Светлана Белл "Крылатый лев, или Тайна цветных облаков"

grade 4,7 - Рейтинг книги по мнению 30+ читателей Рунета

«Территория F» – серия книг, знакомящая читателей с новыми именами в детской и подростковой фантастике. Серия составлена на основе шорт-листа одноимённого конкурса, проведённого издательством «1С-Паблишинг» совместно с порталом «Author.Today». Светлана Белл – автор из Уфы, журналист и главный редактор газеты, посвящённой ветеранам. Ведёт работу в социальной сфере, активно участвует в общественной жизни региона. Роман «Крылатый лев, или Тайна цветных облаков» занял в конкурсе второе место и получил специальный приз «Серебряная буква». Также книга вошла в лонг-лист Международной детской литературной премии имени Владислава Крапивина. Это красивая сказка, действие которой происходит в волшебном мире, где у каждого жителя есть своё облако, олицетворяющее его душу. Раз в году облака прилетают к своим подопечным в город, для того чтобы помочь им пережить холодную зиму. И наступает праздник, который широко отмечается. Вот только к главному герою Лиону его облако, в виде крылатого льва, в этот раз не прилетело. Юношу обвиняют в том, что он мертвец, ведь только у мёртвых нет облаков. Правда главным обвинителем выступает колдун, который давно враждует с семьёй героя. Тут явно кроется тайна, которую Лион намерен разгадать, ведь оставаться в городе изгой всё равно не может. Лион отправляется в далёкое путешествие, чтобы найти своё облако. Впереди его ждут любовь и дружба, сражения и опасности, предательство тех, кому доверял, и новые друзья. Читайте книгу и переживайте приключения вместе с героем!

date_range Год издания :

foundation Издательство :1С-Паблишинг

person Автор :

workspaces ISBN :

child_care Возрастное ограничение : 12

update Дата обновления : 14.06.2023

Крылатый лев, или Тайна цветных облаков
Светлана Белл

Территория F
«Территория F» – серия книг, знакомящая читателей с новыми именами в детской и подростковой фантастике. Серия составлена на основе шорт-листа одноимённого конкурса, проведённого издательством «1С-Паблишинг» совместно с порталом «Author.Today».

Светлана Белл – автор из Уфы, журналист и главный редактор газеты, посвящённой ветеранам. Ведёт работу в социальной сфере, активно участвует в общественной жизни региона.

Роман «Крылатый лев, или Тайна цветных облаков» занял в конкурсе второе место и получил специальный приз «Серебряная буква». Также книга вошла в лонг-лист Международной детской литературной премии имени Владислава Крапивина.

Это красивая сказка, действие которой происходит в волшебном мире, где у каждого жителя есть своё облако, олицетворяющее его душу. Раз в году облака прилетают к своим подопечным в город, для того чтобы помочь им пережить холодную зиму. И наступает праздник, который широко отмечается. Вот только к главному герою Лиону его облако, в виде крылатого льва, в этот раз не прилетело. Юношу обвиняют в том, что он мертвец, ведь только у мёртвых нет облаков. Правда главным обвинителем выступает колдун, который давно враждует с семьёй героя. Тут явно кроется тайна, которую Лион намерен разгадать, ведь оставаться в городе изгой всё равно не может. Лион отправляется в далёкое путешествие, чтобы найти своё облако. Впереди его ждут любовь и дружба, сражения и опасности, предательство тех, кому доверял, и новые друзья. Читайте книгу и переживайте приключения вместе с героем!




Cветлана Белл

Крылатый лев, или Тайна цветных облаков

– Где же чудеса? Чудес хочу! Мама, где мое чудо?

– Подожди, малыш! Чудеса прилетают в свой срок.

– Не зря дитя тревожится. Ноябрь на носу. Припозднились нынче, а ведь снег скоро.

– Поглядите, какие нетерпеливые!.. Дольше ждешь – крепче радость.

    Осенние разговоры жителей Светлого города

Пролог

В Светлом городе, затерянном меж зубчатых скал, каждая осень озаряется ожиданием праздника. Стоит только первому рыжему листу, потанцевав, лечь на землю, как горожан охватывает радостное волнение. Не только нетерпеливые школьники – даже сдержанные ремесленники и пронырливые торговцы то и дело останавливаются посреди улицы и вскидывают головы, да так, что на мостовую падают шляпы.

