– Сань, девчонка не при чем! Она не знает ничего, это же очевидно, – попробовал заступиться Сергей.
– А может, ты просто плохо ее спрашивал! – не унимался я, все больше распаляясь от предвкушения маячившего на горизонте насилия, желая расправиться со всеми, причастными к сложившейся ситуации. – У меня все говорят!
Я уже не контролировал себя. Сергей это прекрасно видел, но изменить ничего не мог. Я прошел свою критическую черту. Встав, и, больше не глядя на девушку, решительно пошел к выходу:
– Ее с собой, в клуб, и Алексея захватим, тоже поспрашиваю…
– Сань… – попытался образумить Сергей, но я остановился, резко развернулся к нему и пристально вгляделся в него провалами своих черных от сумасшедшей ярости глаз.
– Я все сказал!
Не увидев сопротивления, вновь повернулся к дверям и покинул кофейню.
***
7.30 утра, а я до сих пор сижу в кабинете клуба, покрасневшими от усталости и злости глазами, всматриваясь в видео, пытливым взором судорожно пытаясь найти малейший шанс, хоть одну зацепку, любое несоответствие увиденному. Но его нет…
Факт остается фактом: на пленке четко видно, как Лиза, выходя из машины, идет в сторону кофейни и, не доходя до входа пару метров, поворачивается, вклиниваясь в поток людей, теряется в толпе. Лишь пару секунд, но их вполне достаточно: мне отчетливо видна ее хрупкая фигурка и рыжие локоны, которые еще долю секунды мелькают среди движущегося потока людей.
Сергей сидит рядом со мной, помогая мне перематывать этот маленький эпизод снова и снова. Мы пробовали посмотреть его с разных ракурсов, но этот, единственный, был более или менее подходящим.
Уже, наверное, в тысячный раз я поставил видео на перемотку, но он, прервав меня, решительно нажал на «стоп».
– Все, Сань, хватит! Она ушла. Сама. Давай просто признаем это! Да, я также, как и ты, в ней ошибся! Впервые ошибся…
Я молчал, уставившись на включенный монитор, где маячил стоп кадр, на котором ветер растрепал ее волосы… Он действовал на меня сейчас, как раздражающая красная тряпка на быка. Слушал друга, но не мог поверить сказанному, ни его словам, ни своим глазам.
Да, все так, я сам, лично, просматривал эту пленку часами, но не мог найти ни монтажа, ни склеек. Подключили специалистов, которые подтвердили факт подлинности. Но и это не могло убедить меня!
– Очевидно, что никто не виноват, ни эта девочка, – он кивнул в сторону спавшей на диване Анжелики, – ни Алексей. Лиза просто обманула его! Прими это! – убеждал меня Сергей. – Я сам вижу, что на пленке она!
Девушка, привезенная нами, действительно находилась здесь же в кабинете всю ночь. Сергей настоял, чтобы ее не отправляли в подвал, как провинившегося, не уследившего за Лизой, Алексея. Она, измученная ожиданием и беспокойством, от усталости, прикорнула здесь же на диване. Сергей встал, и, достав плед из шкафа, подойдя к ней, накрыл им спящую. Та заворочалась во сне, свернувшись калачиком. Не задерживая на ней взгляд, развернувшись ко мне, он продолжил:
– Сань, она ушла… В этот раз ее нужно просто отпустить. Это ее выбор!
Я все понимал, но не мог этого принять.
Устало махнув головой, дал понять Сергею, что он может идти:
– Иди домой, я еще посижу. И… ее забери, – кивнул в сторону спящей девушки. – Прикажи кому-нибудь, пусть домой отвезут.
– Я сам, – удивил меня друг.
Я молча отвернулся от них и вновь уставился на монитор компьютера. Снова промотал и нажал на «play»…
Я банально не мог поверить, что она вот так просто бросила меня! Да, я дурак, обезумевший шизофреник, который сидит здесь и не верит своим глазам. Все в девушке на видео было до боли знакомо: одежда, фигура, походка, волосы, все… но было что-то, совсем неуловимое, не привычное, что не бросалось в глаза, но не давало мне спокойно выключить компьютер и уехать домой.
Со всех ракурсов и пленок не было видно ее лица, но совершенно все детали кричали о том, что это она, и я все больше и больше склонялся к мысли, что пытаюсь обмануть себя. Я никогда не был глупым, но сейчас с ней я совершенно точно выглядел помешанным идиотом. Просматривая очередной файл, я увидел ее с другого ракурса, но снова ничего… выдохнул, но продолжал смотреть, до боли в уставших от напряжения глазах, вглядываясь в детали.
Я не мог ее подвести!
Я дал ей слово, что никогда больше не обижу ее своим недоверием. Уходя, она сказала мне: «Я вернусь!»
И я поверил ей.
Нужно было просто собраться, позволив внутреннему монстру терзать меня, разрывая внутренности на части, но не выпускать его, сосредоточиться и еще раз пересмотреть все с самого начала!
