– Ваш совместный триумф, поздравляю. Торт выше всех похвал.
Эви подошла к Брайди. Как она любила свою дочку, и миссис Мур тоже! И как можно так легко поддаваться дурному настроению из-за этой Милли, в сердцах подумала она.
– Ну что ты думаешь, мам? – спрашивала тем временем Брайди.
– Я просто стараюсь вспомнить, видела ли я такое чудо раньше, и не могу. Джек и Грейси будут так рады.
На сердце у нее полегчало. Ведь сегодня – свадьба ее брата, радостный день, и ее дочь не только помогла испечь торт, но и сделала великолепные канапе, десерты. Сама Эви в пятнадцать лет ничего этого не умела.
Вер кружила вокруг стола, с благоговением посматривая на свадебный торт. Чудо кулинарии предстояло перенести на улицу, под тент, а заниматься этим будет Кевин, до войны мальчик-коридорный, а теперь руководитель команды работников отеля.
Брайди подлетела к Эви.
– Мам, миссис Мур позволила мне сделать глазурь. Какая же она умелая повариха, правда, хоть у нее и распухшие руки. А поварихи все болеют артритом?
– У меня нет артрита, значит, не все, – ответила Эви. – Верно, что она много умеет. Это она научила меня всему, что я знаю.
Со двора послышался шум мотора. К гаражам подъехал автомобиль. Через секунду раздался стук в дверь, и кто-то побежал вниз по лестнице открывать. Эви обняла дочь, и обе они засмеялись.
Эви сказала:
– Если не ошибаюсь, там топчется Джеймс. Пока он не пришел, хочу тебя попросить: напомни мне, чтобы я проследила, что тебе достался бокал шампанского. Ты заслужила его, хотя, пожалуй, тебе еще рановато.
– Мне почти шестнадцать, мам, – Брайди явно разозлилась.
Эви рассмеялась.
– Ой, ну смотрите, какая старушка.
На кухню со стуком вошел Джеймс Уильямс, сын Вер и Ричарда. Костюм его помялся, галстук сбился на сторону. Он бросил шляпу на стол, и миссис Мур тут же рявкнула:
– Ну-ка, убрать немедленно!
Джеймс переложил шляпу на одну из табуреток и торопливо подошел к Эви и Брайди, стоявшим у буфета. С разгоряченного лица стекали капельки пота.
– Тетя Эви, после службы я в конце концов отвез дядю Джека, тетю Грейс и Тима к фотографу. Мне пришлось очень жестко разговаривать со всеми в церкви, потому что они все там столпились и не желали и шагу ступить. Я как будто кошек загонял. Викарий едет сзади на велосипеде, но лучше бы он этого не делал. Он все время виляет, а это небезопасно. По правде говоря, он, по-моему, уже почти на небесах. Все время витает в облаках.
Его мать, леди Вероника, не обернулась. Она продолжала ходить вокруг стола. Взгляд ее был прикован к трем великолепным ярусам свадебного торта.
– Переведи дух, Джеймс. Да, мы понимаем, что ты вернулся, но теперь подойди поближе. Ты должен посмотреть и восхититься этим произведением искусства. По правде говоря, миссис Мур и ты, Брайди, я не удивляюсь, что у нас так много запросов на проведение свадебных торжеств в Истерли Холле.
Она потянулась к сыну и поцеловала его, потом перешла к Эви, Брайди и наконец к миссис Мур, целуя всех по очереди.
Джеймс крикнул в отчаянии:
– Вы все, послушайте! Я только сказал, что оставил невесту, жениха и Тима с фотографом, но дядя Джек упрямится. Он не хочет фотографироваться на ступеньках и говорит, что надо сделать фото на фоне кедра. Тим кипятится, потому что фотограф возражает. Меня послали сказать, чтобы вы с тетей Эви пошли и разобрались со всем этим.
Эви насмешливо улыбнулась мальчику и мотнула головой в сторону Вер.
Миссис Мур, неодобрительно цокая языком, проследовала мимо стола. Эви и Вер пошли за ней. Все три взялись за руки и пошли на выход.