Никто не знает, когда наступит счастливый день: в солнечном сентябре или в октябре, опечаленном ливнями. Мелкие гномы, стараясь казаться солиднее, выдают красивые пророчества: «Еще не завершится лето, а вышина зальется светом…» или «На небе расцветут цветы, когда дождей дождешься ты…», но они никогда не сбываются.

Любимая пора всегда приходит неожиданно. Когда небо становится пестрым, будто дети плеснули в него акварелью, город охватывает веселая суета. Над черепичными крышами взвивается проворный дымок. Румяные хозяйки, подвязав твердые от крахмала фартуки, заводят сдобное тесто, а мужчины с уханьем тащат со дворов столы, чтобы выстроить их на Овальной поляне для грандиозного пиршества. Никто не ссорится в эти дни и никто не сидит дома. Все знают: яркое небо – предвестник знакомого, любимого, но все-таки чуда.

Три дня в городе звенят залихватские песни, гремят кадрили и фокстроты: земля содрогается от топота башмаков, ахает от цоканья сафьянных сапожек. Отблески искристых небесных кружев падают на сахарно-белые дома – и мир становится разноцветным. Чтобы поторопить чудо, Учитель эм Марк затевает великий хоровод – люди и гномы берутся за руки и медленно идут по кругу, вглядываясь в сияющую вышину. Негромкий напев рано или поздно обрывается ликующим вскриком. Первое, смелое, яркое, как звезда, облако стремглав летит вниз.

Наступает время счастья. Живые облака, точно невесомые комья радужного снега, падают в трепещущие ладони, забираются в карманы плащей, устраиваются в тульях шляп, воротниками ложатся на плечи.

Так устроена жизнь в Светлом городе – в миг рождения каждый обретает родное облако. В первые дни оно согревает и ласкает младенца, а потом исчезает, чтобы вернуться по осени с другими красочными чудесами.

Любимые облака помогают городу пережить лютые зимы. Когда землю сковывают морозы, они, вырастая, накрывают дома, точно невесомые одеяла, или съеживаются и забираются в холодные постели, согревая приятным теплом. Малыши играют облаками, как куклами, ребята постарше втягивают их в добрые забавы. Зрелым людям облака внушают надежду, старикам поправляют здоровье. То крошечные, то исполинские, то теплые, то прохладные, облака радуют и оберегают горожан, превращая обычную жизнь в разноцветную.

Глава 1

В этом году чудо припозднилось. Небо стало серым и плотным, как шерстяная старушечья шаль, и там, наверху, не было и намека на пеструю радость. Приближался ноябрь, ливни то и дело сменялись сухим и сыпучим, как манка, снегом. Люди и гномы ежились, хмурились, кутаясь в подбитые ватой плащи. Каждому хотелось скорее обнять любимое облако! Но день шел за днем, неделя за неделей, а долгая нить пасмурных будней не обрывалась. Сумрачнее становились взрослые, чаще ссорились дети. Чтобы чем-то занять школьников, Учитель эм Марк задавал больше уроков. Мы злились, но зубрили.

Осенью мне исполнилось пятнадцать, и в глубине души я надеялся, что день рождения совпадет с облачным весельем. Этого не произошло – пришлось делать вид, что не огорчился. В гости я позвал давних друзей, знакомых со времен песочницы: пухлого добряка Пряника, молчаливого Грона, Вишню – дочь Учителя эм Марка. Целую неделю я, волнуясь, раздумывал, пригласить ли Пиону. Наконец решился – и получил вежливо-туманный ответ. Я и не верил, что Пиона придет ко мне.

Но Пиона пришла, хоть и опоздала на час. Быстрым движением сдвинув с виска белый завиток, она вручила мне коробку конфет, перевязанную шелковым бантом, улыбнулась, обняла и поцеловала в щеку. Я неловко поблагодарил, с досадой чувствуя, что краснею.

– А где же твой отец? – поинтересовалась она, будто не заметив моего смущения.

– В мастерской. Говорит, что не хочет мешать молодежи.

– Умный старик! – одобрительно кивнула Пиона. Качнулись тяжелые серьги.

