– Отлично. Кажется, это то, что нужно. А ведь компас на корабле Оттара нацелен на этот пролив?
– Совершенно верно.
– Тогда здесь и остановимся. – Барни наклонился, зачерпнул с платформы пригоршню мокрого снега и начал делать снежок. – Это место возле устья ручья мы оставим для Оттара. А свой лагерь разобьем вон там, в верхнем правом углу лужайки. Здесь довольно ровно, постараемся, чтобы двадцатое столетие не попадало в поле съемочной камеры. Ну, за работу! Но сначала счистите снег. Я не хочу, чтобы кто-нибудь сломал ногу.
Даллас наклонился, чтобы завязать шнурок, и удержаться от искушения при виде такой цели было просто невозможно. Размахнувшись, Барни швырнул тугой комок прямо в центр тесных джинсов.
– Вперед, викинги! – сказал он со счастливой улыбкой. – Пошли заселять Винланд.
Часть третья
Глава 13
Серый безмолвный мир нагонял уныние и тоску. Туман заглушил все звуки, слизнул все краски; океан перед путешественниками раскинулся, но не был виден до тех пор, пока набежавшая волна не разбилась пеной на песчаном пляже у самых их ног. Грузовик, стоявший в десяти футах, казался темным пятном в серой мгле.
– Попробуй еще разок, – сказал Барни, напрягая зрение и тщетно пытаясь проникнуть сквозь сырую завесу мглы.
Даллас, по случаю непогоды одетый в огромное черное пончо и широкополую стетсоновскую шляпу, поднял углекислотный баллон с сиреной и открыл клапан. Траурный рев сирены помчался над водой, отдаваясь в их ушах даже после того, как клапан был закрыт.
– Ты слышал? – внезапно спросил Барни.
Даллас наклонил голову и прислушался.
– Ничего, кроме шума волн.
– Я готов поклясться, что слышал плеск весел. Давай попробуем еще раз, по минуте. Слушай внимательно.
Сирена заревела снова. Барни поплелся к армейскому грузовику с брезентовым верхом и заглянул в кузов.
– Никаких изменений? – спросил он.
Эмори Блестэд, не отрываясь от радиопеленгатора, отрицательно покачал головой с надетыми на нее наушниками. Он медленно поворачивал рукоятку, вращающую антенну радиопеленгатора. Антенна повернулась в одну сторону, потом в другую. Эмори поднял глаза и постучал пальцем по указателю у основания антенны.
– Насколько я могу судить, корабль не двигается, – сообщил он. – Пеленг не изменился. Наверно, они ждут, когда разойдется туман.
– На каком расстоянии от берега?
– Барни, имей совесть. Я тебе сто раз говорил, что с помощью этого прибора я могу определить направление, но не расстояние. Сила сигнала ответчика также ничего мне не говорит – может быть, одна миля, а может, пятьдесят. Я могу сказать только одно: с того момента, когда мы впервые услышали сигнал три дня назад, уровень поднялся, так что они приблизились.
– Ну ладно, ты убедил меня. Значит, этого ты не можешь мне сказать. А что же ты можешь сказать?
– То же, что и раньше. Корабль отплыл из Гренландии восемнадцать дней назад. Я переставил гирокомпас и направил его на пролив Белл-Айл, заменил батареи, включил ответчик и проверил, как работают все приборы. Мы сами видели, как они отплыли.
– Вы с Лином говорили мне, что плавание займет всего четыре дня, – сказал Барни, нервно кусая ноготь.
– Мы сказали, что плавание может занять всего четыре дня, но, если погода ухудшится – изменится ветер или что-нибудь еще, – путешествие займет гораздо больше времени. Так оно и случилось. Но ведь мы услышали сигнал ответчика – значит, они благополучно пересекли океан.
– Это было два дня назад, а что ты сделал для меня после этого?
– Послушай, Барни, скажу тебе как старый друг: это путешествие во времени не сделало тебя спокойнее. Мы же собирались только отснять фильм, верно? Мы выполнили свой долг и даже перевыполнили – и никто не проронил ни слова жалобы. Давай полегче – и сам не мучайся, и людей не мучай.
– Да-да, ты прав, – ответил Барни. Больше чем когда-либо он был близок к тому, чтобы принести извинения. – Но ведь два дня – ты и сам скоро поймешь, как это много.
– Ты совершенно напрасно беспокоишься: сплошной туман, незнакомый берег, полный штиль – они просто не хотят рисковать. Им нет никакого смысла грести к берегу: они не знают, где он и что их там ожидает. Сейчас, судя по радиопеленгатору, мы находимся в самой ближней к ним точке суши и, как только туман поднимется, сможем указать им направление…
– Эй! – раздался с берега крик Далласа. – Я что-то слышу вон там, вдалеке.
Барни сполз по песчаному откосу к кромке воды. Даллас стоял, приложив ладонь к уху, и внимательно прислушивался.
– Тише! – прошептал он. – Прислушайся. Вон там в тумане. Клянусь, я слышал плеск воды, как будто от весел, и голоса.
