Тамарзирил уже собирался возразить королю, что, мол, дорога дальняя и опасная, как вдруг Ар-Бундор воскликнул:
– Но одного провожатого всё-таки выделю, – он повернулся к своим помощникам. – Ей, слышали, что я сказал?
Придворный казначей и тысячник подгорного воинства одновременно кивнули.
– Ступай, Тамарзирил, и не говори потом, что я скупой! А завтра приходи, и ты получишь обещанное! – заявил король, отворачиваясь к своим советникам.
Мастер-кузнец поклонился Ар-Бундору, вышел из зала и направился к себе. Тамарзирил был почти удовлетворён встречей, во всяком случае, он опасался худшего. Король мог поднять просителя на смех, мог объявить его сумасшедшим либо даже с позором изгнать из Фелекдума. Но всё обошлось, и, хотя Тамарзирил не получил всего, о чём просил и чего желал, он был рад даже такой поддержке правителя.
По дороге обратно он видел перепуганных гномов, в основном шахтёров, которые должны были находиться на нижних уровнях Фелекдума. Именно там пока ещё можно было добыть полезные ископаемые, в которых так нуждались мастера вроде Тамарзирила. Однако, приглядевшись к этим несчастным собратьям, мастер-кузнец заметил, что они торчат в залах и проходах вместе со своими пожитками. Выходит, всё ещё хуже, чем казалось прежде. Сильные и многочисленные враги не только заняли шахты, но и пошли дальше.
Нестерпимо зачесалась борода, как было всегда, когда Тамарзирил начинал слишком много размышлять о том, с чем не мог справиться сам. Появившаяся полгода назад проблема оказалась слишком сильным вызовом для гномов Фелекдума. И если твари из бездны прорвутся в испещрённые ходами жилые уровни, то никаких сил не хватит, чтобы сдерживать их от прорыва наверх! Тогда беженцы хлынут наружу, пытаясь спастись от преследователей на поверхности. Да только на поверхности им будет негде укрыться от врага.
Тамарзирил свернул в галерею с красивыми резными колоннами в виде статуй. Сколько труда вложено подгорными мастерами в то, чтобы Фелекдум стал величественным и прекрасным! И всё это может вскоре исчезнуть в войне с беспощадным врагом! Если так и дальше будет продолжаться, гномам придётся оставить свой дом, а иначе останется только умереть.
Впереди Тамарзирила шли шахтёры, мастер-кузнец прислушался к их разговору.
– Чего ты ждёшь, друг мой?! – горячо говорил светловолосый молодой гном своему товарищу. – Для нас не осталось другой работы! Шахты потеряны, записаться в каменщики не удастся!
– Я не хочу сгинуть, как мой брат! – резко ответил второй гном.
– Но если мы не отвоюем наши шахты, ты не сможешь заниматься своим делом! – светловолосый гном продолжал настаивать на своём, говорил с воодушевлением и был уверен в своей правоте. – Надо соглашаться и идти в воители! Король обещает щедрую плату каждому, кто встанет на защиту Фелекдума!
– Ты просто глупец! Он обещает такую высокую плату оттого, что ему не придётся её платить! – жёстко ответил второй гном. – Я видел, что бывает с теми, кто пытается встать на пути тварей из бездны! Моему брату оттяпали руку по самое плечо! Он умер от того, что его отряд, отступая наверх, не успел позаботиться о его ране! Ты хочешь повторить его участь, хочешь истечь кровью от смертельных ран? Ты просто желаешь стать воином в красивых доспехах! Учти, что тварям плевать на доспехи, моему брату броня не помогла, он почувствовал всю ярость и силу врага на себе, а сейчас он мёртв! Его больше нет!
– Если не мы, тогда кто их остановит?! – воскликнул светловолосый гном.
Тамарзирил свернул в боковой проход, он больше не мог слышать спор двух молодых шахтёров. Однако в свете последних событий миссия Проводника показалась ему единственным выходом из сложившейся ситуации. Нужно было оставить Фелекдум и вести подгорный народ на новое место, на которое укажет зов богини. Теперь страх перед неизвестным миром окончательно покинул мастера-кузнеца. Он уже не боялся опасностей, которые подстерегали его на поверхности. Сейчас Тамарзирил боялся одного – лишь бы видение не оказалось бредом много возомнившего о себе мастера!
