Отлично, подумала я. Все, пора закругляться. Тем более что старшие женщины уже направлялись к нашему столику – очень хотелось надеяться, что еще вне пределов слышимости.
– Меня там зачали родители, – добавила Нола.
Сесили была явно шокирована, а вот Олстон откинула голову назад и издала вполне мальчишеский смешок.
– Это самый большой прикол, какой я слышала в моей жизни, – сказала она.
Мы направились к нашему столику, обе девушки шли следом за мной.
– Как хорошо, что меня зовут Олстон, – шепнула Ноле ее новая знакомая, – потому что в противном случае меня назвали бы «под балдахином».
Нола громко рассмеялась. В ее сторону тотчас повернулись головы, но мне было все равно. Я впервые услышала ее смех, и я не могла дождаться, чтобы рассказать об этом Джеку. Сев в кресло, я почувствовала затылком знакомое покалывание. Чуть повернув голову, так, чтобы никто не заметил, я бросила взгляд в окно. В кафе заглядывала какая-то женщина с грустным лицом, в длинной юбке и футболке, светлые волосы распущены и расчесаны на прямой пробор в стиле хиппи семидесятых. Она казалась такой живой, что я было подумала, что она настоящая. Но затем кто-то прошел по тротуару прямо сквозь нее, и она исчезла, оставив после себя лишь чувство отчаяния.
Я повернулась к столику и увидела, что Нола пристально следит за мной, и, пока мы ели, меня мучил вопрос, почувствовала ли она то же самое.
Глава 7
Балансируя портфелем и своим обычным завтраком – латте с двойными взбитыми сливками и пакетом пончиков с шоколадом, – я пятясь вошла во входную дверь «Бюро недвижимости Гендерсона». Я работаю в этой фирме уже более десяти лет в качестве риелтора, специализирующегося на исторической недвижимости Чарльстона. Правда, сама я придерживаюсь твердого мнения, что старые дома – это не что иное, как орудия высасывания денег, этакие черные дыры посреди огромных участков земли, обычно населенные таким количеством духов и привидений, чтобы человек не смыкал глаз всю ночь. При условии, что вам не повезло и вы родились со способностью их слышать.
Но я хорошо делала свое дело. Благодаря моей работе я оплачивала счета и носила дорогие туфли, так что жаловаться было грех. Одна беда – когда духам мертвых надоедало, что я игнорирую их, они считали своим долгом привлечь к себе мое внимание.
Я осторожно проследовала через фойе, стараясь дойти до моего кабинета в дальней части офиса, ничего не пролив, как вдруг замерла на месте. Я медленно прошла назад и остановилась перед стойкой, за которой, с тех самых пор как я только пришла работать к Гендерсону, восседала бесстрашная Нэнси Флаэрти, наш администратор и профессионал по части гольфа. Здесь все было посвящено гольфу: пресс-папье в виде мяча для гольфа, коврик для мыши в виде площадки для гольфа Университета Сент-Эндрюс, скрепки в форме буквы «Т», но никаких признаков Нэнси. Вместо этого перед столом на ярко-оранжевом коврике для йоги сидела симпатичная женщина лет пятидесяти-шестидесяти с белоснежными волосами и сияющими голубыми глазами. Она сидела в крайне неудобной позе, скрестив ноги и положив ступни на бедра и словно в молитве сложив руки.
– Намасте, – сказала она с таким сильным южным акцентом, что я даже не сразу поняла, что она сказала.
– Доброе утро, – нерешительно ответила я. – Где Нэнси?
Женщина встала из своей позы и выпрямилась во весь рост, который, как оказалось, едва превышал пять футов.
– Привет! – сказала она, предлагая свою унизанную кольцами руку. – Я Шарлин Роуз, подруга Нэнси. Вчера мы с ней играли в гольф, и я случайно ударила ее по голове неудачным броском. Врачи говорят, что, как только ей снимут швы, с ней все будет в порядке.
– Швы? Это что-то серьезное?
– Всего три шва, и я сказала, что оплачу любую пластическую операцию, если у нее на лбу останется шрам. Но с ней все в порядке. Я на неделю поселила ее в спа-отеле «Чарльстон-Плейс», чтобы она смогла восстановиться.
