Почему, во имя всех святых, казалось, что он никогда не устаёт?
?
Подрагивая от холода, я стояла в туманных рассветных сумерках и смотрела на свои кроссовки. Я уже даже жалела, что настояла на том, чтобы пойти с ним на пробежку. «БМВ» въехал на парковку. Кроме фар ближнего света, он включил противотуманные фары. Они горели голубым. Дэнни остановил автомобиль, вышел и быстро поцеловал меня в губы.
– Доброе утро, – произнёс он. Чувствовалось, что он бодр и, как обычно, в хорошем настроении.
– Прежде чем мы побежим, я хотел бы снова пообщаться с Лайкой.
Он снова взял с собой сыр и повторил тот же ритуал, что и на прошлой неделе. На этот раз дело пошло быстрее. Лайка добыла лакомый кусочек и основательно обнюхала его ладонь. Но он всё же не пытался её погладить.
– Лайка прикольная, – заявил он. – Она хочет стать другом. Просто для этого ей нужно время.
– Однако многие этого не понимают, – сказала я.
– В том-то и проблема, – Дэнни поднял на меня глаза, его взгляд казался измученным. – У большинства людей бесконечно много времени. Им исполнится восемьдесят и даже больше. Но они не используют это время. Они теряют его на диване, перед телевизором или компьютером. На то, что делает жизнь действительно стоящей, времени у них нет. Для других людей, для их друзей и семьи, дружбы с собакой или красоты природы. Их внимание распыляется.
Он философствовал о времени и людях вокруг, а я думала о моих продрогших ногах.
– Столько страдания и горя можно было бы избежать, если бы люди в этой несчастной стране открыли глаза и поняли, что происходит вокруг них. Но они зациклены только на своих ничтожных проблемах и жалком существовании. Живые существа вокруг полностью им безразличны.
– Тебе, похоже, совсем не нравится Германия! – неправильно интерпретировала я его слова.
Он тихо засмеялся:
– В Америке не лучше. Люди по всему миру одинаковые.
Я такая же? Человек, который думает только о себе и своей жизни? С умом ли я использую своё время?
Я решила, что в будущем буду следить за таким.
Дэнни помог Лайке запрыгнуть, и она заняла заднее сиденье, как будто делала так всегда. Мы вместе поехали к Дэнни. Он оставил автомобиль у дома, и мы пошли в поля. Немного отойдя, мы побежали. Мне сразу стало понятно, что я никогда не смогу угнаться за ним.
– Беги помедленней! – потребовала я.
Он побежал сзади меня.
– Прекрати подгонять, – заворчала я.
– Не ной постоянно, ты же сама хотела побегать, – отчитал меня Дэнни и побежал, наступая мне на пятки, чтобы дать мне понять, что он хотел бы бежать быстрее.
– Ты сказал, что мы пойдём на пробежку, – продолжала ныть я. – О том, что мы будем носиться по окрестностям как сумасшедшие, речи не было.
– Ты должна внимательнее слушать, Джессика, – он издевательски ухмыльнулся. – Я сказал, что мы пойдём бегать. О пробежке я не говорил, как и о том, что мы будем ходить по полям, переваливаясь, как утки.
– Ты хочешь сказать, что я переваливаюсь, как утка?
Его ухмылка стала шире.
– Да, и очень сильно. К счастью, настоящих уток здесь нет, иначе мне пришлось бы быть внимательным, чтобы не перепутать вас.
– Так, с меня хватит! – я развернулась и начала бить его под рёбра.
Он смеялся, а я знала, что в этот момент он представляет себе жёлтую переваливающуюся утку с моим лицом. Мои удары стали сильнее.
– Да ты сумасшедшая, – стал жаловаться он. – От этого синяки бывают.
– Так. И. Должно. Быть.
Удар на каждое слово. Постепенно моя ярость унялась.
Дэнни схватил мои запястья и завёл их за мою спину.
– Знаешь что, Даки[8 - – Утя (от англ. duck – утка).]? – насмешливо спросил он. – Мы вернёмся ко мне и возьмём мой горный велосипед. Так у тебя появится возможность держать темп.