Вернувшись в кузницу, он весь вечер напутствовал своего ученика, а потом ему всю ночь снились чудесные сны о том, как он преодолевает огромные пространства, переправляясь через речку, пересекая пустыню, чтобы прийти на зов богини. Он так и проснулся с блаженной улыбкой гнома, уверовавшего в счастливый исход своего путешествия.
Всё-таки приятно чувствовать себя избранным, Проводником своего народа и его же спасителем! Мастер подумал о том, что ему как кузнецу никогда не удастся добыть такой славы, какую он стяжает, если спасёт гномов Фелекдума. О нём даже могут сложить легенду, какие поют гномы по особым случаям, собираясь за длинными столами в больших залах своего любимого подземного города.
Мастер-кузнец почесал бородой о кожаный воротник своей куртки и заставил себя отбросить прочь мысли о собственной славе и величии, они могли вскружить голову и сбить с пути.
Утро Тамарзирила прошло в спешке и размышлениях обо всём понемногу. Кузнец наскоро позавтракал и оделся. Вскоре он покинул своё жилище и направился к поверхности.
Королевский управитель, дожидавшийся Тамарзирила у королевских амбаров, заставил мастера-кузнеца понервничать. В назначенный срок не появился телохранитель, которого советник собирался отправить вместе с Проводником.
– Проклятый пьянчуга! – ругался управитель. – Это всё казначей виноват! Нечего было выдавать новичку деньги!
– Погоди! – вскинулся Тамарзирил. – Ты сказал: новичку?
– Ну, не станет же Ар-Бундор отдавать под твоё начало опытного бойца! Сам понимаешь, не то время сейчас! Там внизу каждый ветеран на вес золота!
– Я опоздаю на лодку! – взмолился мастер-кузнец.
– Не переживай, Тамарзирил! Я сейчас что-нибудь придумаю! – управитель убежал в сторону казарм, оставив на попечение Тамарзирила сивого длинноухого мула, нагруженного тюками и мешками с припасами.
Мастер-кузнец волновался недолго. Вернулся управитель и представил Тамарзирилу нового спутника – рыжебородого телохранителя Нимругрила.[6 - Нимругрил (Nimru + ugru + il) – любящий тень.]
Это немного успокоило Проводника. Король не передумал и сдержал своё обещание, помог, как и обещал. Расстраивало только то, что его телохранитель тоже оказался новичком в подгорном воинстве, которого лишь недавно взяли в ряды подгорного воинства.
Знакомство с Нимругрилом вышло скомканным, поскольку они спешили в гавань, чтобы успеть на ближайшую лодку, следовавшую в Баразулбизар.[7 - Баразулбизар (Barazulbizar) – Красная долина.] Утлое судёнышко плохо держалось на реке, быстрое течение постоянно норовило развернуть его поперёк русла реки.
От таких манёвров на реке Тамарзирил переволновался и вспотел. Того же мнения был их сивый мул, непрестанно подающий сигналы о том, что ему жутко страшно!
Наконец, неуклюжая посудина высадила их на другом берегу Габилана.[8 - Габилан (Gabilan) – Великая река.] Как только они удалились от реки на пару тысяч шагов, пейзаж вокруг сильно изменился, впереди до самого горизонта раскинулось огромное светло-жёлтое песчаное море. Пустыня напомнила мастеру горячую плавильную печь, стоявшую в его кузнице, только от этого сухого жара нельзя было ни спрятаться, ни уйти, он был повсюду.
Более того, пока путешественники выбирались из Фелекдума, переправлялись с пожитками через реку, кузнецу приходилось привыкать к болтовне своего телохранителя.
– Я совершенно не приспособлен к такой жаре! Даже моё имя намекает на то, что мне следовало остаться в Фелекдуме, где так хорошо и прохладно в тени! – ныл рыжебородый спутник Проводника.
А ведь это было только начало пути! Впереди их ждала безжалостная и безжизненная пустыня.
Надежды на приятное путешествие испарились окончательно уже через сутки, когда оказалось, что выделенные гномам в дорогу несвежие продукты на такой жуткой жаре окончательно испортились, а проклятый мул начал останавливаться каждые несколько сотен шагов.
* * *
Дед вспомнил то, что видели его глаза, прежде чем он ослеп. Его товарищи-заговорщики подобрались ко второму колдуну в разгар ужасного ритуала. Охранники уже поддались подавляющей разум песне. Некоторые даже успели выронить оружие. Теперь все они: и охранники, и пленники Фрикса – дружно и слаженно пели скорбную песнь. Жуткий мотив навевал тоску, усиливал безысходность и желание умереть. Дед боялся, что и его тоже охватит это безумие, но, к счастью, волшебный порошок, который заговорщики приняли перед ритуалом, всё ещё действовал, спасая бородатого воина и его товарищей от незавидной участи людей, поддавшихся ритуальному пению.
