Морвейн Ветер "Танго алого мотылька. Том 1"

Ужин с отцом тянулся долго. Разговор клеился с трудом.

Перчатки были отложены в сторону с гордым: «Я посмотрел», так что Кирстин даже не смогла сделать вывод – угодила она или нет.

Перед Линдси пришлось извиниться и предложить ей на выбор сутки ожидания или пару купюр. Линдси выбрала купюры и всё оставшееся время торжества продолжала, позёвывая, смотреть перед собой.

Вообще-то с сестрой Кирстин всегда общалась легко. Они продолжали переписываться даже после того, как Кирстин уехала в Эдинбург, и Линдси всегда с удовольствием выслушивала её рассказы о жизни в кампусе, чтобы потом поделиться историями с подружками с таким видом, как будто бы они произошли лично с ней.

Однако то ли отсутствие подарка всё-таки её задело, то ли тягостное молчание, культивировавшееся отцом, давило не только на Кирстин, но Линдси явно не собиралась спасать сестру.

– Ты очень похожа на мать, – констатировал отец ни с того ни сего.

Кирстин оставалось только поджать губы и заставить себя смолчать. «Похожесть на мать» была основным аргументом против неё с тех самых пор, как та умотала в Нью-Йорк – к слову, и не думая забирать Кирстин с собой.

Сначала она говорила: «Обживусь и приеду за тобой», потом «Тебе лучше доучиться здесь, иначе придётся много досдавать», и наконец: «Эдинбургский колледж лучше, чем школа искусств, которая находится здесь. Очень хорошо, что тебе удалось туда поступить – такой шанс невозможно потерять».

В итоге вся похожесть свелась к родинке над губой и к тому, что мать любила искусство Возрождения так же, как сама Кирстин.

Наконец Кирстин удалось вырваться из-за стола и, добравшись до своей комнаты, наспех принять душ. Она нырнула в кровать и снова взяла в руки телефон – хотелось посмотреть, как прошел рождественский ужин у всех остальных.

«Я просто подумал, что парни с длинными ушами нравятся тебе больше» – ожидало её вместо вороха фотографий индеек и ёлок.

Кирстин полистала Фейсбук туда и сюда, но, так и не дождавшись, чтобы ей написал кто-нибудь ещё, ответила:

«Уж лучше бы у тебя был длинный член».

Какое-то время она продолжала шерстить интернет без особой надежды получить ответ, пока наверху экрана не засветилось оповещение.

«Фотку прислать?» – прочитала Кирстин, кликнув на него.

Кирстин не сдержала нездоровый смешок.

«Тоже Орландо – или на сей раз своего?»

«Могу прислать последний каталог Lelo»

«Спасибо, я как-нибудь сама».

Кирстин приготовилась было выключить телефон, но потом подумала и написала: «С Рождеством!» – и затем уже нажала отбой.

Рей захлопнул ноутбук секундой раньше, чем Майкл, и не думая стучаться, ворвался к нему.

– Ты так и будешь торчать здесь? Девочки уже начали разыгрывать призы.

Сквозь открытую дверь доносился гул пьяных голосов, распевающих «Santa Claus Is Coming To Town», а в каштановых волосах Майкла и на его ушах осели ошмётки конфетти.

Накануне Рей так и не решился встретиться с отцом. Сам знал, что это слабость. Был уверен, что едет к нему, чтобы доказать свой триумф – но в каком-то десятке миль от дома приказал развернуть автомобиль.

«Ну его к чёрту, – подумал он, – Рождество нужно, чтобы отдыхать».

Рей думал, что провести ночь на яхте, где Майкл уже подготовил всё, чтобы хорошо отдохнуть, будет веселей – но пока что веселье его так и не нашло.

– Не хочу девочек, – капризно заявил Рей и зевнул, но ноутбук, тем не менее, в сторону отложил.

– Давай, пошли! Там есть близняшки, Рей, помнишь, те, которых мы снимали для рекламы «Red Bull»? – Майкл подмигнул. – Весь вечер ищут тебя.

Потягиваясь, Рей выбрался из каюты как раз вовремя, чтобы увидеть, как близняшки: одна – блондинка, другая – брюнетка – с пронзительным воплем запускают в небо разноцветную петарду, и волны по обе стороны от яхты окрашиваются алым светом, отражая букеты огней.