– Как ты меня назвал? – я попыталась снова начать бить его, но он не отпустил меня.
– «Даки» звучит очень мило, – защищался он. – Это американское ласкательное слово. Переводится вроде «малыш», «золотце».
– Для меня оно значит утка! – упрямо заявила я.
– Ну, для меня тоже, – признался он.
Я ждала, что от смеха он повалится на землю, такой смешной я ему казалась.
– Лучше отпусти меня и дерись, как мужчина! – прорычала я и попыталась ударить его ногой. Не прилагая усилий, он увернулся.
– Ты что, рычишь на меня? – с наигранным ужасом спросил он. – Тебе не хватает, что это делает твоя собака?
– Я не утка!
– Кстати, о собаке… – Он показал на Лайку, которая стояла около нас, виляя хвостом, и смотрела то на одного, то на другого. – Она не отстанет от велосипеда?
– Конечно, нет. Это охотничья собака. Я беру её и в конный клуб. Она в форме!
– То есть не как ты?
– Всё, хватит! На сегодня ты сказал уже достаточно, ты, подлый, отвратительный…
Он нагнулся ко мне и целовал до тех пор, пока у меня уже не пропало желание вообще что-либо говорить.
С велосипедом всё пошло гораздо лучше. Седло было слишком высоко для меня, но я справилась.
Дэнни легко бежал рядом, и после нескольких километров я вынуждена была признаться, что даже так я могу отстать. Лайка перешла в свой режим сохранения энергии и легко держала темп, даже несмотря на то, что её язык высунулся пугающе низко. Спустя семь километров по тахометру велосипеда, Дэнни повернулся и тем же маршрутом направился обратно.
– Пока ты не впала в кому, – насмешливо сказал он.
Я попыталась сделать непринуждённый поворот и наехать на него, но в результате только опасно накренилась.
Он сочувственно покачал головой:
– Ты говорила, что почти дожила до восемнадцати без меня. Но когда я вижу вот это, я начинаю задаваться вопросом, как это у тебя получилось.
Я показала ему язык и промолчала. Пока я так ехала около него, у меня было время понаблюдать за ним. На нём была синяя шапка, которую он сдвинул назад, лёгкая спортивная куртка и синий спортивный костюм с белыми полосами и завязками. Его гардероб спортивной одежды, кажется, был бесконечным. Мысленно я уже тысячу раз сняла её…
Было бессмысленно дальше отрицать это. Я была полностью в его власти. Ничего в целом мире я не желала так сильно, как его. Я хотела обладать им, целиком и полностью. Когда-нибудь он станет моим.
«Мой, – подтвердил голос у меня внутри. – Мой и только мой!»
Я быстро приняла душ, надела привезённые с собой вещи и вместе с Кристиной приготовила завтрак, пока Дэнни был в ванной. Вместе мы позавтракали в столовой, а потом Дэнни встал и сказал:
– Я вернусь вечером.
Мы с Кристиной проводили его до двери. Он притянул меня к себе, чувственно поцеловал в губы, а потом подошёл к Кристине, чтобы поцеловать её в щёку. Внезапно ситуация показалась странной и ему, потому что, выходя, он остановился и недоверчиво перевёл взгляд с одной из нас на другую:
– А вас вообще можно оставлять здесь наедине?
– Конечно, – хором ответили мы.
Он кивнул, но не был убеждён:
– Тина, будь умницей!
Дэнни кинул на неё предостерегающий взгляд, пронзительность которого могла бы в ту же секунду превратить меня в мышь. Но Кристина даже глазом не моргнула. Она выдержала его взгляд и упрямо ответила на него. Втайне я восхитилась ею.
– Чувствуй себя, как дома, – сказала она мне, когда дверь за ним закрылась. – Можешь пользоваться всем, что здесь есть.
«Тебе здесь тоже ничего не принадлежит!» – мысленно огрызнулась я и спросила себя, почему я так враждебно настроена по отношению к ней.
