– Ладно, – уступил он. – Будут новости – сразу перезвоню.
– Лучше я сама. Вряд ли у меня долго пробудет этот телефон. Поскорее скинь мне эсэмэской координаты своей Никки Никовски.
Через считаные секунды прилетело сообщение с адресом мастерской художницы. Алиса кликнула по ссылке, заработал GPS.
– Ред-Хук – не ближний край, – заметил Гэбриэл, заглянув ей через плечо.
Елозя пальцем по экрану, Алиса увеличила масштаб, чтобы лучше сориентироваться на местности. Мастерская располагалась на юго-западе Бруклина, добраться туда на своих двоих нечего было даже и мечтать. Общественный транспорт тоже исключался.
– Нам даже нечем заплатить за автобус или метро, – буркнул Гэбриэл, как будто читая ее мысли.
– Что же вы предлагаете? – заносчиво спросила она.
– У меня простое предложение: угнать машину. Только в этот раз, чур, не вмешивайтесь.
* * *
На углу Амстердам-авеню и 61-й стрит, в бетонном тупичке между двумя жилыми домами, стоял старенький «мини». Гэбриэл разбил локтем стекло в водительской дверце. Перед этим они с Алисой четверть часа искали автомобиль, стоящий в укромном местечке, причем почтенного возраста, чтобы была надежда завести его «по старинке».
Видавший виды Austin Cooper S был двухцветным: серебристо-бежевый низ, белая крыша. Видно было, что владелец-коллекционер не пожалел усилий, чтобы восстановить этот экземпляр конца 60-х годов.
– Вы точно знаете, что делать?
Гэбриэл уклонился от четкого ответа.
– Как будто в этой жизни можно хоть что-то знать точно!
Он засунул руку внутрь и открыл дверцу. Кинозрителей вводят в заблуждение: угнать машину, соединив проводки зажигания, – та еще морока. Тем более когда один угонщик прикован к другому наручниками.
Гэбриэл скользнул на водительское сиденье и налег грудью на руль из алюминия и полированной древесины, а Алис, делая вид, что беседует с ним, оперлась о машину.
Они, не сговариваясь, поделили роли: она следила за безопасностью, он взял на себя механическую часть.
Первым делом он разбил пластмассовый кожух рулевой колонки, убрал свободной рукой обломки и добрался до проводов. Из старого пластмассового цилиндра торчали три пары проводков разных цветов.
– Где вы этого набрались?
– В уличной школе. Квартал Энглвуд, Южный Чикаго.
Он пригляделся к пучку проводов и понял, какая пара идет к аккумулятору.
– Вот провод, питающий электрическую сеть автомобиля, – сказал он учительским тоном, показывая сообщнице два коричневых проводка.
– Я сплю? Вы решили прочесть мне лекцию по механике?
Он с обиженным видом вытянул проводки из цилиндра, оголил кончики и перекрутил вместе, чтобы сработало зажигание. Тут же зажегся приборный щиток.
– Хватит копаться! С кем я связалась? Нас уже заметила женщина на балконе.
– Думаете, одной рукой это легко? Посмотрел бы я, как бы вы справились на моем месте!
– Не надо было хвастаться «уличной школой».
Уступая давлению, он пренебрег осторожностью и зубами откусил обмотку с проводков стартера.
– Чем язвить, лучше помогите. Возьмите вот этот провод. Аккуратно поднесите его к моему… Вот так…
Искра, рокот мотора. Они заговорщически переглянулись. Первая маленькая победа!
– Скорее! – прикрикнула она и оттолкнула его от руля. – Поведу я.
– И речи быть не может…
– Это приказ! – гаркнула она. – Кстати, других вариантов нет. Я рулю, вы переключаете передачи.
5
Ред-Хук
Некоторые вещи лучше узнавать в тишине, некоторые – в грозу.
Уилла Кэсер «Песня жаворонка»
На углу Бродвея и 66-й стрит стоял узнаваемый за милю «Форд Таурус» нью-йоркской полиции.
Что ты там застрял, Майк?