– Всё-таки хорошо, что ты не потащился к брату, – Майкл подтолкнул его вперёд, и Рей, вывалившись из коридора, ловко упал на скамейку между двумя сестричками в маленьких купальниках, одинаковыми на лицо. Руки его как змеи скользнули в обе стороны, прижимая девушек к себе, и близняшки послушно приникли к его бокам, а одна даже сунула под нос бокал мартини.

– Точно, – подтвердил Рей, – хорошо, – сделав глоток, он поймал губы беленькой и принялся целовать, передавая ей наполнивший его рот сладкий вкус.

Майкл куда-то исчез, и Рей не собирался его искать – брюнетка уже гладила его через штаны, и Рей подбросил бёдра, подаваясь навстречу её руке.

– I wish You A Merry Christmas… – еле слышно промурлыкал Рей. Уткнулся носом в шею другой и принялся задумчиво целовать.

ГЛАВА 2. Работая над собой

Прошло две недели с тех пор, как Кирстин отправилась домой.

Она кое-как выдержала в отцовском доме пять дней – но сразу же, как только был отпразднован новый год, скинула вещи в рюкзак и направилась в сторону шоссе, убегавшего на восток – туда, где находился Эдинбург.

Ездить на автобусе Кирстин не слишком любила – не выносила тесноту и духоту, которые обычно царили внутри. Куда проще и привычнее был автостоп, тем более что приятный внешний вид без признаков распущенности гарантировал, что её легко подберут.

Так и произошло.

Первая машина остановилась около неё через пятнадцать минут, улыбчивый водитель приоткрыл дверь и впустил путницу внутрь. И уже через полтора часа Кирстин снова раскладывала вещи, накопившиеся в рюкзаке, на свои места.

Кампус был почти что абсолютно пуст – кроме неё никто не хотел торчать здесь всё время зимних праздников.

Закончив с одеждой, Кирстин сбросила кроссовки и, пинком затолкав их под кровать, завалилась на неё.

Мобильник сам собой оказался у неё в руках, и Кирстин принялась изучать фейсбук.

Теперь уже она точно знала, зачем сюда заходит и что хочет прочитать.

Кирстин и не заметила, как обычный стёб, для которого собеседника совсем не обязательно было знать, стал превращаться во что-то ещё.

«Орландо», который в сети имел не менее смешной ник, чем аватарку – он называл себя «Охотник» – почти ничего не рассказывал о себе. Показывать лицо он также не спешил.

По требованию Кирстин «сменить фотку» на его странице одна за другой появлялись портреты актёров и моделей, так что поиск настоящего обладателя предложенного лица стал превращаться в своеобразную игру.

В конце концов, голливудских красавцев сменил Эйнштейн, и Кирстин поняла, что больше ничего не добьётся.

«У тебя что, шрам в половину лица?» – как-то спросила она.

«Орландо» ответил только к вечеру:

«Да. И если ты не поцелуешь меня до того, как упадёт последний лепесток – он останется навсегда».

Кирстин вздохнула, но улыбки не сдержала.

Она торопливо спрятала мобильник, чтобы уйти от ответа и продолжить разговор уже потом, когда тему можно будет замять.

Чем больше Кирстин пыталась выспросить о своём собеседнике, тем больше в итоге рассказывала о себе. Тот мастерски рикошетил любые вопросы, отшучиваясь и забалтывая любой не устраивавший его момент – Кирстин так не умела.

«Сколько тебе, по крайней мере, лет?» – спросила Кирстин в другой раз, когда каникулы уже подошли к концу, и она сидела на паре, слушая, как профессор Олдсвел вещает про античную драму. Этот курс она выбрала только потому, что единственной альтернативой ему была драма китайская, предполагавшая знание соответствующего языка, а по-китайски и по-гречески Кирстин понимала примерно поровну – чуть меньше, чем ничего.

«Отвечу, если ты тоже ответишь мне на один вопрос», – сообщение от Орландо пришло через несколько минут, когда Кирстин от безысходности уже взялась было писать конспект.

«Ну».

«О чём ты думаешь перед сном, когда откладываешь в сторону телефон и поворачиваешься лицом к стене?»

Кирстин подавилась слюной и закашлялась.