– Отлично, – сказала я, пристально глядя на женщину. – Мы с вами раньше не встречались? – спросила я, все еще задаваясь вопросом, почему она сидела в приемной на коврике для йоги.
Шарлин просияла улыбкой:
– Я однажды снялась в кино с Деми Мур. Вообще-то я была статисткой, но у меня была роль со словами. К сожалению, эти сцены вырезали, но меня можно увидеть в массовке в самом конце. Возможно, именно там вы меня могли видеть.
– Может быть, – сказала я, ожидая услышать пространное объяснение, как ее занесло на съемки фильма и зачем ей на полу коврик для йоги.
Взгляд Шарлин остановился на моем латте с горкой сливок и пакетом для выпечки с жирными пятнами на дне.
– Вы, должно быть, Мелани Миддлтон.
– Она самая, – призналась я, а про себя подумала, что если Нэнси нашла в себе силы подготовить Шарлин ко встрече со мной, то с ней наверняка все в порядке.
Шарлин нахмурилась:
– Это вредная пища.
Я уже было закатила глаза, но вовремя одернула себя:
– Почему вы здесь? И почему занимаетесь йогой в приемной?
Ослепительная, как лампочка, улыбка Шарлин не потускнела ни на один ватт.
– Люблю встать пораньше, чтобы сделать упражнения, тем более что Нэнси пообещала мне, что раньше девяти сюда никто не придет, кроме вас, и что вы вряд ли станете возражать. – Шарлин похлопала по телефону, который, как я заметила, был сдвинут на самый край стола: – Я всегда могу дотянуться до него.
Меня так и подмывало топнуть ногой.
– Но почему вы здесь?
– Ой, мне следовало сказать это в самом начале. Я здесь вместо Нэнси, пока ее нет. Она знала, что я идеально подхожу для этой работы. Она постоянно мне про вас всех рассказывает, и у меня такое чувство, будто мы знакомы долгие годы. Кстати, не волнуйтесь, меня не нужно ничему учить. Нэнси уже рассказала мне все, а я быстро учусь. Кроме того, номер Нэнси стоит у меня на скоростном наборе, на тот случай, если у меня возникнут проблемы.
– Что ж, приятно было познакомиться, – медленно сказала я и повернулась, чтобы пойти в свой кабинет. – Кстати, я не люблю…
– …чтобы вас беспокоили до девяти часов, потому что вам нужно время, чтобы распланировать рабочий день и ваши ежедневники, хотя я не могу понять, зачем человеку нужно их сразу несколько. И я с радостью могу забирать ваш завтрак по дороге каждое утро. Может быть, что-то более здоровое. Да, сейчас у вас хорошая фигура, но, учитывая, что вы едите и ваш возраст, это не может продолжаться вечно.
Я стиснула зубы и зашагала быстрее, хотя, если честно, я бы плеснула в нее моим горячим латте.
Я запивала последний пончик, когда на моем столе загудел мобильник. Посмотрев на экран, я увидела имя Джека и номер его мобильного телефона. Чтобы не было соблазна ответить, я перевернула телефон. Мне нужно отделить себя от него. Ведь стоит поговорить с ним с утра, как это гарантия того, что он весь день не будет выходить у меня из головы. Перезвоню ему сразу после двенадцати – и мое утро будет свободным от мыслей о Джеке.
Только я взялась заполнять электронную таблицу дел на сегодняшний день – всех моих встреч с клиентами и походов в туалет, – как на углу моего рабочего стола зазвонил телефон. Я нажала кнопку громкой связи:
– Да, Шарлин?
– Джек Тренхольм на первой линии.
Я стиснула зубы:
– Я думала, вы в курсе, что я не отвечаю на звонки до девяти.
– Но ведь это Джек. Нэнси сказала, что вы всегда отвечаете на его звонки.
Только не заводись, сказала я себе и сделала глубокий вдох.
– Она ошибается. Я вообще не хочу с ним разговаривать, тем более когда я…
Я подняла голову и увидела Джека. Разговаривая по мобильному телефону, он стоял в дверях моего кабинета.
– Спасибо, Шарлин, – сказал он. – Можете разъединить линию. Кстати, я сказал, как вам идет голубой цвет?
