– Деметер перестал быть ей нужным. Я рассказывал тебе, что она высосала из него все, как вампир: все его знания и умения. Когда ему удалось сбежать, Эос никогда всерьез не утруждалась погоней за ним. Он не представлял для нее угрозы и ничего не мог ей предложить. Так продолжалось до тех пор, пока мы с ним не встретились. Тогда интерес ее оживился. Совместно мы представляли столь значимую силу, что колдунья смогла обнаружить меня. В ее планы не входит уничтожать меня до тех пор, пока она не вытянет из меня все, как прежде из Деметера. Но когда мы с ним были вместе, ей не удавалось заманить меня в свою ловушку. Поэтому Эос сразила моего союзника.
– Если ты нужен ей для каких-то ее темных целей, я могу взять тебя в поход с армией. Ты будешь моей подсадной уткой. Прикрывшись тобой, я подберусь к ней поближе; ты отвлечешь ее, и мы вместе нанесем удар, – предложил Нефер-Сети.
– Отчаянный план, фараон. С какой стати ей подпускать тебя близко, если она способна поразить врага с расстояния, как это произошло с Деметером?
– Ты ведь сказал, что Эос стремится к господству над Египтом. Замечательно. Я скажу ей, что пришел передать в ее власть себя и мои земли. Попрошу разрешения поцеловать ей стопы в знак покорности.
Таита хранил на лице серьезную мину, хотя едва удерживался от смеха, слушая это наивное предложение.
– Государь, эта ведьма – посвященная.
– И что это значит? – требовательно спросил Нефер-Сети.
– При помощи внутреннего ока она способна заглянуть в душу человека и с легкостью проникнет в твой военный замысел. Тебе не удастся приблизиться к ней так, чтобы твоя аура не выдала гнева.
– Тогда как ты собираешься подобраться к ней, не будучи замеченным этим таинственным оком?
– Я, как и она, посвященный. У меня нет ауры, и поэтому ее нельзя прочитать.
Нефер-Сети начал выходить из себя. Он слишком долго был богом и отвык, чтобы кто-то перечил ему или высказывал возражения.
– Я тебе больше не ребенок, чтобы пудрить мне мозги твоими эзотерическими материями! – Он возвысил голос. – Ты слишком торопишься искать уязвимые места в моих планах. Ученый маг, будь так добр и милостив, предложи свой вариант, чтобы я имел удовольствие обойтись с ним таким же образом, как ты с моим.
– Ваше величество, вы фараон. Вы – олицетворение Египта. Вы не должны лезть в паутину, которую плетет колдунья. Ваш долг – оставаться со своим народом, с Минтакой и детьми, чтобы защитить их, если меня постигнет неудача.
– Ты изобретательный и ловкий мошенник, Тата. Я знаю, к чему ты клонишь: оставишь меня тут, в Фивах, истреблять жаб, а сам с Мереном отправишься навстречу новому приключению. А я тут буду прятаться в собственном гареме, как женщина? – с горечью спросил он.
– Ни в коем случае, ваше величество. Вы будете гордо восседать на троне, в готовности ценой жизни отразить угрозу двум царствам.
Уперев кулаки в бока, Нефер-Сети сурово посмотрел на него.
– Не стоило мне прислушиваться к твоим сладкозвучным, как у сирены, песням. Ты умеешь сплести паутину не менее крепкую, чем та колдунья, – заявил он. Затем вскинул руки, показывая, что сдается. – Пой, Тата, а мне волей-неволей придется внимать тебе.
– Вы могли бы выделить Мерену маленький отряд из отборных воинов – человек сто, не больше. Такой отряд сможет быстро передвигаться, не нуждаясь в громоздком обозе. Количеством солдат ведьму не испугаешь, а на такие незначительные силы она вовсе внимания не обратит. Поскольку аура Мерена не отличается сложностью, это не возбудит в ней подозрений, и она примет его за простого грубоватого вояку. Я пойду с ним. Меня-то Эос распознает издалека, но мой приход ей на руку. Намереваясь вытянуть из меня знания и силы, которые ей нужны, колдунья позволит мне приблизиться.
Расхаживая по комнате, Нефер-Сети ворчал и бормотал что-то себе под нос.
– Мне трудно смириться с тем, что не я возглавлю экспедицию, – сказал он, остановившись перед Таитой. – Тем не менее твои доводы при всей их замысловатости убедили меня свернуть с прямого пути. – Его лицо немного просветлело. – Тебе и Мерен-Камбизу я доверяю как никому другому во всем Египте.
