– Мне кажется, он в Ксению влюблен.
– Спит с ней?
– Это вряд ли.
– Она что, девственница?
– Почти. Святая мать Тереза, – ответила Наташка и ехидно хмыкнула. – С кем работает, с тем не спит.
– А с кем спит?
– Не знаю. Трофим говорит, что ни с кем.
Марк отпустил педаль тормоза. Машина покатилась дальше и остановилась уже у ворот его дома.
Тот был невысокий, одноэтажный, но занимал площадь не менее десяти соток. Щедрые россыпи комнат, длинные коридоры. Все это на одном этаже, с выходом на огромный бассейн, расположенный в стеклянном павильоне. Еще участок в полтора гектара с полем для игры в гольф и своим собственным ручьем, который впадал в общий пруд.
Гольфом увлекался прежний хозяин этого поместья, который вынужден был продать свои владения практически за бесценок отцу Марка. Сам он не увлекался гольфом, но дом ему чертовски понравился, и он перебрался сюда из своей московской квартиры. Взрослым себя почувствовал, на природу потянуло. Но и Москву он не забывал. Клубная жизнь не обходила его стороной, хотя, если честно, увлекала уже не так сильно, как раньше.
С Наташкой случился самый настоящий шок от того великолепия, в которое она попала. Марку приходилось бывать в домах и получше. Возможно, и Наташка видела по-настоящему роскошные особняки или знала об их существовании. Но одно дело видеть и знать, и совсем другое – обладать.
А ведь она могла стать хозяйкой всего этого. Во всяком случае, такая мысль могла воспалить ее воображение, и без того не совсем здоровое.
Марк впустил ее внутрь, через огромный холл с прозрачным куполом провел к бассейну, включил печь в сауне одним-единственным нажатием на кнопку пульта.
– И это все твое? – с замиранием сердца спросила она.
– Раздевайся, – спокойно сказал он.
– Что?! – встрепенулась она.
– Раздевайся.
– Я не хочу сейчас купаться.
– Ты знала, зачем сюда ехала.
– Нет!
– Знала! – Марк в упор смотрел на нее.
К вечеру прислуга расходилась, дом пустел, и сейчас они здесь находились вдвоем. Эта дура целиком была в его власти. Он мог делать с ней все, что ему было угодно. Эта мысль возбуждала его до неприличия. Но из себя Марк не выходил. Это была далеко не первая в его жизни ситуация, когда он мог экспериментировать с заблудшей душой, наслаждаться ее беспомощностью.
– А вода теплая? – спросила Наташка.
– Раздевайся.
– Ну, хорошо.
Она попросила его отвернуться, но только взглядом. Он ответил ей жестом, качнул головой. Сначала Наташка сняла джинсы вместе со всем тем, что под ними было, затем футболку. Она закрылась руками, жалобно глянула на него.
– Здесь тепло, – с нажимом сказал он. – Не надо себя обнимать.
– Да? – Она развела руки в стороны.
– Осваивайся.
Марк открыл дверь в моечный зал. Там и душ, и сауна, все для того, чтобы гость чувствовал себя комфортно.
– Пошла! – Он подтолкнул девушку, придал ей ускорение.
Она пошла, выставив на обозрение вид со спины, но булками вилять не стала. Пришлось ему шлепнуть ее по заднице.
Марк не торопился. Ему надо было сделать несколько звонков, немного посидеть в тишине, разгружая тело и голову. Потом уже можно будет взяться и за Наташку, простить ей долг по самое не хочу.
Но вид сзади показался ему более чем привлекательным. Еще он подумал о той женщине, которую, в общем-то, собирался наказать через ее фактическую невестку. Ксению он тоже разденет догола. Прямо здесь. В ближайшем будущем. А пока можно заняться Наташкой.
– Эй, погоди! – сказал Марк, расстегивая пояс на брюках.
– Да! – Наташка повернулась к нему, не стала обнимать себя руками, но груди ладошками закрыла.
– Хочешь знать, сколько ты стоишь? – спросил он, торопливо стягивая с себя джинсы.
– Я стою много, – ответила она, опуская руки.
– Стоять нужно долго, – сказал он, играя со словами. – И крепко.
Марк поставил Наташку под душ, спиной к себе. Сначала он набрал на пульте нужную температуру, затем включил теплую воду, намылил грудь, бедра, заставил девичье тело вибрировать от возбуждения. Когда она созрела, Марк взял ее как последнюю тварь.
Глава 4
Двойной перелом челюсти, сотрясение мозга, отбиты почки. От правого глаза осталась только узкая щелочка, кожа на щеке содрана, губа разбита, во рту шины. На Кешу страшно было смотреть. Он бодрился, но Ксения видела боль в его глазах.
– Как это случилось? – спросила она, виновато глядя на него.