Если бы так сказал кто-нибудь другой, я бы непременно возразил: «Да ты что, отец еще не старый!», но спорить с долгожданной гостьей мне не хотелось. В школе ее звали Пионой Прекрасной – девчонки с презрением, парни с тайным восторгом. Она держалась королевой – ходила не спеша, говорила сладко. В других ровесницах не было ничего загадочного, взять хотя бы Вишню – та носила клетчатые платья или мальчишечьи бриджи, заплетала тугие косы и рассуждала о книгах, уроках и путешествиях. То ли дело Пиона! Длиннополые шелковые наряды, золотые серьги с крупными искристыми камнями и белые волосы, уложенные в высокую прическу, делали ее взрослой красавицей. Не было в городе девушки ярче Пионы, на нее заглядывались даже крепкие воины, и я был счастлив, что несколько дней назад она назвала меня своим другом.

Но вот странное дело! Едва Пиона Прекрасная переступила через порог, в комнате повисло тягостное молчание. Мы ели песочные пирожные, принесенные Пряником, – его отец, черноусый эм Реус, был торговцем и владел кондитерской, лениво кидали кубик, играя в картонную игру-бродилку с принцессами, гномами и драконами, но разговор не клеился, и все чувствовали себя не в своей тарелке.

– Ну, ребята, я пойду! – сказала Вишня. Ее называли так из-за того, что в темных косах искрились вишневые прядки; никто не вспоминал настоящее имя – Анна-Виктория. – Скоро экзамен по гномьему языку, надо готовиться.

– На твоем месте я бы вообще не заглядывал в учебник! – поддел ее Грон. – Разве отец поставит тебе двойку?

– Легко! – пожала плечами Вишня. Я знал, что это правда, – у Учителя эм Марка не было любимчиков.

Вишня была неплохая девчонка, невредная. Прекрасно зная обо всех наших делах, она не докладывала о них отцу, отлично училась, но не хвасталась.

Я чистил для Пионы апельсин, но, когда Вишня встала, тоже из вежливости поднялся.

– Я тебя провожу. Темнеет.

– Нет! – поспешно возразила Вишня. – Ты именинник, развлекай гостей.

Проводить ее вызвался Пряник – Вишне он приходился кузеном. Когда они, распрощавшись, исчезли, Грон лениво кивнул в сторону двери:

– А Вишня – девчонка симпатичная. И ты ей нравишься, точно говорю.

– Да ну, глупости. Мы с ней сто лет знакомы! Она мне как сестра, – возразил я, сжав пальцы Пионы так, что на моей ладони остался отпечаток ее дорогого перстня.

Грон хмыкнул, но ничего не сказал.

Наутро я маялся от безделья. В оконное стекло неутомимо били упругие струи дождя, вода заливала город, мутные серые потоки бежали по мостовым.

Хоть бы распогодилось! Тогда бы я отправился на опушку гонять мяч с Гроном, или заглянул к Прянику, чтобы посмотреть на дракона, которого на днях подарили ему родители, или слазил в недалекую пещеру, чтобы поискать синие хрусталики и зеленые самоцветы. Я упросил бы отца смастерить из них модные бусы, которые с радостью приняла бы Пиона. Но на небе не было просвета. Где же солнце? И где разноцветные облака?

– Осень заканчивается, а облака не летят, – пробурчал я. – Забыли они про нас, что ли?

– Не беспокойся. Не сегодня, так завтра явятся, – флегматично отозвался отец.

Когда-то он был главным воином, отважно бился со смоляными шакалами – разносчиками горелой чумы, чудовищной болезни, от которой много лет назад умерла мама, и с пупырчатыми болотищами, и с ледяными монстрами северных долин. В центре города, на ратуше, красовался его портрет: суровый ратник в серебристой кольчуге гордо опирался на великанский меч. «Воин Вадим непобедим!» – гласили витиеватые алые буквы.

Кольчуги у отца не имелось, да и меч был самый простой – правда, острый как бритва. Он висел на крючке в кладовой рядом с длинными связками фиолетового лука и пучками душистых трав – отец ловко рубил клинком мясо, крошил кабачки и тыквы. Громадную картину на ратуше отец терпеть не мог и не раз просил прежнего городского главу эм Крата снять ее. Но тот возражал: «Молодежь должна знать о подвигах!» А когда эм Крат умер, и власть в городе досталась толстяку Бобрикусу, который ловил каждое слово угрюмого чародея и предсказателя Колдуна, отец о большом портрете говорить перестал. Не потому, что изображение ему внезапно понравилось, – просто и Колдуна, и Бобрикуса он недолюбливал и не желал заводить разговоры.