Я тоже нажала кнопку отключения. Джек сунул свой телефон в задний карман. Сегодня он выглядел лучше, чем в прошлый раз, когда я его видела. Интересно, это потому, что ему больше не нужно ежедневно портить себе нервы, общаясь с дочерью-подростком? И все же было в его глазах нечто такое, что шло вразрез с его обычной самоуверенностью.
Откинувшись на спинку стула, я скинула очки для чтения со стола в верхний ящик. Вряд ли я вынесу хотя бы один намек на мой возраст.
– Привет, Джек. Рада тебя видеть, как всегда.
Не спросив разрешения, он шагнул внутрь и уселся на одно из двух удобных кресел, предназначенных для клиентов.
– Взаимно. Хотя, если честно, мне немного обидно, что ты отказывалась брать трубку.
– Извини. Но у некоторых из нас есть настоящая работа, которая требует, чтобы ее выполняли. – Я пристально посмотрела на него. От моего взгляда ничто не ускользнуло – и щетина на подбородке, и влажные волосы, и слегка помятый вид, в котором, что удивительно, была своя привлекательность. – Кстати, странно видеть тебя бодрствующим в столь ранний час.
– Может, я вообще не ложился спать. – Он слегка приподнял брови. Где-то в самом низу моего живота что-то шевельнулось, что я приписала слишком большому количеству поглощенного сахара.
Я стойко выдержала его взгляд.
– Тебе наверняка что-то нужно, если ты здесь, а не в постели.
Он ответил не сразу, как бы давая понять, что мои слова «постель» и «ты» в одном предложении не остались незамеченными.
– Я еду в аэропорт, но решил заглянуть сюда и показать тебе кое-что.
– Мне казалось, твои личные взгляды интересны в первую очередь психологам.
Ответом мне стал недоуменный взгляд. Не говоря ни слова, Джек наклонился к рюкзаку, который он ранее поставил на пол рядом с собой. Расстегнув верхнюю молнию, он полез внутрь и достал небольшой предмет, который затем положил на середину моего стола. Я посмотрела на миниатюрный предмет мебели, выполненный столь мастерски, что казалось, будто он неким чудодейственным образом сжался до миниатюрных размеров.
– Это что? – спросила я, положив подбородок на стол, чтобы лучше его рассмотреть.
– Когда мы с Чэдом перевозили кукольный домик к твоей матери, я заметил этот миниатюрный буфет в столовой. Он показался мне очень знакомым. Я взял его, чтобы показать матери, и оказался прав.
– В чем именно?
Он указал на ромбовидные инкрустации на двухъярусном шкафчике, сделанном из красного дерева:
– Этот дизайн характерен для краснодеревщика Роберта Уокера. Родом он был из Шотландии и держал здесь, в Чарльстоне, магазин. Его мебель сейчас очень редкая и ценится высоко. В магазине моей матери несколько лет назад был очень похожий шкаф.
Я откинулась на спинку стула.
– И что из этого следует?..
– То, что, если наше предположение верно, кукольный домик и его содержимое – это копии реального дома. В таком случае дом этот был, скорее всего, в Чарльстоне и, возможно, стоит до сих пор. Это должно помочь нам найти первоначальных владельцев и узнать, изображен ли кто-то из них в виде игрушечных фигурок.
– Но тебе с этим не повезло и ты их не нашел?
– Признаюсь, я не слишком в этом преуспел. Проследив все продажи домика, я на данный момент выяснил лишь одно: он почти все время путешествовал по Югу и провел год в одном доме в Бостоне. Такое впечатление, что он не пришелся по душе ни одному владельцу. Самый долгий срок, какой он провел на одном месте, это полтора года.
Я на миг задумалась, вспомнив фигурки мальчика и сломанной собаки. В принципе я уже догадывалась, почему никто не хотел долго держать этот кукольный домик у себя.
– Но если дом, чьей копией он является, до сих пор здесь, почему я или Софи все еще не узнаём его? Ведь мы с ней знаем практически каждый исторический дом в Чарльстоне, по крайней мере снаружи. Но не этот.