Фараон повернулся к Мерену:
– Ты будешь возведен в ранг полководца. Выбери свою сотню воинов, а я дам тебе соколиную печать, чтобы ты смог обеспечивать их из государственных арсеналов и складов во всех моих владениях.
Соколиная печать наделяла ее носителя полномочиями фараона.
– Я хочу, чтобы ты был готов выступить не позднее новолуния, – продолжил Нефер-Сети. – Во всем слушайся Таиту. Возвращайся живым и принеси мне голову ведьмы.
Когда пронеслась молва, что он набирает летучую конницу, Мерена со всех сторон осадили добровольцы. Командирами он избрал троих закаленных ветеранов: Хилто-бар-Хилто, Шабакона и Тонку. Ни один из них не сражался вместе с ним в годы междоусобицы, они были тогда слишком молоды. Зато сражались их отцы, а деды этих воинов все являлись товарищами по Красной дороге.
– Кровь истинных воинов в роду не подведет, – пояснил Мерен Таите.
Четвертым он принял Габари, к которому успел проникнуться симпатией и доверием. Ему он предложил командовать одним из четырех отрядов.
Созвав всех четырех командиров, Мерен объявил им, что они выбраны.
– Есть у вас супруги или женщины? – строго осведомился он. – Мы пойдем налегке, для обозных места не будет.
По обычаю египетская армия брала в поход женщин.
– У меня есть жена, – сообщил Габари. – Но я не прочь улизнуть от ее упреков лет на пять-десять, а то и больше, если вам понадобится, сотник.
Остальные трое понимающе кивнули.
– Полководец, если нам предстоит жить за пределами нашей страны, то мы и женами там же обзаведемся, – заверил его Хилто-бар-Хилто.
Он был сыном старого воина Хилто, давно уже почившего. Старший Хилто был Лучшим из Десяти Тысяч и носил на шее Золото Похвалы, пожалованное ему фараоном за битву при Исмаилии, где был разбит лжефараон.
– Слова настоящего солдата, – со смехом отозвался Мерен.
Он отослал эту четверку набирать воинов в свои подразделения. Не прошло и десяти дней, как у него в подчинении оказался отряд из ста лучших бойцов всей египетской армии. Каждый получил хорошую экипировку, вооружение и отправился на конные заводы, чтобы обзавестись двумя скакунами и мулом для поклажи. Как и повелел фараон, экспедиция готова была выступить из Фив в ночь новолуния.
За два дня до срока Таита пересек реку и поехал во дворец Мемнона, чтобы попрощаться с царицей Минтакой. Он застал ее похудевшей, изможденной и унылой. Причина этого выяснилась в течение первых же минут разговора.
– Ах, Таита! Дорогой Таита! Случилось ужасное: Соэ исчез. Ушел, не сказав мне ни слова. Это произошло три дня спустя после того, как ты видел его в моем зале для приемов.
Таита не удивился. Это был день, когда Деметера настигла жуткая смерть.
– Я повсюду разослала гонцов, чтобы найти его. Не сомневаюсь, что ты огорчен не меньше меня. Ты знал его и восхищался им. Мы оба знаем, что в нем заключается спасение Египта. Не можешь ли ты использовать магические способности, чтобы разыскать его и привести обратно ко мне? Раз он пропал, мне никогда уже не увидеть моих умерших малышей! Египет и Нефер будут претерпевать бесконечные муки. Нил никогда не потечет.
Таита, как мог, утешал ее. Он видел, что здоровье ее пошатнулось, а гордый дух вот-вот сломается под грузом отчаяния. Успокаивая Минтаку и стараясь вселить в нее надежду, он про себя клял Эос и ее происки.
– Мы с Мереном отправляемся в поход за южные пределы страны. За все время пути я первым долгом сочту осведомляться, не видел ли кто Соэ. Пока же я прозреваю, что он жив и невредим. Непредвиденные обстоятельства заставили его поспешно уехать, не поставив в известность ваше величество. Однако он намеревается вернуться в Фивы при первой же возможности и продолжить свою проповедь новой безымянной богини.
«И тут я ни в чем не солгал», – сказал себе Таита.
– Но мне пора прощаться, – промолвил он вслух. – Ты, Минтака, неизменно пребудешь в моих мыслях и душе.