В машине сидела, нетерпеливо постукивая пальцами по рулю, 24-летняя Джоди Костелло. Она поступила на службу в полицию всего лишь в начале месяца и пока что находила в ней маловато захватывающего – не то, на что надеялась. С утра пораньше – еще и трех часов не прошло – она выехала на патрулирование, и у нее уже успели затечь ноги. Вверенный ей сектор населял зажиточный люд, поэтому здесь царил покой, что было ей не по нраву. Вот уже две недели Джоди только и делала, что указывала направление туристам, гонялась за похитителями дамских сумочек, выписывала протоколы за нарушение скорости и удаляла с улиц блюющих пьяниц.
А чтобы эта служба не казалась Джоди медом, ей навязали не напарника, а форменный двуногий бочонок. Майку Эрнандесу оставалось полгода до выхода на пенсию. Он экономил движения, думал только о жратве и все старания направлял на то, чтобы ненароком не перетрудиться: из-за него они только и делали, что останавливались для покупки пончиков, гамбургеров, колы (в стаканах максимальной высоты); кроме того, Майк обожал точить лясы с торговцами и с любыми праздношатающимися. Своеобразный вариант «службы закона под боком»…
Ну, сколько можно! – бесилась Джоди. – Два часа на покупку оладий – это уже перебор.
Включив «мигалку» на крыше, она вылезла из машины и громко хлопнула дверцей. Когда она уже была на пороге лавки, откуда намеревалась выволочить своего ленивца-напарника, из-за угла появилась и бегом устремилась к ней стайка юнцов, человек шесть.
– Ladron, ladron!
Приказав желторотым испанским туристам утихнуть, она приготовилась слушать их корявый английский. Она уже решила, что речь пойдет о заурядной краже мобильника, и собралась отправить их в 20-й полицейский участок – пускай заявят о краже там, но тут ее внимание привлекла одна подробность.
– Ты уверен, что воришки были в наручниках? – обратилась она к тому из крикунов, кто показался ей наименее глупым и наиболее толстым – грубо стриженному под горшок круглолицему очкарику в футболке футбольного болельщика.
– В наручниках, в наручниках! – подтвердил испанец и был шумно поддержан остальными.
Джоди прикусила нижнюю губу.
Беглые заключенные?
Вряд ли. С утра она, как положено, ознакомилась со всеми ориентировками и приметами, предоставленными коллегами-патрульными. Никто из разыскиваемых не имел сходства с описанием двоих злоумышленников.
Интуиция заставила ее достать из багажника машины собственный планшет.
– Марка похищенного телефона?
Получив ответ, она зашла на «облачный» сайт изготовителя, потом узнала у пострадавшего адрес его электронной почты и пароль от нее.
Теперь приложение предоставило ей доступ к почте пользователя, к списку его контактов и, главное, к местонахождению гаджета. Весь этот протокол был Джоди хорошо знаком, потому что за полгода до этого она прибегала к нему в личных целях. Таким нехитрым способом она отслеживала посещения ее «бывшим» любовницы, накапливая доказательства его измен. Нажатие на кнопку – и на схеме города замигала синяя точка. Если сайт не врал, украденный у толстячка телефон двигался как раз в этот момент по Бруклинскому мосту!
Видимо, воришкам мало было простой кражи, они усугубили свою вину, угнав автомобиль, и покатили прочь с Манхэттена.
Джоди встряхнулась и воодушевилась: наконец-то забрезжил шанс как следует поработать, проявить себя и заслужить повышение.
Теоретически ей следовало бы передать добытые сведения по полицейской радиочастоте, чтобы подозреваемых арестовал бруклинский патруль. Но она не собиралась упускать свалившуюся прямо ей в руки возможность отличиться.
Она покосилась на дверь заведения с пончиками, за которой исчез Майк Эрнандес. Похоже, он прочно там засел.
Тем хуже для него.
Она прыгнула за руль, запустила «мигалку» на максимальное вращение, включила сирену и помчалась в Бруклин.
* * *
Окруженный водой квартал Ред-Хук, где раньше обитали докеры, располагался на кончике западного мыса Бруклина.
«Мини» промчался по главной улице Ван Брант, пересекавшей квартал с севера на юг и заканчивавшейся тупиком. Дальше, за решетчатой оградой, тянулись причалы.
Алиса и Гэбриэл затормозили у щербатого тротуара. Наручники не оставляли им иной возможности, кроме как выбраться из машины через одну дверь. Солнце светило вовсю, но насладиться им мешал ледяной ветер.
– Ну и холодрыга здесь! – пожаловался джазист, поднимая воротник.
