– Отправим… – Розен осекся.
– Ну наконец-то, – улыбнулся дядя Сол. И одним глотком допил остававшийся в стакане «бурбон». Выплюнул кусочек льда, выругался и продолжил: – В армии и GS полным-полно пингеров, и с каждым днем их становится больше. Они ведь сильнее и быстрее обычных парней. А то, что они другие, никого не интересует. Никто не хочет признавать, что пингеры – это порождение технологий, и рассматривать их как полноценных людей нелепо. И еще никого не интересует тот факт, что рано или поздно пингеры станут реальной угрозой… – старик повертел в руке стакан. – Я не собираюсь поджигать мир, Кастор, не желаю гражданской войны, я всего лишь предлагаю принять превентивные меры, которые закрепят положение пингеров и гарантируют нам безопасность.
– И все равно…
Однако дядя Сол не позволил себя перебить.
– Мы изменили мир, нужно быть логичными и завершить изменения, ибо таково требование истории: не останавливаться.
И лишь теперь взялся за бутылку, показывая, что закончил.
Кастор подождал, пока хозяин дома вновь наполнит стаканы, отсалютовал ему, пригубил виски – потратив все это время на обдумывание услышанного, – а затем негромко произнес:
– Твоя идея имеет право на существование, дядя Сол, но давай поговорим о том, что твое предложение принесет моему семейному фонду.
И улыбнулся.
Все в мире имеет цену. Розен не видел особой необходимости в предложении старика порвать Биби и придавить пингеров, но не видел в нем и ничего плохого. В конце концов, пингеры и в самом деле всего лишь говорящие пылесосы, которые однажды окажутся под плотным контролем. Так почему не сейчас?
– Чего ты хочешь за свой голос? – перешел на деловой тон старик.
– Ты ведь не просто выкинешь Биби из «Feller BioTech»? Ты уменьшишь его долю. И я хочу свой кусок.
– Каждый хочет свой кусок.
– Бесплатно в нашем мире можно лишь смотреть на звезды, дядя Сол. Чтобы положить их в карман, нужны наличные.
– Я собираюсь отобрать у Биби двадцать процентов акций «Feller BioTech», тебе предлагаю полтора.
– Не меньше трех.
Дядя Сол вздохнул и улыбнулся: им предстоял долгий разговор…
* * *
«Bolivar Enterprise»
Манхэттен, Нью-Йорк
США
– Не ожидала, что ты устраиваешь художественные выставки, – произнесла Лариса Феллер, сделав маленький глоток шампанского.
– Почему? – искренне удивился Кот.
– Потому что… – Лариса остановилась напротив привлекшей ее внимание работы и очень медленно повторила: – Потому что…
И замолчала. Судя по всему, полотно ей приглянулось.
Это была темная картина «ChelseaHell» молодого, но подающего большие надежды Du129 – пингеры-художники любили вставлять в псевдонимы цифры, подчеркивая связь с современностью, и хвастались тем, что черпают вдохновение напрямую из сети. Du129 рассказывал, что рисует под действием разрешенных наркотиков и запрещенного «генератора оргазмов», открыв maNika в общий доступ и ловя эхо собственных воплей. И при взгляде на кричащее, черно-белое с вкраплениями красного, но в основном черное полотно в эти слова верилось без труда. Краски цифрового сюрреализма и впрямь раскрывали перед ценителями бездну: то ли ада, то ли царящего внутри художника безумия.
– Говорят, maNika способна преобразовать воображение в реальность, – негромко произнесла женщина. – Я не знаю, так ли это, но вижу, что сфотографировать воображение нейрочип позволяет.
Свита миссис Феллер – пять или шесть разнополых прихлебателей, – загалдела, громко восхищаясь глубоким умом хозяйки, и Кот, поразмыслив, едва заметно кивнул:
– Пожалуй, соглашусь.
– А куда тебе деваться? – Лариса допила шампанское и бросила бокал кому-то из своих. – И тем не менее я удивлена.
«Bolivar Enterprise» был известен живыми концертами, на которые соглашались даже самые известные исполнители и группы, славился танцами до упаду и хорошей кухней, но впервые заявил о себе как о галерее.
– Меня долго уговаривали устроить вернисаж, вот и решил попробовать.
– Но мы ведь в клубе, не так ли? – ехидно уточнила Лариса.
– Разве посетители клубов чужды прекрасному?
– Сюда приходят за другим.
– Сюда приходят за разным.
– Ты со мной споришь? – изумилась миссис Феллер.
Свита напряглась, готовясь с лаем обрушиться на дерзкого Кота, но тот поспешил свести разговор к невинной шутке и склонился в элегантном полупоклоне:
– Спорю, миссис Феллер, и делаю это публично.
Возникла коротенькая пауза, после которой Лариса легко рассмеялась, показав, что больше не сердится.