После того, как второй колдун использовал всю энергию своего посоха, настало время действовать.
Дед попытался выполнить задуманный вместе с заговорщиками план, пока колдун был увлечён ритуалом. Но едва их группа широкой линией двинулась с места в направлении колдуна, как часть товарищей справа под ударом магии с криком упали на каменные плиты. Заговорщик оглянулся и увидел перекошенное от злости лицо юной чародейки Насти.
Он не ожидал, даже представить себе не мог, что Настя может пойти против заговорщиков, ударив своим колдовством им в спину! Предательство юной чародейки разозлило воина, раззадорило!
Дед зарычал, уже не пытаясь понять, как и почему девушка предала их, потому что в тот момент главным было добраться до второго колдуна и прервать ритуал.
Ясно было только то, что их нападение, задуманное с применением эффекта неожиданности, с треском провалилось из-за Насти, которая своими действиями раскрыла их атаку, предупредив второго колдуна об опасности. Тот в одно мгновение развернулся, его посох был сейчас разряжен, но колдун выхватил из-за пазухи ещё один магический артефакт. Оголовье артефакта было точной копией большого посоха колдуна, но надето оно было на короткую, длиной в локоть деревянную рукоять. С его оголовья сорвалась молния, выкосившая поредевшую группу заговорщиков ещё больше. У Деда волосы встали дыбом от наэлектризованного воздуха. Дыхание перехватило от ужаса и страха, но ветеран не остановился.
Жив! Пока жив! Хорошо, что малый посох колдуна оказался не свежезаряженным, иначе Деда тоже могло бы зацепить.
До колдуна оставалось семь, шесть шагов. Рядом ещё бежало несколько заговорщиков. Быстрее! Ветеран заметил короткие жесты колдуна, губы врага шептали:
– Сон. Слепота. Сон. Слепота.
Простенькая магия, но весьма действенная и быстрая. И Дед уже сталкивался с ней, когда пытался добраться до Фрикса во время битвы при Хёльме. Колдун медленно отступал, капюшон с его головы слетел, и ветеран увидел знакомые черты лица, седую с жёлтым отливом бороду и такие же волосы. Да это же Понтиус! Дед узнал старого мага! Пять шагов до цели!
– Дедушка, держись!
«Вот, значит, как?! Настя – внучка Понтиуса?!»
Четыре, три. Заговорщик замахнулся своим оружием – и тут Понтиус легко и непринуждённо указал на него пальцем, губы колдуна прошептали: «Слепота!» Дед успел запомнить сосредоточенное выражение лица мага, и это было последнее, что он увидел. Когда исчезло зрение, сменившись чернотой, заговорщик не остановился и ударил наотмашь.
«Мимо!» Ветерану захотелось заорать от отчаянья! Проклятый старый колдун и его внучка предали их, перехитрили их всех!
А затем Дед рухнул на каменные плиты, выронил своё оружие, перекатился и замер. Зрение исчезло полностью. Раньше ему приходилось воевать ночью. Но даже в полной темноте безлунной ночи глаза ветерана приспосабливались, а потом видели хоть что-то. Теперь же в глазах стояла такая чернота, будто Деду выкололи глаза!
Заговорщик попытался прислушаться к тому, что происходило вокруг. Скорбная песнь по-прежнему звучала отовсюду сразу. Жертвы ритуала продолжали зачарованно выводить последнюю в своей жизни песню. Никогда в жизни бывалый ветеран не слышал, чтобы люди пели так слаженно! Всему виной был ритуал и чёртов обелиск, стоявший в центре площади.
– Внученька! – воскликнул Понтиус.
– Дедушка! Ты цел? – тоненький голос девушки нельзя было спутать с другими голосами.
– Да, и как видишь, я вполне бодр и здоров! – весело ответил старый интриган.
– Я так боялась за тебя! – голос Насти звучал приглушённо, она шмыгнула носом. – Что мы теперь будем делать?
– Пойдём и закончим начатое дело!
– А как же Фрикс?
– В лучшем случае он уже мёртв, – Понтиус закашлялся. – А в худшем – нам придётся расправиться с ним самостоятельно.
– Но он ведь сильный колдун! – засомневалась Настя.