Глава 4
Жар плавил кости.
Я никак не могла очнуться, вынырнуть из вязкого болота, явно навязанного мне кем-то искусственного сна. Казалось, еще секунда, и я смогу выплыть на поверхность, которая желанно маячила рядом, манила меня, поблескивая отблесками ясного сознания, но нет… меня снова затягивало вниз, в тягучую, плотную трясину забвения. Я ныряла туда и обратно бесконечное количество раз, но мне никак не удавалось прийти в себя.
Жарко. Безумно жарко.
Духота не давала мне дышать, но я продолжала жадно хватать пересохшим ртом горячий воздух.
Отравленный медикаментами мозг отказывался отторгать яд беспамятства, который блокировал мне возможность прийти в себя. Я открывала опухшие тяжелые веки, затуманенным взором глядя в потолок и снова прикрывала глаза, падая назад в липкую бездну синтетического полусна.
Пугающее ощущение дежавю оплетало воспаленное сознание.
Ощутимые похлопывания по горящим щекам, вновь ненадолго вернули меня в реальность. Я разлепила веки и снова уставилась покрасневшими глазами в потолок, почувствовав, как кто-то слегка приподнял мою голову и в пересохший рот полилась прохладная, жизненно необходимая вода. Но я не могла сделать глоток, иссохшее горло просто отказывалось принимать жидкость, распухший язык мешал ее проникновению, поэтому она потекла по моим щекам, не принятая отравленным препаратами организмом.
«Перестарались…»
Сквозь пелену бесчувствия доносились слова, но я не могла осознать их смысл. Слышала, но не понимала…
Лица коснулась влажная прохладная рука, смоченная водой, мокрые пальцы провели по разгоряченному лбу, и я сипло застонала. Губы вновь смочили, и в этот раз толика воды попала мне в горло, с болью прорвавшись внутрь. Глоток, казалось, разодрал мне ссохшиеся, обезвоженные внутренности. Сделав один, я с жадностью потянулась потрескавшимися до крови губами к источнику за вторым, с ненасытностью умирающего, инстинктивно боясь потерять жизненно важную для измученного жаждой организма, жидкость.
«Вот так… Не торопись.»
Я не слышала слов, все силы отдавая на борьбу с жаром, терзавшим мое тело. Внутренности горели огнем, горячая густая кровь медленно текла по венам, подобно лаве, выжигая все живое, встречающееся на пути, оставляя после себя лишь обугленные куски плоти и пепел.
«Необходимо срочно сбросить температуру… Умрет…»
Может и не было всех этих разговоров, звучавших совсем рядом, а это лишь злые, изощренные игры моего больного сознания?!
Но я чувствовала раздраженной кожей, как меня приподнимают, переворачивают, протирают… периодически полностью теряя сознание и вновь, выныривая из ада бессознательности, глядя в никуда расфокусированным взглядом.
Легче. Становилось легче…
***
Тело уже не так горело, не билось в агонии. Боль и ломоту от многодневной горячки я теперь могла переносить находясь в сознании.
Все еще лежа на спине и глядя на серый бетонный потолок, я считала трещины на нем, пытливо стараясь охватить как можно большую площадь взглядом, насколько позволял ракурс, не поворачивая головы, потому что любое, даже самое незначительное движение, пульсирующей болью мгновенно простреливало весь измученный болезнью организм.
Как я оказалась здесь меня интересовало мало.
Память постепенно возвращалась ко мне по мере отступления горячки, но очень медленно, лишь по крупицам. Я не так много помнила, лишь отрывки: мелькающие деревья у обочины за окном несущейся куда-то машины, холодный взгляд водителя, направленный на меня через зеркало заднего вида, его глаза… не живые, страшные…
Но я вспомню, обязательно все вспомню!
Опустив руку вниз, нащупала стоящую рядом на полу бутылку с водой и, с трудом справившись с неподдающейся крышкой, отпила пару глотков. Организм очень ослаб, поэтому я не позволяла себе лишних движений.
Несколько раз я видела женщину восточной внешности, которая склонялась надо мной, проверяя температуру, протирая мое лицо и тело прохладной водой, она же, судя по всему, помогала мне облегчиться.
Духота в помещении, где я находилась, ничуть не способствовала улучшению моего состояния. Дышать было практически нечем. Все тело покрывал липкий неприятный пот, то ли от выходившей испариной температуры, то ли от ужаса парамнезии, которая сейчас атаковала мой мозг…
Меня начали посещать бредовые мысли о том, что Саши в моей жизни и не было никогда! Что все это – выдумки моего сознания, бред, навязанный болезнью.
Я начала сомневаться в том, что жила где-то все эти месяцы…
А были ли они вообще, все эти воображаемые дни?! Может я никогда и не выходила из этой камеры, придумывая свою жизнь вне ее, проживая мыслями недели, месяцы…
Схожу с ума!
