Александр Генис (Иностранная литература)
Сюзанне Кларк удалось неподдельное чудо: ее «викторианская фэнтези» – всамделишная литература, без кавычек и оговорок; не постмодернистская игра, не изящный жанровый эксперимент – живая, сильная книга. Содержащая вдобавок ноу-хау. Да, были уже Толкин и последователи, Урсула Ле Гуин, в конце концов – Нил Гейман (назвавший, между прочим, «Стренджа…» «лучшей литературной сказкой на английском языке за последние семьдесят лет»), но только Кларк столь естественно удается вплести свою волшебную нить, свалянную из кошачьих шагов и голосов рыб, в масштабный и дотошный гобелен исторической реальности эпохи Регентства и литературного канона Диккенса и Джейн Остен. Ну подумаешь, магия. Чем не занятие для джентльмена. В сущности, рутина: кто-то воюет с Бонапартием, кто-то торгует в заморских колониях, кто-то колдует и общается с эльфами. Бывает.
Александр Гаррос (Эксперт Online)
Удивительная неспешность повествования, заставляющая вас позабыть о том, что на свете уже существуют метро, интернет и авиастроение. Абсурдное внимание к деталям (ко всем деталям: историческое и фантастическое Кларк живописует с одинаковой дотошностью). Ну и главное – язык, конечно. О событиях начала XIX века автор имеет наглость рассказывать языком начала XIX века – языком Диккенса, языком Вальтера Скотта. Впрочем, наглость эта простительна: Сюзанна Кларк – прирожденный стилист; она пишет – ты веришь. Вероятно, именно это ощущение подлинности, которое, точно пряный запах старинного фолианта, насквозь пропитывает книгу, и превращает «Джонатана Стренджа…» в блестящий сеанс магии – причем без последующего разоблачения. Невозмутимая леди Кларк внушает читателю даже не то, что волшебство существует, но то, что оно так же банально и естественно, как, скажем, насморк, который читатель наверняка схватит, если промочит ноги.
Анна Старобинец (Гудок)
Девятисотстраничный фолиант Сюзанны Кларк способен понравиться самым разным читателям. Во-первых, это исторический роман, в котором дотошно воссозданы не только реалии эпохи, но и ее язык, ее стиль, – история современной литературы знает только один подобный подвиг: «Имя Розы» Умберто Эко. Радует то, что языковые прелести книги доступны и россиянам: книга великолепно переведена, что заставляет вспомнить и сдержанную прозу Пушкина, и достоверные гоголевские гротески. Во-вторых, Кларк должна прийтись по нраву каждому поклоннику фэнтези. «Стрендж и Норрелл» – дальние родственники «Волшебника Земноморья»: автор использует магию не только как прием авантюрного романа, но описывает очертания границ, за которые не следует заглядывать человеку, и причины, по которым их порой все же стоит пересекать. В-третьих, «Стрендж и Норрелл» – подарок для англомана: за тем, что покажется иным читателям занудством и бесчувственностью, поклонники Вальтера Скотта и Кольриджа увидят английскую сдержанность, способ передавать через недосказанность массу косвенной информации. Кларк обставила свою выдумку с беспримерным вкусом и вниманием: обилие ссылок на несуществующие труды по магии, исторических ироничных анекдотов, вставных новелл и красочных описаний иных миров заставляет читателя поверить, что перед ним не просто огромный роман, но достоверный исторический рассказ о возрождении магии.
Иван Якшин (Книжная витрина)
Что же такое «Джонатан Стрендж и мистер Норрелл»? Самым коротким ответом будет: Джейн Остен в Стране чудес. Викторианская Англия, Наполеоновские войны, зеленые лужайки, экипажи, кукольные домики, мильные столбы и вересковые пустоши. Это не только место действия, это время написания. Представьте себе роман Чарльза Диккенса или Джейн Остен, где чопорные политики становятся жертвами зловредных эльфов, а на приеме у тетушек, жаждущих пристроить своих племянниц замуж, появляется пара волшебников, только что отчитавшихся в Министерстве внутренних дел об исполнении поручения о предотвращении разлива рек в графстве Суффолк.