– Но если предположить, что его снесли до того, как Общество охраны памятников старины впилось зубами в старые дома, его вполне могли перестроить. За эти годы владельцы внесли изменения, чтобы дом казался более современным. Мы видели дома в стиле древнегреческого возрождения, переделанные в викторианские, и наоборот, в зависимости от моды. Вдруг наш дом спрятан за георгианским фасадом? Откуда нам знать? – Он придвинул игрушечный шкаф ко мне. – Я возвращаю его тебе, чтобы ты могла вернуть его на место, прежде чем Нола хватится его.
– Разумно, – сказала я. – И, коль речь зашла о Ноле, на этой неделе я узнала кое-что интересное. Мы ехали в машине, и по радио зазвучал новый хит Джимми Гордона «Я только начинаю». Нола жутко расстроилась. Даже заставила нас сменить радиостанцию. Сказала, что встречала его и он ей не понравился.
Джек откинулся на спинку стула:
– Она сказала что-нибудь еще? Например, где она его встречала?
– Вообще-то, нет. Просто ясно дала понять, что это не та тема, которую ей хотелось бы развивать.
Джек побарабанил пальцами по столу:
– Нам с ней нужно больше времени проводить вместе. Может, пока я буду в отъезде, ты придумаешь, что отец и дочь могли бы сделать вместе. Главное, чтобы это было весело.
Вряд ли с моей стороны имело смысл напоминать ему, что у меня совершенно нет опыта по части такого рода вещей. Мой детский опыт сводился к тому, что я старалась удержать отца от выпивки или, по крайней мере, добивалась того, чтобы он не напивался у всех на виду.
Джек продолжал смотреть на меня, но было понятно, что на самом деле его взгляд устремлен куда-то в пространство. Думал ли он о Бонни?
– А я пока займусь Джимми Гордоном, – произнес он в конце концов. – Вдруг они с Нолой встречались через Бонни, ведь она писала песни. Думаю, это имеет смысл. В любом случае, стоит проверить. В данный момент пригодится все, что поможет достучаться до Нолы, ведь ничто другое не работает.
Его голос был полон разочарования. Вопреки обычаю, мне стало его жаль.
– И надолго ты уезжаешь? – поинтересовалась я.
В его глазах вспыхнул огонек. Передо мной вновь был старый Джек.
– Почему спрашиваешь? Будешь скучать по мне?
Я вздохнула. От моего сочувствия не осталось и следа.
– Нет. Просто хотела узнать, должна я спросить у твоей матери насчет этого игрушечного шкафа. Если ты куда-то собрался, чтобы развлечься, я не уверена, что ты не забудешь ей позвонить.
Он поставил локти на подлокотники кресла и сложил домиком ладони перед собой.
– Я лечу в Нью-Йорк, и вовсе не для развлечений. Если только ты не согласишься составить мне компанию.
И вновь в области моего живота что-то шевельнулось. Я тотчас сделала мысленную отметку не добавлять в следующий раз в мое латте двойную порцию сливок.
– Если не ошибаюсь, я сказала, что некоторым из нас приходится иногда работать. Плюс у меня дома подросток. – Выразительно посмотрев на Джека, я села прямо и разложила перед собой ежедневники, давая понять, что готова вернуться к работе и в мои планы не входит все бросить и лететь с ним в Нью-Йорк. Что, кстати, внезапно показалось мне не такой уж плохой идеей. – К тому же вряд ли Ребекке понравится, если мы с тобой вместе отправимся в путешествие.
Он пристально посмотрел на меня:
– Разве я что-то сказал о романтическом путешествии, Мелли? Я лишь намекнул, что тебе не помешает развеяться, и поездка в Нью-Йорк вместе со мной была бы отличным способом это сделать. Мне и в голову не могло прийти, что ты подумаешь, что мы будем жить в одном номере плюс все прочее, что к этому прилагается.
Его логика была отнюдь не без изъянов, но я была слишком смущена, ведь именно это я и подумала, и этот поганец это прекрасно знал. Не отводя глаз, я протянула к телефону руку и нажала кнопку стойки администратора:
– Вы не могли бы соединить меня с кем-нибудь? С кем угодно. Это не имеет значения.
Джек ухмыльнулся и встал.