Отец был немолод, его густая волнистая шевелюра давно поседела. С годами он погрузнел, но не обрюзг, оставался сильным и крепким, как могучий вяз. В городе Воина Вадима уважали. Отцом я гордился.

Не помню, чтобы отец тосковал или тревожился, – для этого не было времени. Со всех концов города тащили ему на починку немыслимый хлам: погнутые арбалеты, дырявые корзины, часы с кукушкой, луки с порванной тетивой, затупившиеся мечи и даже дряхлые диваны с вылезшими пружинами. Отец аккуратно складывал барахло в приземистом сарайчике за домом, который громко называл мастерской, и принимался за дело. В его больших мозолистых руках любая вещь становилась как новая. Воин Вадим мог бы стать богачом – талант позволил бы, да только к наживе он не стремился: «Золота нам не надо, драконов тоже, а на жизнь заработаем». Нахваливая его мастерство, горожане расплачивались тусклыми ребристыми монетами, но чаще несли продукты: домашнюю колбасу, свежие яйца, грушевое варенье, теплый хлеб. Отец всё принимал с благодарностью.

Сейчас он сидел посреди комнаты на низеньком, основательно сбитом табурете и мерно постукивал молоточком – чинил чьи-то сапоги. Сапоги были старые, потертые, немодные, с загнутыми кверху носами, и место им было на свалке. Но я знал, что отец пришьет блестящие пряжки, соорудит отвороты, приколотит подошвы – и получится годная обувка.

– А если не прилетят облака? Как перезимуем? – сварливо поинтересовался я. Отцовское ровное настроение меня иногда раздражало. – Дров у нас мало.

– Дров достаточно.

– А если зима будет долгой? Помнишь, как в том году было морозно?

– Облака появятся вовремя.

– А если нет?

Отец отложил сапог, посмотрел на меня долгим взглядом:

– Тебе всего пятнадцать, сын. А рассуждаешь, как печальный старик.

– Я просто перебираю варианты. Я реалист.

– Если ты реалист, должен понимать, что законы нерушимы, – спокойно произнес отец и снова взялся за молоток. Подошва была твердая, и гвозди вбивались нелегко, но отец и не думал нервничать. – Всегда (тук!) наступает осень. Всегда (тук!) прилетают облака. Всегда (тук!) бывает праздник. Это же младенцу ясно, сын.

– Но неужели не случалось так, что облака прилетали, например, в декабре? – полюбопытствовал я, глядя в окно. Дождь сменился сырым снегом – рваные комья прилипали к стеклу, медленно падали на слякотную землю. От студеного дыхания зимы застывали надежды, а мне так хотелось дать облакам лишний шанс. – Неужели никогда-никогда не нарушались никакие правила?

Стук на мгновение прекратился. Я поднял глаза и увидел, что отец сдвинул широкие брови. Но уже через секунду он принялся колотить снова, да еще чаще и, как мне показалось, сердито: было «тук-тук-тук», стало «бум-бум-бум».

– Ты говоришь о том, чего не может быть, – наконец недовольно отозвался он. – А еще называешь себя реалистом. Правила на то и созданы, чтобы их соблюдать, а что уж говорить о великих законах природы! Конечно, из любых правил могут быть исключения, если это во благо, если несет добро. Но это такие редкие случаи, что и рассуждать о них незачем.

Я собрался было возразить, что об удивительных исключениях размышлять гораздо интереснее, чем о скучных правилах, и хотел попросить отца вспомнить о каком-нибудь невероятном событии – а он многое повидал в жизни. Но не успел. За окном вдруг просветлело, снег прекратился, будто его и не было, а небо подкрасилось бледно-розовым отблеском. К розовому добавился голубой, потом зеленый, фиалковый, и всю эту красоту подсветил, будто обнял, ослепительно золотой солнечный луч.

Сомнений не оставалось. Это не ранний закат. Это облака.

– Прилетели! – завопил я и, с силой толкнув тяжелые рамы, в чем был выскочил во двор. – Ура! Ура!