Кеша развел руками. Дескать, чему быть, того не миновать.
– Это Марк?
Он едва заметно кивнул, и взгляд его погрустнел.
– Он был один?
Кеша поднял один палец, повел плечом, изображая удар, потом показал еще три пальца. Это означало, что сперва был один только Марк, затем появились еще трое. Или Марк первым начал, а остальные присоединились. В любом случае Кеше пришлось несладко.
– Заявление писать будешь?
Кеша осторожно качнул головой, с унылым видом приложил палец к губам. Он сам не хотел связываться с полицией, или Марк ему пригрозил.
– А надо бы, – сказала Ксения.
Она испытывала двойное чувство вины перед Кешей. Ксения взяла его с собой в ресторан, попросила подстраховать на всякий случай. Кеша, конечно, правильно все сделал, спасибо ему за это. Но теперь вот ему приходилось расхлебывать кашу, которую она заварила.
Еще она догадывалась, что Кеша питает к ней романтические чувства. Так вот, пока вчера вечером его избивали мажорные подонки, Ксения спала с Женей. Так она расплачивалась с ним за краткосрочный кредит, да еще и получала удовольствие, прямо как последняя шлюха. Ей стало очень стыдно за себя, когда все закончилось. А тут еще и Кеша.
– Эта сволочь не должна жить спокойно, – сказала Ксения.
Кеша снова развел руками. Дескать, так уж устроен мир. В нем есть волки, есть овцы.
Ксения пожала плечами, не очень-то соглашаясь с ним. Если Марк считает себя волком по праву рождения, то зря. Не волк он, а самый обыкновенный шакал.
– Ты выздоравливай и ни о чем не беспокойся, – сказала она. – И зарплата будет, и премия.
Кеша кивнул, ребром одной ладони стукнул по другой и тут же мотнул головой. От зарплаты на время болезни он не отказывался, а от премии – да. Эти деньги для него должен был кто-то заработать, а у Ксении и без того изрядные проблемы с ними.
Но она была неумолима. И зарплата будет, и премия.
Женщина вышла из больницы, направилась к парковке, издали глянула на свою машину и задумалась.
«Может, продать ее, а потом, когда деньги появятся, новую купить?»
– Эй! – раздалось вдруг у нее за спиной.
Ксения остановилась и расправила плечи. Ей показалось, будто между лопаток кто-то всадил нож.
Марк ухмылялся, глядел на нее со снисходительностью всемогущего демона. Холеный, лощеный, потусторонний.
– Как твой малыш себя чувствует? – спросил он и кивком через плечо показал на здание больницы.
– У этого малыша есть друзья. Я думаю, они очень хотят встретиться с тобой.
– И остаться без ног, – добавил Марк и усмехнулся.
– А это уж как повезет.
– Мне повезет.
– Сказал хвастун.
– А кто-то и без языка остаться может, – заявил Марк, подошел к ней вплотную и нагло запустил палец в декольте блузки.
– Ну, ты! – Ксения возмущенно шарахнулась от него, легонько, но зло ударила по руке.
– Поехали со мной, – сказал Марк.
Этот подонок истекал вожделением точно так же, как гниющий плод – соком.
– Нет.
– Скажи «да», и мы помиримся.
– Нет.
– Я верну тебе деньги. – Марк не сводил глаз с ее бюста.
– Нет.
– А Кеше твоему выплачу компенсацию.
– Нет.
– И Трофима твоего не трону.
– Только попробуй!
От волнения у Ксении вдруг стали отниматься ноги. Достаточно ей было представить Трофима на месте Кеши, чтобы дыхание у нее остановилось.
– И что ты мне сделаешь? – с ухмылкой полюбопытствовал Марк.
– Я тебя убью! – ответила Ксения и улыбнулась, представляя, как стреляет в этого ублюдка.
Пистолета у нее не было, но ведь его можно было раздобыть. Существуют же черные рынки. Главное, очень захотеть.
– Ой, боюсь!
Марк насмехался над ней, но при этом в глубине его сознания уже пульсировала мысль:
«А вдруг! Мать, заступающаяся за сына, опасна в своем гневе».
Сейчас Ксения готова была это доказать.
– Хочешь проверить? – спросила она, учуяв его слабину.
– Может, мы лучше разойдемся как в море корабли?
Ксения ощутила холодные липкие пальцы на своей груди, хотя Марк и не касался ее.
– Кеша получит компенсацию, ты – свои деньги. Поехали! – Он кивком показал на свой джип. – Тебе понравится.
– У нас разные взгляды на то, что может нравиться. Тебе – терроризировать людей, а я далека от этого.
– Да, мне нравится терроризировать людей, – подтвердил Марк ее правоту и улыбнулся. – Это ты правильно понимаешь. Я буду терроризировать тебя до тех пор, пока не трахну!