Поскольку Нил перестал быть судоходным, отряд двинулся на юг по фургонной дороге, идущей вдоль берега умирающей реки.
Первую милю фараон проехал бок о бок с Таитой, докучая ему приказами и наставлениями. Прежде чем повернуть назад, он обратился к воинам с короткой пламенной речью.
– Я ожидаю, что каждый исполнит свой долг, – завершил он, после чего обнял перед строем Таиту.
Воины криками провожали удаляющегося царя, пока он не скрылся из виду.
Таита запланировал совершать переходы так, чтобы к вечеру отряд достигал одного из многочисленных храмов, раскиданных по берегам Нила на территории Верхнего царства. Молва о великом чародее бежала впереди него, и перед каждым храмом его встречал верховный жрец, предлагая гостям кров и пищу. Приязнь настоятеля была искренней еще и потому, что при Мерене находилась соколиная печать, властью которой он получал в военном форте каждого города дополнительные рационы. Жрецы были рады пополнить ими свои скудные припасы.
Каждый вечер после скромного ужина в трапезной Таита удалялся во внутреннее святилище храма. Века, а то и тысячелетия здесь возносились мольбы и прошения. Набожность верующих создала вокруг них такую духовную крепость, что даже Эос непросто было проникнуть за ее стены. На некоторое время он мог спрятаться от ее слежки и обратиться к собственным богам, не опасаясь вмешательства злых сил, насланных колдуньей, чтобы сбить его с пути. В каждом храме он просил у бога, которому храм посвящен, покровительства и помощи в грядущем столкновении с ведьмой. В тишине и уединении подобного места он мог медитировать и копить физические и духовные силы.
Храмы являлись центрами своей округи, средоточиями знаний. Хотя многие из жрецов оставались темными созданиями, среди них встречались люди начитанные и образованные, находящиеся в курсе событий в своих номах и знающие о настроениях и заботах паствы. Они представляли собой надежный источник сведений. В беседах с ними Таита проводил долгие часы, тщательно расспрашивая каждого жреца. Один вопрос он задавал всем:
– Не слышали ли вы о чужаках, которые скрытно бродят среди народа, проповедуя новую религию?
Всякий раз ответ звучал так:
– Они учат, что древние боги потеряли силу и не способны более защитить Египет. Проповедуют о новой богине, которая сойдет к нам и избавит от проклятия реку и землю. Когда она придет, Отец-Нил снова разольется, вернув Египту процветание. Они утверждают, будто фараон и его семья являются тайными приверженцами новой богини и вскоре Нефер-Сети публично отречется от старых богов и объявит о покорности ей.
Затем обеспокоенные жрецы спрашивали:
– Скажи нам, великий маг, правда ли это? Неужели фараон заявит о переходе в чужую веру?
– Прежде звезды дождем посыплются с неба, чем такое случится! – отвечал Таита. – Фараон душой и сердцем предан Гору. Но скажите, верят ли люди этим шарлатанам?
– Это ведь простые смертные. Их дети голодают, и они погружены в пучину отчаяния. Люди пойдут за кем угодно, кто пообещает им избавление от напастей.
– Вы сами видели этих проповедников?
Никто не видел.
– Они скрытные и неуловимые, – сказал один из жрецов. – Я посылал к ним гонцов, приглашая прийти и изложить мне свои верования, но никто не откликнулся.
– Известны ли вам их имена?
– Похоже, они все используют одно имя.
– И это имя – Соэ? – спросил Таита.
– Да, маг, именно так. Наверное, это скорее титул, чем имя.
– Это египтяне или чужеземцы? Говорят ли они на нашем языке так, как будто родились и выросли здесь?
– По их словам, они принадлежат к нашему роду-племени.
Эта беседа состоялась у него с Санепи, верховным жрецом храма Хнума в Иуните, столице третьего нома Верхнего Египта. Когда Таита услышал все, что настоятель мог сказать о пророках, он перевел разговор на более приземленные темы.
– Как адепт законов природы, не пытался ли ты каким-то образом сделать красную воду реки пригодной для использования людьми? – спросил маг.
Подобное предположение поразило набожного и обходительного жреца.