– Он полностью доверяет мне, считает меня своим ментором и спасителем, – мягко ответил маг и вдруг мерзко захихикал.
– Спасителем? – удивилась юная чародейка.
– Да! Ведь именно я вылечил его после битвы у Хёльма, – Понтиус снова противно захихикал. – Других-то помощников у него не осталось!
– А что будет, когда мы расправимся с ним?
– Мы завершим ритуал и станем самыми могущественными магами во всём мире!
– А что будет с Игорем? – голос Насти дрогнул.
– Думаешь, он ещё жив? – ласково спросил Понтиус.
– Пойдём быстрее! – взмолилась Настя. – Мне не терпится сделать его моим… рабом.
– О, это сложная магия! Ты уже научилась ей пользоваться? – лукаво спросил старик.
– Ты должен помочь мне! – настойчиво заявила девушка.
– Конечно, милая! Надо спешить!
Внезапно голос юной колдуньи сделался злым:
– А эту суку, Ингрид, я выморожу до пояса, разобью её ноги на мелкие куски и буду смотреть, как она медленно оттаивает, в то время как муки боли будут постепенно нарастать…
– А ты жестока, Настя! – хихикнул Понтиус.
– Она посмела забрать моего мужчину…
Голоса слабели, удаляющиеся шаги перекрыл общий шум. Вокруг царило безумие, Дед с открытыми глазами вглядывался в непроглядную черноту. Сейчас, когда он мог видеть лишь пустоту, доминирующим чувством беглеца стал его слух.
Зачарованные жертвы ритуала продолжали петь свою последнюю скорбную песнь, время от времени кто-то проходил мимо Деда. Заговорщик попробовал встать на ноги, но удержаться на них было чересчур сложно, оказывается, он слишком привык опираться на своё зрение, как хромой на клюку.
На Деда то и дело наталкивались жертвы, добровольно идущие к обелиску. В итоге, ветерану пришлось ползти, опираясь на сбитые в кровь локти и колени. Направление он выбрал единственно правильное и единственно возможное, если опираться лишь на слух. Прислушиваясь к творящемуся позади безумию, слепец инстинктивно пытался отползти подальше от опасности.
Жуткий обелиск вибрировал и страшно гудел на грани слышимости. Через некоторое время это творение некромантов осталось где-то в сотне шагов позади, а беглец всё полз и полз вперёд, сталкивался с препятствиями, ему то и дело наступали на пальцы рук, спотыкались о его ноги и спину. Он не обращал на это никакого внимания, лихорадочно перебирая руками и ногами, ведь главным сейчас было собственное спасение! К сожалению, своим друзьям он уже ничем не смог бы помочь. Став слепым, он превратился в бесполезного и беспомощного человека. А ещё Дед радовался, что на этот раз ему досталась слепота, а не сон! Это давало ему кое-какую надежду на спасение, и чем дальше он окажется от обелиска, тем больше у него будет шансов на успех. Ветеран был уверен, что магия рано или поздно пройдёт, слепота бесследно и безболезненно исчезнет, как исчез когда-то навеянный Фриксом сон. Главное не останавливаться, игнорируя боль, оставляя за собой кровавые следы от стёртых рук и коленей!
Испуганный беглец сделал новую попытку подняться во весь рост и попробовал идти вслепую, но после нескольких жёстких падений ему пришлось отказаться от этой затеи.
Через некоторое время Дед понял, что ползти по уличным плитам и проще, и в то же время можно не бояться расшибить себе лоб. У него появилось странное ощущение, воин будто бы чувствовал плиты, а точнее, древние узоры на них. Нет, не пальцами, а каким-то внутренним чувством, это ощущение вначале нельзя было осознать и дать ему какое-то определение, но ещё немного погодя он заметил, что кромешная тьма в его глазах разбавлена какими-то слабыми пятнами. Ветерану показалось, будто его ослеплённые глаза видят призрачный свет, исходящий от узоров на плитах. Причём он не видел ничего, кроме этих призрачных узоров.
Через некоторое время человеку удалось оставить гудящий пугающий монолит и всех участников ритуала далеко позади. Теперь оттуда ещё доносились приглушённые звуки, а уличные плиты Некрополиса всё не кончались. Огромный мёртвый город будто не хотел отпускать ветерана, попавшего в его сети.
Навстречу уже давно не попадались зачарованные жертвы, поющие свою последнюю скорбную песнь. Да и впереди он не слышал никакого пения. Это было хорошо, но, с другой стороны, ноги ныли и нестерпимо болели. От штанов на коленях остались лишь окровавленные лохмотья да дыры.