– Лион, куда раздетый! – крикнул вслед отец. То, что я сиганул в окно, его не взволновало, – он и сам направился вслед за мной, перекинув через плечо теплый плащ с капюшоном. Ловко, по-юношески спрыгнув с подоконника, он прикрыл створки и накинул плащ мне на плечи. – Ну-ка надень скорее. Облака – это прекрасно, но я не хочу, чтобы ты подхватил насморк и сопел все праздничные дни.

Я был поздним ребенком, первым и наверняка последним, и отец чрезмерно за меня волновался.

Глава 2

Поспешно натянув зеленый отцовский плащ и на бегу подворачивая рукава, я помчался на Овальную поляну. Отовсюду высыпали люди: кто-то нес лиловые и розовые астры, чудом дожившие до октября, кто-то спелые яблоки, чтобы на радостях раздать их соседям. В заросшем, украшенном бледными скульптурами парке со скрипом завертелась старая карусель. Возле длинной, аккуратно выкрашенной школы толпились галдящие перваши – ждали, когда придет Учитель эм Марк, торжественно повесит на ворота тяжелый замок и громко объявит о начале каникул.

На поляне разгоралось веселье. Толстый усатый эм Реус, слывший в городе скупердяем, – вот у кого каждый грошик на счету! – горстями раздавал карамельки. Круглые, как калачи, гномы (наши, местные, не из чужедальних земель!) весело смахивали листья с деревянной эстрады. Они не успели закончить работу, как на сцену стрижом взлетел дирижер в черном фраке, а за ним поднялись трубачи, скрипачи, гитаристы. Волшебные звуки вальсов, фокстротов и кадрилей вспорхнули в небеса и донеслись до самой дальней улицы Светлого города.

Как же я любил это прекрасное время! Небо пылало разноцветными огнями, а в сердце вспыхивали блестящие брызги салютов. От зажигательных плясок тряслась земля. Кружила в парах беспечная молодежь. Супруги, много лет прожившие под одной крышей, вновь становились юными и романтичными. Древние старухи, вынув из сундуков пестрые платки с кистями, вместе с пылью старинных вещей стряхивали годы. Постукивая деревянными клюками, они решительно ступали в центр хороводов и, посмеиваясь друг на другом и над собой, неуклюже выписывали кренделя – а вокруг прыгали и хохотали их правнуки. Все обнимались и целовались, радовались и хлопали в ладоши. В эти дни никто не сдерживал чувств, создавались пары, а в начале зимы в городе наступало счастливое время свадеб. Облака всегда искрились, точно алмазы, в кармане жениха и на длинной белоснежной фате невесты.

Я искал Пиону – и вскоре нашел. Она танцевала в середине большого круга – да так хорошо, что я встал поодаль, чтобы случайно не оборвать танец. Пиона надела золотистое платье, которое так шло к ее прозрачным бледно-голубым глазам, на плечи набросила пышную накидку из лисьего меха. Беззаботно стучали высокие каблучки, воздушными были движения. Все хлопали ей, а я любовался, забыв про все на свете.

– Что, красивая? – раздался пронзительно тонкий старческий голос, и я вздрогнул. Колдун в громадном, как колесо, кроваво-красном берете, в черном многослойном одеянии смотрел на меня с нескрываемым презрением. – Рано вам еще думать о красавицах, юноша! В вашем возрасте на уме должны быть только уроки, а не зрелые барышни!

– Вообще-то это моя одноклассница, – буркнул я, подумав, что даже Учитель эм Марк сегодня не говорит об учебе, а этот нашел время, завел шарманку.

– Одноклассница? – Колдун недоверчиво скривил губы. – Я полагал, она постарше вас, сопляков.

Может быть, в другую пору, набравшись храбрости, я ответил бы Колдуну что-нибудь дерзкое, но в День разноцветных облаков мне ни с кем не хотелось ссориться. Да и Пиона меня заметила. Закончив танец элегантным движением раскинутых рук, она благосклонно приняла аплодисменты и выскользнула ко мне через расступившуюся толпу – раскрасневшаяся, светловолосая, прекрасная. Колдун посмотрел на нее так внимательно, будто впервые увидел, кинул злобный взгляд на меня и отошел в сторону.

– Тебе понравилось, как я танцевала, Лион?

Похожие книги


grade 4,6
group 30

grade 4,6
group 780

grade 4,8
group 40

grade 4,3
group 30

grade 4,4
group 150

grade 4,4
group 40

grade 4,1
group 640

Все книги на сайте предоставены для ознакомления и защищены авторским правом