Стилизация выполнена настолько идеально, что даже вызывает оторопь. Это что, всерьез? Ну кому сейчас придет в голову писать, а уж тем более издавать викторианский роман? Его многословие, пространные описания чувств и пейзажей, неторопливая размеренность были хороши во времена, когда скорость передвижения не превышала 15 километров в час, а новости недельной давности считались последними известиями. Но в наше время читать эти 890 страниц, где динамичность повествования развертывается со скоростью перемещения дамы в кринолине? Как выясняется, и в карете прошлого можно уехать далеко, если она находится в рабочем состоянии.
Приключения мистера Норрелла, задумавшего воскресить в Англии утраченное искусство магии, и его ученика Джонатана Стренджа, однажды покинувшего учителя, прибирают тебя к рукам постепенно и исподволь, и вскоре ты, успокоившись, перестаешь досадовать на неспешность езды и начинаешь получать удовольствие от забытых, а то и никогда не испытанных ощущений альтернативного способа перемещения в альтернативном мире.
Вадим Нестеров (Gazeta.Ru)
Эта Кларк оказалась такой изобретательной и остроумной рассказчицей, что нет ни одной причины, по которой взрослый человек может позволить себе проигнорировать этот роман про волшебников; и вам вовсе не нужно быть литературным критиком, предсказуемо реагирующим на подмигивания в сторону Джейн Остен и Мэри Шелли, чтобы понимать, ознакомившись с первой же сотней страниц, что в ваших руках – классическое произведение, которое будут читать в вашей семье еще в нескольких поколениях. «Гарри Поттер» для взрослых? Дж. Роулинг со своей метлой «Нимбус-2000» может наниматься к Кларк в дворники.
Лев Данилкин (Афиша)
Изумительно… Роман, в котором темная мифология на фоне восхитительной комедии нравов в духе Джейн Остен рождает шедевр толкиновских масштабов… Уникальность «Джонатана Стренджа и мистера Норрелла» – в отношении к магии. Магия у Кларк печальна и зловеща; она соткана из дождя, снега и зеркал и описана с абсолютным реализмом… У Кларк есть и другое редкое достоинство: она умеет живописать зло… через темные, спутанные корни жанра она углубляется в Средневековье и страшную, фрейдистскую составляющую сказок. «Джонатан Стрендж и мистер Норрелл» объясняет живучесть литературного вымысла: он говорит на языке наших снов. И наших кошмаров.
Time
Кларк мастерски вместила в свои восемьсот страниц мир Джейн Остен, готический роман, светскую новеллу, военно-исторические приключения в духе «Стрелка Шарпа» и «Хозяина морей», романтический байронизм и вальтер-скоттовскую страсть к героическому прошлому Севера. Есть книги, которые читаешь, книги, которые изучаешь, и книги, в которых живешь. «Джонатан Стрендж и мистер Норрелл» – из тех книг, в которых живешь.
The Washington Post
О сборнике «Дамы из Грейс-Адьё и другие истории»
Такое ощущение, будто Джейн Остен взяла и переписала сказки братьев Гримм. Волшебно во всех смыслах!
Spectator
Мир волшебных английских сказок окружает нас с детства. Но только со временем мы начинаем обнаруживать, насколько он огромен. Вначале это «Робин-Бобин-Барабек», потом – истории о Робин Гуде и короле Артуре, дальше – «Хоббит» и «Нарния», еще дальше – «Властелин Колец», «Земноморье»… Пределы страны Фантазии раздвигаются до бесконечности. Роман Сюзанны Кларк «Джонатан Стрендж и мистер Норрелл» собрал в себе такое количество традиций истинно английского волшебства, совместив их с традициями собственно литературными, что этого могло бы хватить на создание целого мира. Да, строго говоря, Кларк и создала не роман, но мир.
Сборник «Дамы из Грейс-Адьё» примыкает к «Стренджу и Норреллу» не сюжетно, а скорее духовно. Кларк показывает общность своего творчества с самой Британией, с народами малыми и великими, ее населяющими, с ее деревьями, камнями, реками, с духами прошлого, таящимися в каждой расщелине. Они – соседи, живущие рядом. Они – плоть от плоти и кость от кости тех, кто живет в мирах реальном и вымышленном. И граница миров тонка.
