На полу ничком лежало тело мужчины с перерезанным горлом. Кровь пропитала ковер, забрызгала стены, кровать и стул. По комнате гулял ветер: в окне, занимавшем всю стену от пола до потолка, зияла дыра, куда, судя по всему, и улетело кресло.
– Известно, кто он? – глядя на труп, спросила Ванн.
– Документов никаких, – ответила Тринх. – Пока выясняем.
Ванн оглядела комнату, словно что-то искала.
– Где Николас Белл? – спросила она у Тринх.
Та криво улыбнулась.
– В участке, – сказала она. – Первый прибывший на место преступления офицер обезвредил его, и перед вашим приходом мы отправили его в участок.
– Что за офицер?
– Тиммонс. Его здесь нет.
– Мне нужна его съемка ареста.
– Я не…
– Тринх, она нужна мне прямо сейчас! Куда выслать, ты знаешь. Передай Тиммонсу.
Тринх снова скривилась, но вытащила телефон и позвонила.
– Что-нибудь передвигали? Трогали? – спросила Ванн у полицейского в форме.
– Мы – нет, – ответил тот.
Ванн кивнула.
– Шейн! – позвала она.
– Да, – сказал я.
– Начинайте снимать картограмму. Не упускайте никаких деталей. Осторожней со стеклом.
– Уже, – сказал я.
Я заранее включил режим записи. Наложил сверху трехмерную сетку, чтобы облегчить идентификацию, когда заглядываешь под кровати и в углы, и маркировал все объекты. Обошел номер, старательно заглянул в каждый угол, опустился на колени перед кроватью, включил налобный фонарь, чтобы лучше все разглядеть. И под кроватью действительно нашлось кое-что интересное.
– Там окровавленные осколки, – объявил я, потом встал и показал на стол, где стояли стаканы и две бутылки с водой. – На полу возле стола тоже осколки. Похоже, наше орудие убийства.
– Вы закончили с картограммой? – спросила Ванн.
– Почти, – ответил я и еще несколько раз прошелся по комнате, чтобы ничего не упустить.
– Полагаю, у вас тоже есть картограмма, – обратилась Ванн к Тринх.
– Она сейчас в обработке, – ответила та. – И у нас есть записи от побывавших здесь офицеров.
– Мне нужно все, – сказала Ванн. – Картограмму Шейна я тебе тоже пришлю.
– Прекрасно, – раздраженно процедила Тринх. – Что-нибудь еще?
– Пока все.
– Тогда будьте так любезны, покиньте место преступления. Мне надо работать.
Ванн улыбнулась и двинулась к выходу из номера, я за ней.
– Столичная полиция всегда такая? – спросил я, когда мы зашли в лифт.
– Никто не любит федералов на своей делянке, – ответила она. – Они нам никогда не рады. Большинство старается не хамить. У Тринх с этим проблемы.
– Со всеми федералами или лично с вами?
Ванн снова улыбнулась. Двери лифта открылись, и мы шагнули в вестибюль отеля.
– Не против, если я закурю? – спросила Ванн.
Она вела вручную к зданию участка и шарила в карманах в поисках сигарет, на этот раз настоящих. Машина была ее, и курить внутри закон не запрещал.
– У меня иммунитет к пассивному курению, если вы об этом, – заметил я.
– Как мило.
Она наконец выудила сигарету и надавила на автомобильную зажигалку, чтобы прикурить. Я убавил обоняние.
– Зайдите в мой ящик на сервере ФБР и проверьте, пришла ли уже запись ареста, – велела она.
– И как я это сделаю? – спросил я.
– Вчера я открыла вам доступ.
– В самом деле?
– Вы же теперь мой напарник.
– Ценю ваше доверие. А если бы вы после первой нашей встречи решили, что я – недостойный доверия засранец?
Ванн пожала плечами.
– Моя прошлая напарница была недостойной доверия засранкой, – сказал она. – Мы делили один ящик на двоих.
– Что с ней случилось? – спросил я.
– Получила пулю.
– При исполнении?
– Не совсем. Была на учебных стрельбах и пальнула себе в живот. Так и осталось неясным – намеренно или случайно. Разговоры разные ходили. Потом инвалидность и отставка. Я особо не переживала.
– Ну, я-то точно обещаю не палить себе в живот.
– Две шутки про тело меньше чем за минуту, – заметила Ванн. – Кажется, вы усиленно пытаетесь на что-то намекнуть?
– Просто хочу убедиться, что вы не испытываете при мне неловкости, – сказал я. – Не все знают, как себя вести, когда встречают хадена.
– Вы не первый хаден, с которым я познакомилась. – Зажигалка щелкнула в гнезде; Ванн вытащила ее и зажгла сигарету. – Это вполне очевидно, учитывая нашу службу. Вы нашли запись ареста?
– Секундочку. – Я зашел на свидетельский сервер Бюро и открыл ящик Ванн; файл уже лежал там. – Она здесь, – подтвердил я.
– Запускайте, – сказала Ванн.
– Хотите, чтобы я вывел ее на приборную панель?
– Я за рулем.
– Говорят, уже изобрели беспилотники.
Ванн покачала головой.
– Это машина Бюро, – сказала она. – Вряд ли стоит доверять автопилоту, купленному через тендер по самой низкой цене.
– Разумно, – согласился я и включил запись ареста – скачущую, снятую в низком разрешении.
Как и ФБР, вашингтонская полиция, наверное, тоже покупала свою аппаратуру через тендер по дешевке. Съемка велась в стереорежиме, с одной точки, – скорее всего, камера была установлена на защитных очках. Запись началась с того, что коп – Тиммонс – вышел из лифта на седьмом этаже, уже с шокером наготове. У дверей номера 714 стоял охранник «Уотергейта» в скверно подогнанной униформе горчичного цвета. Когда камера приблизилась, стало видно, что в руке у него зажат тазер. Выглядел охранник так, что вот-вот обмочится от страха.
Тиммонс обошел охранника, и в кадр вплыл сидящий на кровати человек с поднятыми руками. Его лицо и рубашка были испачканы кровью. Изображение дернулось, после чего Тиммонс долго смотрел на труп, лежащий на пропитанном кровью ковре. Потом изображение снова дрогнуло и вернулось к сидящему на кровати человеку.
– Он мертв? – послышался чей-то голос – Тиммонса, как я заключил.
Человек на кровати посмотрел на труп.
– Да, думаю, мертв, – сказал он.
– И какого хрена ты убил его? – спросил Тиммонс.
Человек на кровати перевел взгляд на него.
– Не думаю, что это я, – сказал он. – Послушайте…
В этот момент Тиммонс всадил в него разряд. Человек вздрогнул, изогнулся и свалился с кровати, неподвижно застыв на ковре, будто зеркальное отражение мертвеца.
– Интересно… – пробормотал я.
– Что? – спросила Ванн.
– Тиммонс только заглянул в комнату и почти сразу вырубил нашего подозреваемого.
– Белла, – добавила Ванн.
– Да, – ответил я. – Кстати, это имя не кажется вам знакомым?
– Белл что-нибудь сказал перед тем, как его вырубили? – проигнорировав мой вопрос, произнесла Ванн.
– Тиммонс спросил его, почему он убил того парня. Белл ответил, что так не думает.
Ванн нахмурилась.
– В чем дело? – спросил я.
Ванн снова окинула меня взглядом, и я понял, что она смотрит не на меня, а на мой ТЛ.
– Новая модель, – заключила она.
– Ну да, – сказал я. – «Зебринг-Уорнер 660XS».
– Шестисотая линейка у них недешевая.
– Недешевая, – согласился я.
– Выплаты за аренду великоваты для зарплаты стажера ФБР.
– А значит, вот так мы будем с вами дальше?
– Я просто отмечаю очевидное.
– Прекрасно, – согласился я. – Полагаю, вам кое-что рассказали обо мне, когда сделали вашим напарником.
– Рассказали.
– И, полагаю, вы немного знаете о сообществе хаденов, поскольку это ваша работа.
– Да, – подтвердила Ванн.
– Тогда давайте пропустим ту часть, где вы притворяетесь, будто не знаете, кто я, из какой я семьи и почему могу позволить себе «Зебринг-Уорнер 660».
Ванн улыбнулась, потушила сигарету в пепельнице на дверце, потом опустила стекло и выбросила окурок.
– Видела, вчера на «Агоре» вам крепко всыпали за выход на работу.
– Не случилось ничего такого, с чем бы я не сталкивался раньше, и ничего такого, с чем бы я не смог справиться. Для вас это проблема?
– То, что вы – это вы?