Богатые светские львицы не отказывали себе в удовольствии обзавестись свитой, размер которой определялся размерами их кошелька и комплексов: кому-то хватало и троих, кто-то появлялся на вечеринках в окружении десятка спутников. Богатые светские львицы обожали блистать, выставлять себя королевами, но далеко не все тянули даже на баронессу: кому-то не хватало уверенности, настоящей, не показной, кому-то – шарма и харизмы, кому-то следовало обратиться к пластическому хирургу более высокой квалификации. Что же касается Ларисы, то она производила впечатление без всякой свиты. Достаточно высокая, но не рослая, она могла похвастать прекрасной женственной фигурой, которую не видела смысла прятать, и окружающие – не только свита и фавориты! – с искренним вожделением рассматривали большую натуральную грудь, едва прикрытую тонкой тканью платья, длинную шею, тонкую талию и великолепной формы ноги. Ей было всего двадцать девять, и Лариса знала, что будет привлекать внимание еще очень долго. Светлые волосы, которые миссис Феллер ни разу в жизни не красила, были густыми и блестящими, с ними идеально гармонировали пышные ресницы и огромные зеленые глаза, в которых почти всегда пылал яркий, очень живой огонек. Завершали картину маленький носик и полные, резко очерченные губы.
Лариса прожигала жизнь, но отнюдь не в тоске.
– Я много раз слышала эти сочетания: музыка пингеров, искусство пингеров, но до сих пор не могу понять их, – продолжила она, приняв от рыжего крепыша из свиты бокал с шампанским.
– Почему? – поднял брови Кот.
– Потому что пингеры – такие же люди, как остальные, – миссис Феллер пригубила вино. – Разве не так?
– Вопрос заключается в том, кем они себя ощущают, – подумав, ответил Кот.
– Твое мнение?
– Я воспринимаю авторов выставленных работ как членов одной художественной школы.
– Они разные, – обронила женщина, обращаясь к работе Честера Ги, творящего в стиле «пингер-куб».
– Их объединяет взгляд на мир, который можно передать разными способами.
Несколько мгновений Лариса обдумывала слова, после чего улыбнулась:
– Не ожидала, что смогу поговорить с тобой об искусстве.
– У меня много талантов, – сдержанно ответил Кот.
– Но ты ушел от ответа на главный вопрос: считаешь ли ты пингеров людьми?
– Безусловно.
– Еще бы он не считал, – хмыкнул рыжий крепыш, намекая на то, что Лариса – пингер, ее прекрасные, идеальной формы ноги были искусственными. Об этом знали все, и ответить иначе Кот попросту не мог.
Миссис Феллер вопросительно подняла брови. Кот понял, что следует подать голос, и не растерялся:
– Не думал, что оно говорящее, – светским тоном произнес он, не глядя на крепыша.
Рыжий вспыхнул. Лариса тонко улыбнулась и положила руку ему на плечо, не позволяя броситься на владельца клуба: разница в размерах не оставляла крепышу даже минимальных шансов на успех.
– Гарри, успокойся, – миссис Феллер дала фавориту понять, что его мнение никому не интересно, и продолжила разговор с Котом:
– Что делать с теми, кто чувствует себя другим?
И услышала твердый ответ:
– Объяснять, что можно быть или человеком, или вещью – другого не дано.
– Ты говоришь, как Орк.
– Нет, я повторяю его слова.
– Есть разница?
– Я бы до такого не додумался.
– Нет нужды заниматься самоуничижением – тебе не идет.
Кот ответил улыбкой.
– Что же касается твоего вернисажа…
Свита замерла в ожидании оценки главного события вечера. Лариса не просто прожигала жизнь, она считалась одной из королев нью-йоркского света, и ее слово могло повлиять на судьбу клуба.
– Ты молодец, – произнесла женщина, глядя Коту в глаза. – И ты молодец, и то, что ты делаешь, – правильно. Я возьму эту работу.
И кивком указала на «ChelseaHell».
///
– Джа, милый, почему тебя давно не было видно?
– Проветривал микросхемы, солнышко.
– С кем?
– Ты ее не знаешь.
– Она хорошо о тебе заботилась?
– Узнал несколько забавных трюков и полностью готов к новым подвигам, солнышко.
– Многообещающее заявление, – женщина облизнула губы.
– Хочешь поймать меня на слове?
– Почему нет?
– Не сегодня, солнышко, не сегодня.
Красавица Энджи, большеглазая обладательница солидного бюста и ярко-оранжевых волос – сегодня ярко-оранжевых, в прошлую встречу грива была кислотно-зеленой, – подошла к Винчи, едва он остановился у барной стойки. Судя по всему, Энджи еще не отыскала спутника и была не прочь продолжить знакомство с Джа, от встречи с которым у девушки остались самые приятные воспоминания. И потому четкий, однозначно отрицательный ответ заставил Энджи надуть губки:
– С кем ты уже договорился?
– С ней, – Винчи кивнул на спускающуюся по лестнице Ларису.
И вызвал у собеседницы шок: несколько мгновений Энджи изумленно таращилась на знаменитую светскую львицу, после чего сглотнула и подняла брови:
– Ты серьезно?
– Ага, – беззаботно подтвердил Винчи.
– Хорошо подумал?
– А в чем дело?
Энджи кивнула на процессию:
– Видишь рыжего англичанина справа от Ларисы? Это Гарри, ее нынешний фаворит, то ли граф какой-то, то ли маркиз, в общем, не мужлан с улицы.
– И что?
– Хочешь с ним соревноваться?
Вопрос вызвал у Джа понятное удивление:
– Энджи, солнышко, ты все неправильно поняла, – мягко произнес он, нежно проводя кончиками пальцев по щеке девушки. – Я не планирую ни с кем соревноваться, я собираюсь покувыркаться с Ларисой. Ну, если ты понимаешь, что я имею в виду.
– Понимаю, – кивнула Энджи.