В кромешной тьме ветеран отчётливо видел магическое свечение. Оно тут было и раньше, шло от узоров на каменных плитах, только теперь что-то изменилось в самом человеке. Дед попытался встать, шатаясь и балансируя вслепую, и чуть не упал обратно. Однако призрачный свет, идущий от узорчатых плит, помог ему найти ту точку опоры, которая позволила беглецу не только устоять на ногах, но и кое-как поковылять на своих двоих!
У отчаянного заговорщика возникло ощущение нереальности происходящего, он словно умер и стоял у последней черты, за которой нет места жизни. Но своё же дыхание – хриплое и надрывное – не позволяло ни на миг усомниться: он всё ещё жив. Он слышал громкую пульсацию крови в висках и громкие удары своего сердца. Слишком громкие звуки пугали, ему показалось, что он заболел, подхватил какую-то заразу.
А что, если это первые признаки безумия? Что если сейчас он откроет рот и станет петь скорбную песнь?! Сколько времени пройдёт, прежде чем он развернётся и потопает с блаженной улыбочкой обратно к монолиту, радостно спеша принести себя в жертву проклятому творению некромантов?! Неужели действие волшебного порошка, дарующего иммунитет к магии колдунов, заканчивалось?
Внезапно позади него раздались вопли нечеловеческой боли. Дед остановился и осторожно посмотрел себе через плечо. Нет, зрение ещё не вернулось к ветерану, но в черноте яркой призрачной вертикальной полосой светился он, ужасный артефакт, извращающий саму суть жизни. Он притягивал к себе, манил и шептал. Беглец закрыл глаза, опасаясь колдовского притяжения, но сквозь закрытые веки ему показалось, что артефакт светится ещё сильнее. Ужас охватил человека! Как же так?! Возле обелиска должны были находиться люди, руины зданий! Он ослеп, но зато видит проявление магии даже с закрытыми глазами!?
Поэтому Дед сделал единственное, что можно было считать разумным в этом случае, – он отвернулся и поковылял дальше. Призрачный свет, идущий от каменных плит, указывал ему дорогу, уходящую прочь от центра Некрополиса. А скорбная песнь становилась всё тише, всё малочисленнее. А вскоре и вовсе исчезла, как исчезли и крики в центре разрушенного города. Выходит, что их заговор против колдунов не удался. Попытка остановить ритуал провалилась.
Так же неожиданно и не спеша начал тускнеть призрачный свет, исходивший от уличных каменных плит мёртвого города, а потом плиты и вовсе перестали светиться. Чернота снова стала всеобъемлющей и ужасающей.
Внезапно воздух прорезал жуткий нечеловеческий полный ненависти крик! В нём не было ничего, кроме стремления убивать! Дед испугался, проковылял несколько шагов и, споткнувшись обо что-то, снова упал в пыль. Он потерял свою путеводную призрачную нить, дальше идти было бы слишком опасно, поэтому ветеран пополз вперёд, уткнулся в какие-то развалины, отыскал узкую щель и забился в неё, напуганный неизвестностью и своей беспомощностью перед лицом неизвестной опасности.
Такого с ним раньше не случалось никогда. Раньше он не боялся встретить врага и даже смерть лицом к лицу. Другое дело – оказаться беспомощным, немощным калекой-слепцом в руках страшного противника, способного поработить разум, подавив волю к жизни и свободе!
Глава 2
Солнце взошло, застав Игоря и Ингрид уже в пустыне. Вначале новоиспечённым мужу и жене показалось, что они оторвались от группы преследователей. Но стоило им выйти на гребень песчаной волны и оглянуться назад, как они увидели сотню, а то и две мертвяков, плетущихся по их следу.
– Как такое вообще могло случиться?! – всхлипнула Ингрид. – Столько людей превратилось в нежить, ради чего?!
– Ради власти и могущества, милая, – Игоря совершенно не удивляли мотивы мага Понтиуса. – Ради вечной жизни.
– Учитель всегда был добр ко мне, что же изменилось, зачем он предал меня?
Мужчина лишь пожал плечами, но затем всё же ответил:
– Не он первый поверил сладким обещаниям. Многие загубили свою жизнь, идя на поводу у своих страстей. Власть и вечная жизнь – слишком сильный мотив!
– Что будет со всеми этими людьми, которые стали жертвами ритуала?