Он был! Совершенно точно был в моей жизни!
Ведь я отчетливо помню запах сандала, который оставил неизгладимый след в моем сознании, пальцы запомнили четкую линию его скул и неидеальность щек с легкой утренней щетиной на них… я и сейчас с легкостью могла вспомнить твердость его мышц и мягкость губ…
Я помнила его настолько реально, что казалось, осталось только протянуть руку и коснуться…
«Маленькая…»
Вспомнила, как он называл меня, закрыла глаза и увидела его губы, нетерпеливо поджатые, приподнятую бровь, когда он мной недоволен…
Помнила. Я все помнила.
Как бежала к нему, за ним, из клуба, услышав его отрешенное «хорошо», то, как это слово резануло по моим венам, причиняя дикую, невыносимую боль. То, что мое тело терпит сейчас несравнимо с той агонией, когда я поняла, что он уходит из моей жизни!
Жалела ли я, что вернулась к нему? Что из-за него нахожусь здесь, сейчас?
Нет!
Ни на минуту не пожалела, не возжелала все вернуть назад!
– Саша, миленький, забери меня отсюда… – прошептали искусанные до крови, сухие губы.
Тишину и мои размышления нарушил скрип отпираемого замка.
Я слегка повернула голову, привычно ожидая ухаживающую за мной молчаливую женщину, поэтому когда открылась дверь, и в ярком свете коридора показалась высокая широкоплечая, явно мужская фигура, я зажмурилась от рези в глазах и равнодушно отвернулась.
– Пришла в себя? – услышала знакомый голос с восточным акцентом. – Хаза йу, я рад, что ты выжила, мои люди немного перестарались, за что были наказаны.
Услышала тихие шаги, и по движению спертого горячего воздуха в душном помещении, почувствовала, что вошедший присел рядом с моим импровизированным ложем.
Не поворачивалась, не смотрела на него, мне было абсолютно не интересно, что он скажет мне или сделает…
Потому, что я была уверена, что Саша придет за мной, поэтому время для меня, с этой минуты начало обратный отсчет.
– Ждешь его?
Я молчала. Мне был неприятен диалог с навязчивым похитителем.
Заметив мою апатию, но не обращая внимания на пренебрежительную безразличность, он продолжил:
– Дура! Ты действительно ждешь его?! Позволю себе немного прояснить тебе ситуацию: он считает, что ты ушла сама, банально бросила его.
Увидев, как я прикрыла глаза, отгораживаясь от сказанного, настойчиво уничтожал меня словами:
– Я ведь предупреждал тебя! Стоит тебе исчезнуть из его жизни, и он больше не вспомнит о тебе! Тем более, ты, как оказалось, уже не в первый раз больно ударила по его самолюбию. Глупая, действительно считаешь, что он ищет тебя после того, как ты второй раз оскорбила его, сбежав?
Почувствовав прикосновение чужих пальцев к своему лицу, я судорожно отдернулась, отвернувшись от поглаживающей руки. Мне были неприятны его прикосновения, а сказанное им разъедало мозг, отравляя мучительными сомнениями, которых еще пять минут назад не было и в помине!
– Найдет, – очень тихо, еле шевеля потрескавшимися губами, прохрипела я, – обязательно.
Своим ответом я вызвала лишь его издевательский смех:
– Меня всегда поражали такие как ты, не верящие, не желающие замечать правды! Я не ошибся нигде. В этот раз, все сделано на совесть, продумана каждая деталь, начиная от девушки, которая тебя заменила, заканчивая видео, которые ему предоставили. Ни склеек, ни монтажа он не найдет, а на пленках, определенно, ты.
– Для чего все это? Если он будет думать, что я ушла сама, то ты-то тоже ничего от него не добьешься! Повлиять на него фактами, подкинутыми тобой, – шанса не будет.
– А мне и не нужно на него влиять! Принципиально выбью почву, а как добить – уже решил. Поэтому считай, что с сегодняшнего дня тебя и не существует больше. – Сказал, резко встав, развернулся и вышел.
Закрыл за собой дверь, оставив меня с дикой головной болью.
Я закрыла лицо руками и надрывно застонала…
Он прав. Саша не давал мне даже малейшего шанса объясниться с ним раньше, с какой стати ему верить мне сейчас?! Меня нет, и он, подгоняемый своим гневом, сразу забудет, что я когда-либо вообще существовала в его жизни. Шанс на то, что он будет искать меня в этот раз, нулевой. Нужно принять это как данность. Глупо отрицать очевидное.
Слез не было. Я лежала, апатично продолжая вглядываться в пустоту, после всех сказанных слов, вновь задавая себе вопрос:
«Жалела ли я, что Саша появился в моей жизни?»
Ведь все, происходившее сейчас со мной, было из-за него…
Но ответ был все тот же:
– Нет. Никогда не пожалею! – прошептала я самой себе.
Глава 5