– Успокойся, Джеймс, мы идем, – сказала Эви.
Они прошли в дверь, и Эви бросила через плечо:
– Джек прав, старый кедр все любят. Во время войны он приносил людям утешение. Посмотрите, как вырос этот новый кедр. Джеймс, проследи, чтобы Брайди не ускользнула в кладовую переживать по поводу десертов. Крем-брюле вышли просто прекрасные, она может собой гордиться. Брайди, прикрой торт, красавица моя, и оба пойдемте с нами разбираться с фотографиями. Давайте по-быстрому.
Они уже спустились по ступенькам вниз, когда Эви услышала голос дочери:
– Мам, ну как вы с тетей Вер будете выглядеть в фартуках на семейных фотографиях? Как будто собрались рекламировать наш отель. С вас станется, с обеих.
Эви и Вер посмотрели друг на друга, сдернули фартуки и бросили их на руки подбежавшей Брайди. Миссис Мур ухватилась за перила и, поднимаясь на первую ступеньку, скомандовала:
– Брайди, когда пойдешь, не забудь закрыть все двери. Нам не нужно, чтобы эти шавки тут брехали, разгуливали и вынюхивали, где вкусное. Знаем этих дегустаторов.
Эви и Вер не пытались помогать старой поварихе преодолевать ступеньки, по опыту зная, что подобные предложения будут восприняты плохо. Поэтому они просто поднимались вслед за ней, слушая, как она пыхтит и отдувается. Когда она добралась наконец до верхней ступеньки, они вышли из дома и направились к кедру.
Джеймс поставил отцовский «Бентли», все еще украшенный белыми лентами, напротив второго гаража. Первый гараж служил игровой комнатой для детей персонала отеля и клиентов. Неподалеку была еще обустроена площадка под открытым небом с качелями и горкой.
Женщины прошли через двор мимо гаражей, миновали конюшни и пошли дальше по посыпанному гравием проезду. Впереди на газоне раскинулись тенты, а сам Истерли Холл находился правее. Три женщины шли под руку, представляя собой грозное зрелище, по шуточному выражению Джека и Оберона, «полчище чудовищ». Как по секрету признавался Эви Ричард, муж Вер, он бы не посмел такое сказать вслух.
Когда они захрустели по гравию, миссис Мур фыркнула:
– Видели во время службы у викария под рясой застежки для велосипеда? Вот чокнутый старикан!
Они прошли вперед и смешались с толпой.
Глава 2
Брайди поправила муслин. Она любила готовить и печь торты и пирожные и с радостью занималась бы этим каждый день. Господи, дурочка, но она же так и делала. Сначала она, миссис Мур и мама пекли свадебные торты, обильно используя фруктовую помадку. Бренди добавляли не только в помадку, но и со временем Брайди по капле заливала его сверху, так, что в конце концов алкогольные пары начинали жечь ей глаза, когда она смотрела, как жидкость пропитывает внутренность торта.
Мистер Харви, дворецкий, считал, что они тратят слишком много бренди в эти дни, когда экономическая депрессия охватила всю страну, но Эви возразила, что это особенное свадебное торжество, оно устраивается ради Джека, и более того, глазурь для торта будет делать миссис Мур. В ответ он проворно записал бутылку в расходную книгу и больше уже ничего не говорил. Миссис Мур была его супругой и в этом мире значила для него все, а кроме того, она непременно скажет ему, как он заблуждается, и не будет при этом стесняться в выражениях.
Брайди еще сказала, что все, что останется от торта, пойдет в пансионаты для пожилых шахтеров, организованных Грейси и ее братом недалеко от холма Корявого дерева.
Потом наступило время глазировать торт. Тогда, после целого дня на кухне и перед тем как отправиться в Центр капитана Нива проводить занятия по конной терапии, Брайди, как наставляла ее миссис Мур, внимательно смотрела и училась. Она наблюдала, как с помощью вращения образуется сахарная паутинка, как образуются более толстые сахарные узоры, и одновременно вдыхала сладкий запах. Ей захотелось пойти учиться в кулинарную школу, чтобы стать лучшим кондитером в мире и самым лучшим из всех, кто делал глазурь.