Волна разбилась у их ног и медленно покатилась обратно. На мгновение наступила полная тишина, и стал отчетливо слышен плеск весел.
– Ты прав! – крикнул Барни, затем закричал еще громче: – Эй, вы, там! Сюда!
Даллас тоже закричал, забыв о сирене, когда в туманной мгле показалось темное пятно.
– Это лодка, – сказал Даллас, – ее обычно держат на палубе.
Они кричали, махали руками. Внезапно порыв ветра разорвал туман, и стали видны лодка и те, кто в ней сидел.
Лодка была сделана из темных звериных шкур, трое сидящих в ней туземцев с длинными черными волосами были одеты в меховые парки с откинутыми капюшонами.
– Это не викинги, – сказал Даллас, размахивая правой рукой. – Кто это может…
Люди в лодке, заметив его движение, опустили круглые весла в воду, тормозя лодку, а тот, что был на носу, взмахнул рукой, и что-то просвистело в воздухе, направленное на Далласа.
– Они прикончили меня! – с этим криком Даллас упал на песок со стрелой, торчащей из груди.
Рядом с ним упала сирена, клапан открылся, и над водой раздался мрачный рев. Заслышав его, люди в лодке начали отчаянно грести в обратном направлении и через несколько секунд исчезли в тумане.
С того момента, как лодка появилась, и до того, как она исчезла, прошли буквально считаные секунды. Барни стоял, потрясенный происшедшим, оглушенный ревом, ничего не понимая. Сирена мешала ему сосредоточиться, и Барни пришлось наклониться и выключить ее, прежде чем он повернулся к Далласу, который лежал на песке и казался сраженным замертво.
– Выдерни эту штуку из меня, – внезапно сказал Даллас тихим голосом.
– Я поврежу что-нибудь… это тебя убьет… я не могу.
– Это не так страшно, как кажется. Однако постарайся выдернуть ее, а не запихнуть глубже.
Дрожащими руками Барни схватился за дротик, потянул, и дротик легко подался, но потом запутался в одежде Далласа, так что Барни пришлось упереться и дернуть изо всех сил. Дротик остался у него в руках, вырвав огромный лоскут прорезиненной материи из пончо Далласа. Даллас тут же сел, поднял пончо и расстегнул куртку и рубаху.
– Ты только посмотри, – сказал он, показывая на красную царапину вдоль ребер. – Еще два дюйма вправо – и мне бы устроили вентиляцию. Когда я шевелился, этот крючок на наконечнике впивался мне в тело и все казалось гораздо хуже, чем на самом деле.
Он осторожно потрогал пальцем острый зубец, отходящий в сторону от костяного наконечника.
– Что случилось? – крикнул Эмори, сбегая по песчаному склону. – Что это? Где лодка?
Даллас встал и заправил рубаху в брюки.
– Мы установили контакт с местным населением, – объяснил он. – Похоже, что индейцы, или эскимосы, или кто-то еще прибыл сюда до викингов.
– Ты ранен?
– Не смертельно. На этой стреле не было моего имени. – Он усмехнулся и внимательно осмотрел стрелу. – Хорошая резьба по кости и отличная балансировка.
– Все это мне не нравится, – сказал Барни, доставая из кармана подмокшую сигарету. – Разве у меня мало неприятностей и без этих индейцев? Остается только надеяться, что они еще не добрались до корабля викингов.
– А я надеюсь, что это произошло, – с наслаждением сказал Даллас. – Не думаю, чтобы они причинили Оттару много беспокойства.
– Я хотел вам сказать, – вставил Эмори, – что с холма, где стоит грузовик, видно, как поднимается туман и в просветах светит солнце.
– Давно пора, – сказал Барни, глубоко затягиваясь сигаретой, так что мокрый табак начал вспыхивать и трещать.
Как только солнце появилось на небе, оно быстро рассеяло туман. К тому же с запада подул ветер. Через полчаса туман совершенно исчез, и в миле от берега они увидели кнорр Оттара.
Барни едва сдержал улыбку.
– Посигналь-ка им этой штукой, – сказал он Далласу. – Они посмотрят в нашу сторону и быстро увидят грузовик.
Даллас открывал и закрывал клапан сирены до тех пор, пока она, пискнув, не замолчала совсем. Однако желаемый эффект был достигнут. Они отчетливо видели, как большой парус стал уменьшаться, затем, после поворота, снова увеличился и у носа корабля появилась белая полоска пены. Никаких следов лодки из шкур не было видно. Казалось, она исчезла так же внезапно, как и появилась.
В нескольких сотнях метров от берега кнорр повернулся и лег в дрейф, парус захлопал на ветру. Люди на борту кнорра размахивали руками и кричали что-то непонятное.
– Давай сюда! – крикнул Барни. – Давай к берегу! Почему они не пристают прямо к берегу?
– Надо думать, у них есть причины, – сказал Эмори. – Опасные подходы или что-нибудь еще.
– Как же тогда, они считают, я смогу добраться до корабля?
– Может быть, вплавь? – предложил Даллас.