«Что за идиотский вопрос?» – тут же спросила она.

«Не менее идиотский, чем твой. Если мне сорок – я тебе этого не скажу. Если четырнадцать – тоже. Так что считай, что мой возраст подходит для тебя на все сто».

Кирстин отложила телефон в сторону, её терзала лёгкая обида . Орландо попытался проникнуть куда-то глубоко – куда она не хотела пускать ни его, ни кого-то ещё.

Воспоминания о встрече, случившейся в предрождественские дни в магазинчике в Глазго, уже стали стираться из памяти – но теперь, когда Орландо снова напомнил ей о них, отозвались в сердце тоской.

Конечно, что прошло, то прошло. И вряд ли это знакомство могло бы вылиться во что-то большее… Она, в конце концов, вообще не имела никаких оснований считать, что случайно попавшийся ей на глаза красавчик заинтересовался бы ей.

Отключив мобильный, Кирстин принялась сосредоточенно писать, а когда спустя двадцать минут лекция подошла к концу, и они с Лоуренсом перебрались в зал для практических занятий по скульптурному мастерству, Кирстин сразу поняла, что будет сейчас лепить – тонкие руки с аккуратными пальцами и чуть квадратными ногтями. Вытянутые и согнутые, будто крылья птицы, готовой сорваться в полёт.

Кирстин так увлеклась, что не заметила, когда прозвенел звонок.

– Хорошо, – констатировал профессор Огилви, и Кирстин вздрогнула, теперь только сообразив, что они остались вдвоём, – большой шаг вперёд.

– Спасибо, сэр, – машинально ответила Кирстин, пытаясь отыскать взглядом Лоуренса в пустой аудитории.

– Я его отослал, – ответил на её мысли Томас Огилви, – хотел попросить тебя задержаться на пару слов.

Кирстин кивнула.

– Есть небольшой заказ, – Огилви повернулся к ней спиной. Подошёл к кафедре, достал оттуда стопку фотографий и протянул их Кирстин.

Та взяла стопку в руки и принялась листать.

– Где это? – спросила она. Фотографии изображали, похоже, Эдинбургский замок, но на других листках находились репродукции старинных гравюр.

– На Квинсферри-род предлагают поставить памятник королю Брюсу. И не спрашивай, как связаны Брюс и Эдинбург.

– И не думала, – Кирстин вообще знала национальную историю не так хорошо, чтобы судить о подобных вещах.

– Нужно сделать эскиз. Набросай, а я подправлю финальный вариант.

Кирстин кивнула.

– Оплата как всегда?

Огилви кивнул.

– Есть ещё кое-что, – после паузы сказал он. – Прошлая серия рисунков в дело не пошла.

Кирстин пожала плечами, её не волновало, куда девается результат её работы, если ей исправно платили.

– Зато они попались на глаза моему приятелю, он планирует издать альманах: «История, которая не сбылась». У тебя нету ещё черновиков?

Кирстин замешкалась. Это был переход на какой-то новый этап.

– Простите… вы хотите их опубликовать?

– Ну да, чего добру пропадать?

– А под чьим именем, если мне будет позволено задать вопрос?

– Кирстин, – Огилви покровительственно улыбнулся, – мы оба понимаем, что под твоим именем публиковать их никто не станет. Так что у нас есть только один вариант.

Кирстин помолчала.

– Я поняла, – сказала она. – Постараюсь поискать. Или скажите, что конкретно вас интересует – возможно, возьмусь нарисовать.

Продолжая улыбаться, Огилви кивнул.

– Ну, вот и хорошо, – он хлопнул Кирстин по плечу. – Поторопись, Макгрегори не любит ждать.

Рей перекинул нож в левую руку и нанёс по мишени очередной удар.

В часы с трёх до пяти его никто не беспокоил – даже Майкл старался лишний раз не заходить, потому что чем бы ни занимался Рей за закрытыми дверями спортзала, случайно попавший под руку мог основательно получить этим предметом по башке.

Рей любил опасные игрушки. С двенадцати лет, когда раскладной нож Брюса впервые оказался в его руках, он увлекался борьбой, стрельбой и всеми остальными способами навредить ближнему своему, которые большинство мальчишек любили не менее, чем он, но о которых, тем не менее, могли лишь мечтать.