Алиса понемногу узнавала это место, своеобразную красоту индустриального пейзажа, заброшенных складов, шеренг портовых кранов, столпотворения торговых контейнеровозов и барж.
Ощущение края света, иногда нарушаемое противотуманными гудками паромов.
В прошлый раз, когда она была здесь с Сеймуром, квартал приходил в себя после недавнего урагана «Сэнди». Тогда на первой линии залило подвалы и первые этажи. Теперь от буйства стихии не осталось и следа.
– Мастерская Никки Никовски находится вот здесь, – сказала Алиса, указывая на кирпичное строение пугающих размеров, бывшее некогда, судя по множеству труб, одним из флагманов былого индустриального расцвета Бруклина.
Они зашагали в сторону обращенного к морю фасада. Берег был почти безлюден: ни туристов, ни гуляющих. На Ван Брант кое-как выживали маленькие кафе и лавочки, но в это утро еще ни одни из них не успели открыться.
– Кто она, собственно, такая? – поинтересовался Гэбриэл, перешагивая через канализационную трубу.
– Топ-модель, блиставшая в девяностых годах.
У джазиста загорелись глаза.
– Настоящая манекенщица?
– Мало же надо, чтобы вас завести! – неодобрительно буркнула она.
– При чем тут это, просто я удивлен таким перерождением, – попробовал он оправдаться.
– Так или иначе ее картины и скульптуры начинают ценить галеристы.
– Ваш друг Сеймур – ценитель современного искусства?
– Более того, он увлеченный коллекционер. Эту страсть он унаследовал от своего отца заодно с приличным состоянием, позволяющим ее удовлетворять.
– А вы?
Она пожала плечами.
– Я в искусстве ничего не смыслю. Каждому свое: у меня мои собственные охотничьи трофеи.
Он прищурился.
– Что же вы коллекционируете?
– Не что, а кого: преступников, всевозможных убийц и душегубов.
Дойдя до бывшей фабрики, Алиса и Гэбриэл немного потоптались в нерешительности, прежде чем обратить внимание на тяжелую чугунную дверь без замка. Войдя, они воспользовались лифтом, вернее, подъемной платформой, нажав на кнопку последнего этажа. Лифт доставил их на забетонированную площадку с противопожарной дверью. Пришлось долго звонить в звонок, прежде чем перед ними появилась Никки.
* * *
На художнице был грубый кожаный фартук, толстые перчатки, противошумовые наушники, темные очки. Больше всего она походила на продавщицу скобяных изделий; вряд ли кто-нибудь смог бы угадать в ней бывшую модель.
– Здравствуйте, я Алиса Шефер. Мой друг Сеймур должен был…
– Скорее сюда! – перебила ее Никки, снимая маску и очки. – Учтите, на все ваши россказни мне плевать, не желаю в это встревать. Я срезаю вам наручники, после этого вы выметаетесь, понятно?
Они с готовностью закивали и ввалились в дверь.
Помещение, где они оказались, было форменной скобяной лавкой, мало чем похожей на мастерскую художницы. Свет сюда проникал только через окно; бесконечные стены были густо увешаны самыми разномастными инструментами: разнокалиберными молотками, паяльниками – как древними, так и ультра-современными. В горне пламенели угли, отбрасывая оранжевый отсвет на наковальню и на кочергу.
Гости последовали за Никки, старясь не ушибиться о заполнившее почти все пространство железо: выполненные методом шелкографии алые и охряные монотипы, горевшие на стали, угловатые ржавые скульптуры, дотягивавшиеся до потолка и грозившие пробить его остриями.
– Сядьте здесь! – распорядилась скульптор, указывая на два шатких стула, приготовленных для них заранее.
Алисе и Гэбриэлу не терпелось со всем этим покончить, поэтому они с готовностью уселись по разные стороны от наковальни. Прикрутив к шлифовальному станку поперечную пилу, Никки велела им вставить цепочку наручников в тиски. Потом раздался адский скрежет – машина заработала. Умелица шагнула к беглецам.
Секунда-другая – и диск разрезал одно из звеньев, цепь распалась. После нескольких ударов острым долотом по стальным браслетам развалились и они.
– Наконец-то! – с облегчением вырвалось у Алисы, растирающей стертые до крови кисти.