– Шутник. Послушай, а может, послать тебя к ним в надувной лодке?
– Смотрите, – заметил Эмори, – у них на палубе еще одна лодка.
На палубе виднелась лодка, двадцатифутовая копия кнорра, однако викинги спускали на воду другую лодку.
– Это что-то знакомое, – пробормотал Даллас.
Прищурившись, Барни посмотрел на лодку.
– Ты совершенно прав. Она как две капли воды похожа на лодку, в которой приплывали краснокожие.
В прыгающую на волнах лодку спустились двое и начали грести к берегу. Оттар сидел на носу, приветственно размахивая веслом. Через несколько мгновений лодка уткнулась носом в песок.
– Добро пожаловать в Винланд, – сказал Барни. – Ну, как поплавали?
– Берег здесь никуда не годится, нет травы для животных, нет деревьев, – сказал Оттар. – Ты нашел хорошее место?
– Великолепное, дальше по берегу в нескольких милях, именно то, что ты просил. Ну как, были происшествия во время плавания?
– Ветер все время дул в другую сторону, плыли очень медленно. Полно плавающего льда и тюленей, и мы видели двух варваров. Они охотились за тюленями и попытались улизнуть, но мы стали их преследовать и, когда они бросили в нас дротики, убили их. Съели их тюленей. Взяли их лодку.
– Я понимаю, что ты хочешь сказать. Мы только что встретили их родственников.
– Где это хорошее место, о котором ты говорил?
– Поплывешь вдоль берега, потом повернешь за мыс и пройдешь мимо островов. Его нельзя не заметить. Да вот возьми с собой Эмори, он покажет тебе дорогу.
– Нет-нет, только не меня. – Эмори словно оттолкнулся от чего-то и попятился. – Как только посмотрю на лодку, меня уже тошнит. Стоит мне три минуты побыть в море, как мой желудок выворачивается наизнанку и я прямо труп да и только.
Даллас по солдатской привычке не любил вступать в неприятные разговоры.
Когда Барни повернулся к нему, он был уже на полпути к вершине холма.
– Я шофер, – объяснил Даллас, – я подожду вас в кабине.
– Вот вам служащие, преданные и верные, – холодно заметил Барни. – Я все понял, ребята, можете не повторять. О’кей, Эмори, скажи шоферу, пусть отправляется в лагерь. Мы постараемся добраться до корабля как можно быстрее, спустим людей Оттара на берег и, может быть, в недалеком будущем снова приступим к съемкам. Разбуди Джино, скажи, пусть он заберется на холм, на ту точку, которую мы с ним выбрали, и начинает съемки корабля, как только он появится в проливе. И позаботься о том, чтобы на месте высадки уничтожили отпечатки автомобильных шин.
– Все будет сделано, Барни. Я бы с удовольствием отправился вместо тебя, но я и море…
– Да-да, конечно. Отправляйтесь.
Влезая в лодку, Барни промочил ноги. Вода была настолько холодной, что ему стало казаться, будто у него ампутированы ноги ниже колен. Лодка – тюленьи шкуры, натянутые на деревянную раму, – качалась, угрожая перевернуться от малейшего движения, и прыгала по воде подобно огромному водяному жуку. Барни пришлось сесть на дно и схватиться руками за борта, чтобы удержать равновесие. Когда им наконец удалось достигнуть кнорра, он никак не мог вылезти из качающейся лодки и перебраться через высокий борт корабля, пока чьи-то сильные руки не подхватили его под мышки и не втащили на палубу, как мешок с зерном.
– Hanany! Soustu handartokin![17 - А ну за работу! Уже немного осталось! (старонорв.)] – рявкнул Оттар, и его люди с веселыми криками начали разворачивать корабль, готовя его к последнему этапу плавания.
Барни предусмотрительно удалился на корму, чтобы его в спешке не помяли. Моряки поворачивали длинное бревно, прикрепленное к нижнему концу паруса, и под пронзительные крики женщин отшвыривали тяжелыми сапогами попадавшихся под ноги коз, которые шумно выражали свой протест. Переполненная палуба напоминала оживленный деревенский двор с испуганными домашними животными и разбросанными здесь и там кулями корма. Посреди всей этой суматохи одна из женщин, склонившись над деревянным ведром, доила корову. Когда корабль изменил направление и ветер донес до Барни запах парного молока, сходство стало казаться еще более разительным.
Наконец суматоха постепенно улеглась, и скот вернулся к своей кормежке. Попутный ветер не только надувал огромный парус, но и уносил с кормы на нос разнообразные запахи, так что воздух на корме был чистым и свежим. Форштевень с шипением врезался в длинные пологие валы Атлантического океана, и вдоль бортов корабля проносилась волна. Легкий, как пробка, кнорр был надежным и практичным судном, море было для него родной стихией.
– Кажется, хорошее место, – заметил Оттар, легким прикосновением руки выравнивая рулевое весло кнорра и указывая другой рукой на берег, где уже были видны деревья и пятна лужаек.
– Вот подождите, когда обогнем мыс, – сказал ему Барни, – там еще лучше.
