждаться видами и теплым воздухом. Весна! Наверное, самое лучшее время в Крыму, только ночами еще прохладно. Дорога, после Алушты, и вправду оставляла желать лучшего. Но до Феодосии он добрался довольно быстро. Сары-Гель теперь называется Береговое. Он проехал мимо дома Десфины. Там никто не живет, окна и двери заколочены крест-накрест. Проехал мимо, на кладбище. По справке нашел могилу. Она ухожена, стоит невысокий обелиск со звездой, свежепокрашенный черной краской низкий заборчик. Скамеечка. Налил водки, положил сверху кусочек хлеба. Сзади подошел человек, инвалид. Встал невдалеке. Дмитрий налил полстакана водки и протянул ему.
– Спасибо, полковник! Жена?
– Жена.
– Земля ей пухом, – выпил и закусил рукавом.
– Вы местный?
– Сторож я тутошний.
– А кто за могилой ухаживает?
– Да сначала флотские приезжали, вот памятник установили, оградку, уважительные такие, завсегда с подходом. А сейчас женщина с ребенком ездит. Одна. Три дня как была. Колясочку тут поставит, ребенка на руки возьмет, посидит и уедет. Не местная. И не разговаривает.
– Спасибо! На, допьешь!
– Да как же так, мужик, не по-людски! Одному – никак!
– У меня машина, я – за рулем.
– Ну, тогда да! А воевали где?
– Здесь, здесь.
– А я под Москвой, вот руку отняли, правую, – сторож шел сзади, рассказывая о том, как добирался до дому.
– Ладно, рядовой, бывай! – расправив флотскую шинель, Дмитрий уселся поудобнее и нажал на газ. Остановился на заправке, «Виллис» довольно прожорлив, достал талоны, выданные в санатории, вместе с ними достал конверт и перечитал адрес в Гаспре. Решил, не откладывая в долгий ящик, решить эту не самую приятную проблему. Если удастся, то он мог успеть отвезти ребенка к матери. Поезда из Симферополя уже ходили. Еще до заката успел в Гаспру. Расспросил людей об адресе и неожиданно для себя оказался возле того самого дома, где был с Соней в прошлый раз. Дома никого не было, лаяла собака. Ставни в доме не были закрыты.
– Сонечка бывает после семи, товарищ моряк! – из-за соседнего забора выглянула соседка в повязанном платке и в кацавейке. – Последним автобусом из Ялты приезжает. Она в Ялте работает.
– А ребенок?
– А что ребенок? Он в яслях, там же в Ялте.
Оставалось еще больше часа, Дима сел в машину и отъехал к остановке автобуса, не хотелось разговаривать с соседкой. Рядом небольшая рюмочная. Купил хинкали, крымского вина, сел за столик с видом на остановку.
– Товарищ офицер! У вас закурить не найдется? – спросила продавщица, явно для того, чтобы завязать разговор. Народу в забегаловке не было: не сезон!
Дмитрий залез в шинель, вытащил оттуда флотский «Кэмел», большое количество которого приволок из Англии.
– Ух ты какие! Как американцы улетели, мы таких и не видели, но те больше «Уинстона» курили.
– Да, летчикам он полагается, и «Лаки Страйк». А это – флотским выдают.
За разговором время потекло быстрее. А вот и автобус показался. Он расплатился, продавщица проводила его расстроенным взглядом. Он сел в «Виллис», развернулся и встал сразу за остановкой, по ходу к дому Сони. Она вышла из переполненного автобуса чуть ли не последней. На руках у нее был ребенок. Лицо у нее было недовольным, строгим, как бывало тогда, когда она находилась за радиостанцией. По сторонам она не смотрела, прошла мимо, и Дмитрий двинулся за ней.
– Гражданочка! Вас подвезти?
Она крепче ухватила ребенка и замотала головой. Потом повернулась, и у нее побелело лицо. Диме пришлось выпрыгивать из машины, иначе Соня бы упала.