Утренние философствования Дэнни о людях и их проблемах снова вспомнились мне, и я снова почувствовала себя отвратительно. Она действительно была добра ко мне, а я была так настроена на то, чтобы ненавидеть её, что не могла это принять.
На самом деле я намеревалась до вечера занять комнату Дэнни, порыться в его вещах, поспать в его кровати и помечтать о вещах, которые его, очевидно, совершенно не интересовали. Вместо этого я пошла за Кристиной в гостиную и села рядом с ней на диван. Лайка пошла за мной и осторожно обнюхивала голую ногу Кристины. Та не двигалась, а потом незаметно опустила руку, чтобы Лайка могла понюхать и её. Лайка сразу положила нос на колени Кристины. Невероятно и совершенно для меня непостижимо – это была не моя собака! Как эти двое проделывали этот трюк? Лайка расслабленно мотала хвостом, пока Кристина очень тихо рассказывала ей, что она очень красивая девочка. Ей тоже не пришло в голову гладить собаку. Через какое-то время Лайка умиротворённо свернулась у дивана.
Кристина взяла пилочку для ногтей из сумочки и принялась подпиливать свои покрытые розовым лаком ногти.
– Что ты о нём думаешь? – без всякого вступления спросила она у меня.
Что я думаю о Дэнни?
«Невероятный. Сногсшибательный. Сексуальный. Потрясающий».
– Он очень милый, – ответила я. – Немного закрытый и неприступный. А так нормальный.
«Вообще нормальный!»
В своих мыслях я растянулась на полу и, умирая со смеху, барабанила кулаками по ковру. Это было преуменьшение века.
Кристина быстро взглянула на меня, её зелёные кошачьи глаза внимательно изучали меня. Я опять с болью осознала, как они с Дэнни похожи.
– У него было мало продолжительных отношений, – произнесла она наконец. – Будь с ним терпеливой, тогда всё получится.
Я рассмеялась:
– Да понятно. Кристина, я же не чокнутая. Таким, как Дэнни, стоит только поманить пальцем, и в каждой руке у них будет по пять женщин!
– Это вполне может быть… – она специально растягивала слова. – Но он не манит.
Моё настроение ухудшилось, и я пожалела, что не пошла без промедления в комнату Дэнни.
– Как давно ты тут живёшь? – если уж я сидела с ней в гостиной, то могла хотя бы попытаться подружиться с ней и при этом кое-что выведать.
– Около двух лет. Но не постоянно. В прошлом году тридцать недель я жила не здесь. Потом снова вернулась. Я мечусь, как палый лист.
– Почему ты вернулась? Потому что дешевле делить арендную плату на двоих?
Она расхохоталась и, кажется, была искренне удивлена.
– Джессика, я не плачу за аренду. Дэнни платит. Электричество, вода, покупки, страховка, все счета, которые приходят, оплачивает он. Он даже одежду мне покупает.
Она снова хочет вывести меня из себя?
– А это справедливо? – единственное, что я могла придумать в качестве ответа.
Теперь удивлённой казалась она.
– Вся жизнь несправедлива, – объяснила она. – Для него это не деньги. Он много зарабатывает, я мало. Так что платит он. Я веду хозяйство, убираюсь, стираю и глажу. Тоже вариант справедливости.
Этого я не понимала. В моей среде так не делали. Там делили расходы, были мещанами до мозга костей и ничего не дарили окружающим. И уж точно выплачивали бы месяц за месяцем половину арендной платы за квартиру величиной в 100 квадратных метром с садом.
«Она невыносима! Живёт за чужой счёт!»
– Где вы вообще познакомились? – я решила во время допроса сосредоточиться на важном.
Кристина отложила пилочку и тщательно осматривала ногти.
– Мы познакомились в группе самопомощи для травмированных детей. Несколько лет назад.
Я озадаченно замерла. Его так потрясла гибель родителей?
– Что же он там делал?
– Просто спроси его! – она с вызовом посмотрела на меня.