– Ну, Брайди, давай, – донимал ее Джеймс.
– Оставь меня в покое, – отрезала она, осторожно подсовывая муслин под основание подставки для торта и проверяя, что нож на месте.
Приходя на кухню, Брайди каждый день надеялась, что миссис Мур позволит ей попробовать себя в чем-то другом, помимо выпечки тортов. И наконец ей было позволено украсить глазурью поверхность каждого из ярусов торта и уже под самый конец сделать лук со стрелой под сердечком.
Она отступила назад и поправила складки муслина, чтобы ткань не давила на сердечко.
– Много в жизни приходится смотреть, многому учиться, правда? – сказала она, обращаясь к двоюродному брату.
Джеймс, не очень зная, чем хочет заниматься, решил поработать пару лет на Домашней ферме, там, где жила семья Брайди и где фермерствовал ее отец, Оберон Брамптон. И пока он ходил за плугом, понукая лошадь на Клайдсдейлс, он и принял решение: поехать в октябре в Оксфорд изучать классическую литературу. Он сказал, что достаточно насмотрелся на лошадиные задницы. А еще он сказал, что понимает, почему ее отец, вместо того чтобы болтаться без дела в отеле, стараясь не попасть под горячую руку, предпочитает вести мирную фермерскую жизнь и иметь время для размышлений. Но на что-то другое времени уже не остается. Неплохое сочетание.
Джеймс подошел к ней, отряхивая с губ крошки. Она бросила взгляд в сторону кладовой. Дверь была открыта, и она шлепнула его по руке. Он сказал:
– Я взял только одно канапе, так что не шипи. Неплохие, на мой взгляд, но, пожалуй, стоит съесть еще одно, чтобы знать наверняка.
Пепельные волосы падали ему на лоб, в голубых глазах играла насмешка.
Она снова шлепнула его и побежала закрыть дверь в кладовую.
– Только посмей, и я с тебя шкуру спущу, понял? И ответь-ка, пожалуйста. Папа говорит тебе, чтобы ты смотрел и учился, или ты просто любуешься лошадиными задницами?
Когда она вернулась к столу, Джеймс заглядывал под муслин. Присвистнув, он сказал:
– Умеет делать, старая. Здорово получилось. Нет, твой отец говорит, что лучший способ научиться чему-то – это влезть с потрохами в дело. Так что вот тебе ответ. В работе на ферме нет никакой романтики, это до черта трудно, но, как он говорит, лучше ферма, чем опыт его поколения, с которым им всем пришлось жить, – война и все такое прочее.
Брайди захлопнула дверь во внутренний коридор и заулыбалась, глядя сквозь стекло на людей, сидящих в зале для персонала. Моди, отвечающая за работу моечной и прачечной, показала пальцем на стенные часы. Брайди отреагировала, жестами показав, что всем пора переодеваться к торжеству.
Брайди заметила, что Изюм и Ягодка, четвертое поколение такс в Истерли Холле, уютно устроились там на диване. А Джеймс метнулся в кладовую и вернулся с еще одним канапе в зубах.
– Там нет никаких собак, – заявил он, повсюду разбрасывая крошки.
Брайди сняла фартук и повесила его на крючок.
– Ты прекрасно знал, что собаки у Моди, я просто уверена в этом. Ты гадкий, прожорливый мальчишка, Джеймс Уильямс.
Она направилась к выходу, оглядываясь, чтобы проверить, закрыл ли Джеймс за ними дверь. Они поднялись по лестнице и вышли во двор рядом с гаражами. Джеймс, давясь от смеха, пробурчал:
– Мне, между прочим, двадцать, имей это в виду, паршивое неразумное дитя.
Все эти препирательства были не чем иным, как их обычным способом общения.
По пути их остановило ржание Скакуна, и они повернули к стойлу, чтобы погладить его. Потом Брайди услышала, как их зовет мать:
– Эй, баламуты, где вас носит?
– Идем, – одновременно ответили они и напоследок еще раз потрепали Скакуна по шее.