Книжное обозрение
Эти восемь рассказов напоминают «Стренджа и Норрелла» тем, что волшебные создания меняют историю, сквозь XIX век просвечивает современность, и сами страницы книги буквально источают очарование.
Bookmarks Magazine
Сюзанна Кларк Пиранези
Колину
(#litres_trial_promo)
Я великий ученый, чародей, я посвящен в тайные знания, я ставлю опыт. Конечно, мне нужны подопытные.
К. С. Льюис. Племянник чародея (Перевод Н. Трауберг)
Меня называют философом, ученым, антропологом, но все это неверно. Я – анамнезиолог
(#litres_trial_promo). Я изучаю забытое. Я прозреваю безвозвратно утраченное. Я работаю с отсутствием, с тишиной, с таинственными зазорами между предметами. То, чем я занимаюсь, ближе всего к магии.
Лоренс Арн-Сейлс. Интервью. «Таинственный сад»
(#litres_trial_promo), май 1976
Часть первая
Пиранези
Когда в Третьем северном Зале взошла Луна, я отправился в Девятый Вестибюль
Запись от Первого дня Пятого месяца в Год, когда в Юго-западные Залы прилетел Альбатрос
Когда в Третьем северном Зале взошла Луна, я отправился в Девятый Вестибюль наблюдать слияние трех Приливов. Оно бывает лишь раз в восемь лет.
Девятый Вестибюль примечателен тремя огромными Лестницами. Вдоль его Стен, ярус над ярусом, уходят в вышину сотни сотен мраморных Статуй.
Я лез по западной Стене, пока не добрался до Статуи Женщины, несущей Улей, в пятнадцати метрах от Пола. Женщина выше меня раза в два-три, а Улей усеян мраморными Пчелами размером с мой палец. Одна Пчела – от нее мне всегда немного не по себе – ползет по левому глазу Женщины. Я втиснулся в Нишу к Женщине и стал ждать. И вот в Нижних Залах послышался рев Приливов, а Стены содрогнулись от их натиска.
Первым начался Прилив Дальних Восточных Залов. Вода прибывала по Восточной Лестнице, безбурная и неопределенного цвета. Она разлилась по Плитам серым зеркалом в разводах мутной Пены, не глубже чем по щиколотку.
Затем хлынул Прилив Западных Залов. Он с ревом накатил по Западной Лестнице и ударил в Стену так, что все Статуи содрогнулись. Пена его была цвета старых рыбьих костей, а бурлящие глубины – свинцовыми. Через несколько секунд Вода уже стояла по пояс первому ярусу Статуй.
И наконец загрохотал Прилив Северных Залов. Он ворвался по Средней Лестнице и захлестнул Вестибюль взрывом блистающей льдисто-белой Пены. Я промок и ослеп. Когда зрение вернулось, Вода сбегала со Статуй. Тогда-то я и понял, что ошибся, рассчитывая высоту Второго и Третьего Приливов. Исполинский Вал вздыбился, словно огромная Рука Воды, грозя оторвать меня от Стены. Я обхватил Ноги Женщины, несущей Улей, и взмолился к Дому о защите. Воды накрыли меня, и на мгновение наступила странная тишина, какая бывает, когда Море прокатывает над тобой, заглушая собственные звуки. Я думал, что умру или что меня унесет в Неведомые Залы, далеко от рокота и плеска Знакомых Приливов. Я цеплялся за Статую изо всех сил.
Затем, так же внезапно, как началось, все закончилось. Объединенные Приливы выплеснулись в соседние Залы, с грохотом ударяя о Стены. В Девятом Вестибюле Вода быстро убывала, и над ней показались Пьедесталы нижнего яруса Статуй.
Я понял, что сжимаю в кулаке какой-то предмет, и, раскрыв ладонь, увидел мраморный Палец некой Далекой Статуи, занесенный сюда Приливом.