– Как ты меня напугал! Я тебя не видела, а на машине обычно приезжает или Касатонов, или Иванов. А я их видеть не хочу! – сказала она, отдышавшись уже на сиденье автомобиля. – Вот, смотри! Ты же никогда его еще не видел! Только он спит, он всегда засыпает в автобусе.
Дима взглянул на спящего малыша, улыбнулся и тронул машину. У дома, зажав ручник, прошел открыть ворота, въехал на знакомый двор. Собака разбудила малыша. Он сонно тер ручками глаза и похныкивал. Передав Дмитрию сына, что тому еще больше не понравилось, и он разревелся, Соня открыла дверь и жестом пригласила войти.
– Клади его на диван и помоги раздеться. Да не мне, а ему!
Довольно неумело Дмитрий снимал ботинки и пальтишко с сына. Соня достала откуда-то молоко и кусок хлеба, предложила их Саше, но тот замотал головой и прошептал: «Бай-бай». Его переложили в кровать, он немного поворочался и уснул.
– Не пописал, скоро проснется! – сказала Соня.
– Почему ты здесь, а не в Севастополе?
– Я развелась с Ивановым 15 января и решила ждать тебя. А там как получится, Дмитрий. – Она смотрела на него усталыми и грустными глазами. – Извини, покормить тебя у меня особо нечем, надо идти в магазин. Но там уже почти ничего нет. Из-за того, что с коляской в автобус не втиснуться, приходится почти все покупать здесь, или держать на работе.
– Где ты работаешь?
– На узле связи, мастером. Как у матери-одиночки у меня только дневная смена, пока. Еще полгода. Учусь на заочном в Симферополе.
– А дом откуда? Ты же не местная.
– Получила. Хозяев повесили, полицаями служили и доносчиками в гестапо. А комендантом здесь в Гаспре служил Коля Спесивцев, помнишь его? Был у нас взводным некоторое время, а потом его по ранению перевели в комендатуру. Вот он и помог.
– А кто такой Иванов?
– Октябрьский, его настоящая фамилия Иванов, поэтому я была Иванова. А ты не знал?
– Нет, – сказал Дмитрий и направился к дверям.
– Ты куда?
– В машине сухпаек лежит, по привычке с собой таскаю.
– Спасибо!
– Ты изменилась, Соня! – сказал он, вернувшись и вытаскивая из американского десантного рюкзака консервированную ветчину, шоколад, пакеты с супом, кашу быстрого приготовления и прочие радости десантной жизни.
– Такое сейчас дают на фронте? – удивленно спросила Соня.
– Да, на Западном, у союзников.
– Я слышала по радио о том, что в высадке во Францию принимала участие морская пехота Дунайской военной флотилии Красной Армии. Сразу же подумала, что это наш батальон.
– Нет, батальона там не было. Сводный взвод.
– Один взвод? И объявление на весь мир? Что же вы там сделали?
– Как обычно: обеспечили захват основного плацдарма.
– Потери? Кто погиб?
– Никто, Соня. Пятеро раненых: Денисов, Шмидт, Вольфке, Хабаров и Томов.
– Томас опять ранен? Не везет ему! Как я хочу вернуться обратно! Слушай, давай я сделаю, что ты возишься с едой?
– Да ладно, сиди, я в отпуске и уже ужинал.
– Где?
– В рюмочной, на остановке.
– Не ходи туда! Галка разводит водку, сует какие-то гадости в еду – в общем, сукой считается в поселке.
– Заметно, но я водку не брал, ты же знаешь, что я ее не люблю. А хинкали были вкусными.
– Явно для тебя отдельно делала! Как же, дважды Герой! Ее хинкали все ругают, вот уж прости господи!
В этот момент зашевелился Санька, Соня метнулась к нему, быстро сняла с него рейтузики и усадила на горшок. Затем надела ему другие штанишки, дала подогретой кашки в бутылочке. Малыш засопел и зачмокал. Соня улыбнулась, глядя на него.