– Ты славный старичок, – проникновенно шепнул Джеймс и спросил у Брайди: – Как дела у Тома? Помогают ему занятия?
Том Уэлш, молодой шахтер, потерял ногу во время одной из редких аварий – обрушения крыши – на шахте Олд Мод, которой теперь управлял Джек.
Брайди улыбнулась.
– Ой, мы поднимали его вчера в коляске по пандусу, а потом молодой Стэн и Клайв помогли усадить его на Скакуна. И мы сумели сделать так, что он удерживал равновесие. Ты бы посмотрел, дружок. За час он сделал круг по лужайке, и плечи оставались прямыми, глаза горели.
Джеймс кивнул.
– Умница, что тут скажешь. Иногда, Брайди Брамптон, ты можешь сложить два и два и получить четыре. Не часто, вообще-то ты никогда толком не умела считать, насколько я пом…
Снова послышался голос Эви:
– Идите сюда немедленно!
Они бросились бегом, Джеймс опередил ее и крикнул через плечо:
– А как дочка Скакуна, Фанни, проходит обучение? А та его кобыла, жеребая, как она? Не забывай, Брайди, что Скакун – старый боец, он прошел долгую войну и не будет жить вечно.
Она крикнула в ответ, пока они неслись по посыпанному гравием проезду, мимо свадебных тентов, установленных на лужайке перед кедром:
– Надоели эти разговоры об этой чертовой войне. Мы живем сегодня, об этом и будем думать, потому что у нас почти война, будь она проклята. Ты читал последние новости в газетах? Ты забыл, что фашисты открывают в Хоутоне Зал собраний Британского союза фашистов? Господи, это в шахтерской-то деревне! Так что у нас нет времени трепаться о прошлом, нам нужно понять, как остановить этих подонков прямо сейчас.
По ступенькам Холла спускался полковник Поттер. Он поднял глаза и вздрогнул, когда Брайди пронеслась мимо него, расшвыривая по сторонам гравий.
– Извините, дядя Потти, мы опоздали! – выкрикнула она.
Джеймс обратился к нему:
– Доброе утро, полковник Поттер. Простите Брайди ее ужасную речь и манеры. Не забудьте сфотографироваться, и вы тоже, сэр Энтони.
Потти засмеялся, и Брайди услышала, как он сказал своему спутнику, сэру Энтони Траверсу:
– Ох уж эта энергия молодости. Чувствуешь себя по сравнению с молодыми совсем никчемным, а?
Брайди уже выбежала на газон и увидела, что ее мать, нахмурившись, неодобрительно жестикулирует.
– О господи, – простонала Брайди, – она слышала, как я выражалась.
Как только она приблизилась к Эви, мать тут же потащила ее под ветви кедра. Мрачной была их тень, и так же мрачно смотрела на нее мать.
– Я уже не первый раз говорю тебе, Брайди. Следи за своим поведением. Не выражайся и называй полковника Поттера правильно. А если ты этого не делаешь, объясни мне, почему ты так себя ведешь.
Брайди хотелось вырваться и убежать, но по опыту она знала, что делать этого не стоило. Поэтому она сказала:
– Ой, мам, ну да, я знаю, я постараюсь. Но я всегда знала его как дядю Потти, поэтому забыла.
– Ну так не забывай. Чтобы больше этого не было. И не носись так. Ты раскидываешь гравий во все стороны. И еще раз повторяю, следи за своей речью. Некрасиво так говорить. Это совершенно не годится.
Брайди резко обернулась – до них донесся голос Тима:
– Что еще она наделала, Джеймс? Когда же она наконец вырастет?
Тим находился в толпе приглашенных, постепенно перемещавшейся в их сторону. Он стоял рядом с сэром Энтони Траверсом, главой ассоциации, финансировавшей деятельность Оздоровительного центра капитана Нива. Фотограф собирал отовсюду людей, чтобы сделать групповую фотографию. Брайди сверкнула глазами – тон Тима был холодным и враждебным, а вовсе не шутливым, как обычно. Она внезапно почувствовала себя утомленной и разочарованной и пробормотала:
– Черт, сколько же проблем в семейных делах.
Мать немедленно отреагировала:
