Дверь распахнулась, и в комнату вошли два одинаковых молодых человека в разных костюмах.
– Добрый день, – сказал молодой человек Как Добрались.
– Добрый день, – сказал молодой человек Первый Раз У Нас.
Пожали руки, уселись напротив. Заулыбались.
– Как добрались? – спросил Первый Раз У Нас.
– Хорошо.
– Первый раз у нас? – спросил Как Добрались.
«Хитрецы» – подумал Дмитрий – «Поменялись». Его бесило, что он не угадал. Было уже 10:10. Первый Раз У Нас заботливо поинтересовался:
– Может, кофе?
– Человек чай уже пьет! – строго посмотрел на него Как Добрались.
– Пардон! – Первый Раз У Нас смутился. – Дезоле!
Свою неорганизованность местные коллеги компенсировали галантностью, вставляя через слово французский.
Вдали гудел порт, там люди работали на свежем воздухе и даже предполагать не могли, что в паре километров есть офисный центр, а в нем сотни окон, и за одним из них происходит сейчас такая наполненная смыслом, такая не съедающая время жизни история. В принципе, презентацию было делать недолго, минуты три, но все задерживались, и совещание никак не могло начаться.
Дверь открылась, вошли еще двое коллег. Постарше. Один – совсем матерый. Было видно, что это уже уровень начальника отдела. Коллеги обошли стол, пожали руку и медленно, с достоинством, вернулись. Конечно, это не было достоинством того уровня, которое вчера наблюдалось у контролера на канатке, но все же – получилось неплохо, и по результатам прошедших суток заняло почетное второе место.
– Пардон за опоздание, – сказал матерый, – моветон с нашей стороны. Давайте начнем!
Дмитрий хоть и торопился, но начинать не собирался. Он знал, что все эти «коллеги» – никто, просто наполнение офиса, которому положено сидеть на встречах, чтобы потом не говорили, что не слышали. Они выглядели, как массовка в плохом сериале, никогда еще дорогие костюмы не смотрелись на людях так дешево.
А главным был месье Дона, француз, начальник местного отделения компании. Видимо, работая с ним, местные и нахватались словечек, как дети от взрослых. Устроили тут Квебек в отдельно взятом офисе.
– Я так понимаю, – вежливо сказал Дмитрий, – что еще не все собрались.
– А! – улыбнулся матерый. – Так вы начинайте, а они попозже присоединятся!
Если бы Дмитрий был женщиной, его бы уже начало выбешивать.
– То есть, «они» не будут знать начала?
«В этом нет смысла?» – блеснуло в глазах у матерого.
«В этом нет смысла» – блеснуло в ответ в глазах у Дмитрия.
– Логично, давайте подождем! Пардон!
Дмитрий покрутил, не касаясь стенок, ложечкой внутри чашки. Белые, как в парижской квартире, стены отражали уже высокое солнце. Слева висел портрет де Голля в полный рост, справа – черно-белая фотография студенческих протестов 1968 года. Месье Дона был диалектиком.
В 10:15 он появился. Все встали, и Дмитрий встал. Пожал руку. В то время, как подчиненные были одеты в костюмы, сам француз пришел в рубашке с закатанными рукавами.
– Добрий день, – сказал он.
– Добрый день, – сказал Дмитрий.
– Давайте будьем начинать, потому что у менья не так много времени.
«А куда ты дел пятнадцать минут моей жизни?» – подумал Дмитрий. Посмотрел на шеренгу сидящих по струнке коллег. Ну, держитесь.
– Скажите, а вот вчера мне звонили по поводу переходника для компьютера…
Стало слышно биение сердец. Один из коллег виновато поднял руку, подписываясь под звонком.
– Ну вот, его нет, – Дмитрий развел руками. Он чувствовал себя доктором на обходе в кардиологическом отделении. Сердца забились сильнее. Матерый решил подойти конструктивно:
– А какой нужен переходник?
Еще можно было просто решить вопрос и провести презентацию. Ведь он для того и приехал. Но неведомая сила заставляла Дмитрия сорвать переговоры. Просто все в жизни, начиная со вчерашнего вечера, было не так, и с переходником было не так.
– А какой нужен переходник? – повторил матерый.
– Я говорил вчера.
– Может, у меня есть такой?
Дмитрий не отводил взгляда.
– А зачем мне тогда звонили и спрашивали вчера?
Помолчали немного.
– Ситуация близка к абсурдной, – заключил шепотом Как Добрались.
Месье Дона находился внутри энергетических потоков, образованных с одной стороны противостоянием де Голля и студентов, и Дмитрия и офисных работников – с другой. Потерянный в центре этого креста, он решил перейти на родной язык.
– On peut le regarder directement sur l’ordinateur?[1 - Может, посмотреть прямо на компьютере? (фр.).] – пробормотал он под нос, не ожидая ни от кого ответа.
Дмитрий чувствовал, что сейчас все решится. От того, как он поведет себя, возможно, поменяется жизнь. Посмотрел прямо в глаза месье Дона:
– C’est un projet tr?s dеtaillе, on ne pourra pas le discuter correctement[2 - Там проект очень детальныи?. Мы не сможем полноценно обсуждать (фр.).].
Еще секунду назад сомневавшийся, чью сторону занять: каких-никаких, но своих подчиненных или заезжего перфекциониста, француз поднял глаза, и в них, как в глазах Робинзона Крузо, отразились паруса родной земли, корабли пришедшей за ним цивилизации.
– C’est un 11 pouces que vous avez?[3 - У вас экран 11 дюи?мов? (фр.).]
– Oui[4 - Да (фр.).].
Француз строго посмотрел на подчиненных.
– Давайте сделаем перерыв и все организуем на уровне! – повернулся к Дмитрию. – Хорошо?
– Хорошо.
– C’est la premi?re fois que vous venez chez nous?[5 - В первый раз у нас? (фр.).]
Глава четвертая, в которой герой вступает на запретную тропу, а мир узнает о художнике Яцевич
Он угостил Дмитрия вином из своих запасов, извинился и укатил на другую встречу: «Раз мы имеем такую ситуасьон, я хотель бы съездить на производство. Давайте встретимся на обьед, а потом завершим вопросы?» Бог, подсказавший местному «коллеге» забыть переходник, сорвал ответственное совещание. Дмитрий вышел на улицу выбешенный и счастливый.
Безоблачный день лежал широко во все стороны, предлагая себя, ничего не требуя взамен. Дмитрий стоял у ларька с мороженым, думая, что стоит и чего не стоит делать.
Но вскоре он уже находился в условленном месте в парке, нарочно спиной к дорожке, откуда мог появиться человек. Он хотел увидеть этого человека в последний момент, смотреть на пустую дорожку было невыносимо. Утром, сам не веря тому, что делает, он написал сообщение и получил ответ: «Могу в 11».
В 11:00, тихо, почти неотделимо от шороха листьев послышались шаги.
– Здравствуйте!
Обернулся.
– Я не опоздала?
Маша запыхалась. Она была совсем не такая, как вчера. Детскость, включавшаяся при родителях, исчезла. Дмитрий удивился, насколько перед ним стоял другой человек. Она поправила волосы. И это было так: сначала рука взлетела вверх, потом волосы назад, закрыли верхушку отеля постройки 1887 года, и только после этого взлетели голуби с крыши отеля. Рука пригладила волосы, опустилась вниз.
– Здрасьте, – сказал Дмитрий, но больше было сказать нечего. – Посидим где-нибудь? Вы голодная?
Это хорошо получилось: как будто он не приглашает девушку в кафе, а хочет накормить голодного ребенка.
– Лучше погулять, – сказала Маша совсем по-детски, и снова вся ее взрослость показалась придуманной, как будто это была его собственная взрослость.
– А, ну пойдемте! Хотя я тут забыл уже все… Как родители?
– Хорошо… Устала от них вчера. Хорошо, что вы написали…
Ему стало страшно оттого, что можно стать счастливым вот так за секунду, и он небрежно сказал:
– Ну, мы же вчера не договорили… про профориентацию.
– Да, – сказала Маша.
– Да, – сказал Дмитрий, – я же обещал, а то времени не было на дне рождения.
– Да, – сказала Маша.
– Да, – сказал Дмитрий.
Они пошли из парка вдоль по улице. Платаны шумели и склонялись арками. Тени от крон то рвались и сливались со светом, то чернели и уходили в темноту ближе к домам. Дмитрий заметил, что жался к этим теням, отворачивая к стенам голову. Ему хотелось побыстрее уйти из центра, казалось, что из-за каждого угла может появиться Семен.
И вот они шли уже пять минут, десять. Два, три, а потом много перекрестков осталось позади, а разговора про профориентацию не начиналось. Кроме Семена его со вчерашнего дня в этом городе знали человек двадцать, и взрослых, и Машиных сверстников. Земля горела под ногами. Дмитрий не выдержал, остановился. Встал в самую глубокую тень.
– Вот, если посмотреть отсюда, видно надстройку над последним этажом. Сам дом построен в середине девятнадцатого века, а надстройка в стиле «модерн» сделана уже в десятых годах двадцатого.
Маша тоже встала в тень.
– Ее все никак не отремонтируют, – сказала она, – папа говорит, что мэрия деньги выделила, и все потом тихо украли.
Дмитрию почему-то не понравилось, что она заговорила про папу. Вспоминать Семена не хотелось. Маша улыбнулась во все зубы и сказала:
– Кофе хочу.
Она была на расстоянии вытянутой руки.
– Я тут кафешек не знаю, вам виднее.
– Пойдемте, покажу.
Прошли дворами, через автомобили и котов. На параллельной улице, еле заметный в кронах, над брусчаткой навис балкон с кованой оградой.
– Здесь в девяностых годах был компьютерный класс, а до этого… – Он вдруг замолчал, потому что в советское время здесь была женская консультация. Но говорить об этом Маше было неудобно.
– А до этого – женская консультация, – сказала Маша, – пойдемте.
Заказали кофе, уселись на балконе. Теперь их не было видно ниоткуда. Можно было просто сидеть, смотреть в глаза, не оборачиваясь, не чувствуя себя вором. Как ребенок, отбежавший к окну и уткнувшийся в штору, он решил, что если ничего не видит, то и его не видно, мира вокруг больше нет. Чашку кофе он заказал максимального размера, потому что по законам физики она дольше остывает, ее дольше можно пить, дольше здесь находиться.
– А что вы вчера так быстро ушли? – спросила Маша.
– Ну, вы танцевали.
– Я особо не хотела. Просто Кирилл достал уже, прям заставил танцевать.
Ему это не понравилось. Он помолчал.
– Простите, вы так говорите, как будто я знаю, кто такой Кирилл.
Она сосредоточилась, потом улыбнулась.
– Ну, это парень Наташи, они раньше с Ирой ходили.
Он удивился тому, что молодежь до сих пор использует это слово. В годы его юности так говорили: встречаться было негде, поэтому парень с девушкой не «встречались», а «ходили». В прямом смысле, по улицам. Стало приятно, что все прояснилось, и этот Кирилл, который раньше ходил с Ирой, сейчас парень Наташи. Ну, а то, что позвал танцевать, – здесь же ничего страшного нет… Ну, да… Ничего страшного… Кирилл…
– Вам, наверное, хочется сейчас с друзьями общаться, а вы тут со мной сидите.
Грубо получилось, как будто напрашивался на комплимент.
– Я… вечером должна встретиться… Но это еще не точно…