Красота Дома несказанна; Доброта его беспредельна.
Описание Мира
Запись от Седьмого дня Пятого месяца в Год, когда в Юго-западные Залы прилетел Альбатрос
Я намерен исследовать Мир, сколько успею до конца жизни. Для этого я путешествовал до Девятьсот шестидесятого Зала к западу, до Восемьсот девяностого к северу и до Семьсот шестьдесят восьмого к югу. Я поднимался к Верхним Залам, где Облака проплывают медленной чередой и в Туманах внезапно проступают Статуи. Я исследовал Затопленные Залы, где Темная Вода затянута белыми кувшинками. Я побывал в Разрушенных Залах на востоке, где Полы, Потолки – порой даже Стены – обвалились и мглу пронзают столбы серого Света.
В каждом из этих мест я подходил к Дверному Проему и смотрел дальше. Нигде я не видел каких-либо признаков, что Мир скоро кончится, только чинную анфиладу уходящих вдаль Залов и Коридоров.
Нет Залов, Вестибюлей, Лестниц и Коридоров без Статуй. По большей части они стоят сплошь, хотя там и сям видишь Пустой Пьедестал, Нишу, Апсиду или даже свободное место на Стене, уставленной Статуями. Эти Зияния по-своему так же загадочны, как и сами Статуи.
Я заметил, что, хотя в конкретном Зале все Статуи примерно одинакового размера, между Залами в этом есть значительные различия. В некоторых фигуры высотой два-три человеческих роста, в других они примерно натуральной величины, в третьих доходят мне только до плеча. В Затопленных Залах Статуи исполинские – от пятнадцати до двадцати метров, – но они исключение.
Я начал составлять Каталог, куда намерен внести Положение, Размер и Сюжет каждой Статуи, а также их примечательные особенности. На сегодня я описал Первый и Второй юго-западные Залы и приступил к Третьему. От огромности задачи у меня порой кружится голова, но, как исследователь и ученый, я обязан свидетельствовать о Великолепии Мира.
Окна Дома выходят во Внутренние Дворы – пустые и вымощенные камнем. Дворы по большей части четырехугольные, хотя попадаются с шестью, восемью и даже с тремя углами – эти последние довольно странные и унылые.
За пределами Дома есть лишь Небесные Тела: Солнце, Луна и Звезды.
Дом состоит из трех Уровней. Нижние Залы – Сфера Приливов, Окна их – когда смотришь через Двор – серо-зеленые от мятущихся Вод и белые от клочьев Пены. Нижние Залы дают пищу: рыб, моллюсков и морские растения.
Верхние Залы, как я уже говорил, – Сфера Облаков; Окна у них светло-серые и туманные. Иногда целый ряд Окон внезапно озаряется вспышкой молнии. Верхние Залы дают Пресную Воду; она Дождем изливается в Вестибюли и стекает Ручьями по Стенам и Лестницам.
Между этими двумя (по большей части непригодными для жизни) Уровнями расположены Средние Залы, Сфера птиц и людей. Прекрасная Упорядоченность Дома – источник нашей Жизни.
Сегодня утром я глянул в Окно Восемнадцатого юго-восточного Зала. На дальней стороне Двора я увидел Другого, смотрящего в Окно. Благородное лицо Другого с его высоким лбом и аккуратно подстриженной бородкой обрамлял Переплет в углу темного высокого Окна. Другой был, по обыкновению, погружен в задумчивость. Я помахал ему. Он меня не заметил. Я замахал сильнее, запрыгал с большой живостью. Однако в Доме великое множество Окон, и Другой меня не увидел.
Список всех когда-либо живших людей и то, что о них известно
Запись от Десятого дня Пятого месяца в Год, когда в Юго-западные Залы прилетел Альбатрос
С начала Мира в нем точно существовали пятнадцать человек. Возможно, их было больше, но я ученый и должен следовать фактам. Из пятнадцати человек, чье существование доказуемо, сейчас живы только я и Другой.
Дальше я перечислю эти пятнадцать Лиц, указывая по мере необходимости их местоположение.
Первое Лицо: Я