– Река проклята! – воскликнул он. – Никто не смеет купаться в этой воде, не говоря уже о том, чтобы пить ее. Стоит корове прийти сюда на водопой, как она заболевает и в считаные дни околевает. Река стала жилищем для гигантских жаб, питающихся падалью, каких никогда прежде не встречали ни в Египте, ни в других странах. Они яростно обороняют свои вонючие лужи и нападают на любого, кто приближается к ним. Я скорее умру от жажды, чем стану глотать этот яд.
Лицо Санепи перекосилось от отвращения.
– Даже храмовые послушники верят, как и я, что река осквернена неким злобным богом, – добавил он.
Таите не оставалось ничего иного, как самому проделать серию экспериментов с целью установить истинную природу красной жидкости и найти способ очистить воды Нила. Мерен вел колонну на юг в убийственном темпе, и Таита понимал, что, если ему не удастся найти способ увеличить их водный запас, лошади вскоре начнут умирать от жажды. Вырытые по указу фараона новые колодцы отстояли друг от друга довольно далеко, и воды в них явно не могло хватить для трех сотен изнуренных лошадей. А это была самая простая часть пути. После пенных вод первого порога река вилась на тысячи миль по суровой негостеприимной пустыне, где источников не встречалось вовсе. Дождь там случался раз в сто лет, и только скорпионы да дикие животные вроде сернобыка могли выжить без доступа к поверхностной воде в этой вотчине деспотичного солнца. Если не найти надежного способа добывать воду, экспедиция сгинет в этих знойных дебрях, не достигнув даже слияния образующих Нил рек, не говоря уже о его истоках.
Во время каждого ночного привала Таита часами проводил эксперименты. Помогать ему вызвались четверо самых молодых из воинов Мерена. Им льстило работать бок о бок с великим чародеем – эту историю они смогут рассказывать своим внукам. Под его руководством они не боялись ни демонов, ни проклятий, поскольку слепо верили в способность Таиты защитить их. Не жалуясь, юные воины трудились денно и нощно, но даже гений мага не мог найти способа сделать вонючую воду пригодной.
Через семнадцать дней после выхода из Карнака отряд достиг стоящего на берегу близ Ком-Омбо большого храмового комплекса, посвященного богине Хатор. Верховная жрица оказала знаменитому магу такой же теплый прием, как и другие настоятели. Поручив своим помощникам поставить нильскую воду кипятиться в медных котлах, Таита покинул их и направился во внутреннее святилище храма.
Едва оказавшись в святилище, он ощутил чье-то доброжелательное присутствие. Таита подошел к изображению коровьей богини и уселся перед ним, скрестив ноги. Поскольку Деметер предостерегал его, что встречи с призраком Лостры почти наверняка были неправдой, уловкой колдуньи с целью обмануть и запутать его, маг не рисковал вызывать ее. Однако тут, в этом месте, он ощущал защиту Хатор, одной из самых могущественных богинь пантеона. Покровительница всех женщин, Хатор наверняка оборонит Лостру в своем святилище.
Он совершил приготовления, трижды произнеся вслух заклинание, необходимое для обряда призвания божества, затем открыл внутреннее око и стал терпеливо ждать в сумрачной тиши. Постепенно тишину нарушил шум крови, запульсировавшей у него в голове, – предвестник приближающегося призрачного явления. Шум усиливался; Таита ожидал, что вот-вот его охватит холод, и готовился прервать контакт при первом дыхании мороза в воздухе. Но в святилище по-прежнему царили тишина и приятное тепло. Ощущение безопасности и покоя усиливалось, и Таиту начало клонить в сон. Перед его закрытыми глазами предстало зрелище прозрачной воды, а потом он услышал звонкий детский голосок, выкрикивающий его имя:
– Таита, я иду к тебе!
Маг заметил, как в глубине вод что-то блеснуло, и подумал, что это серебристая рыба поднимается к поверхности. А затем понял, что ошибся: то, что плыло к нему, было гибким белым телом ребенка. Из воды показалась голова, и Таита увидел, что это девочка лет двенадцати. Ее длинные мокрые волосы золотыми лучами рассыпались по лицу и плечам.
– Я услышала твой призыв. – Ее смех звучал радостно, и он улыбнулся в ответ.
Дитя подплыло ближе и, добравшись до белой песчаной отмели, встало. Да, это была девочка: хотя бедра еще не обрели женственных очертаний, а украшением груди служили только очертания ребер, между бедрами угадывался безволосый треугольник.
– Кто ты? – спросил Таита.
Движением головы девочка отбросила волосы, открыв лицо. Сердце мага расширилось так, что трудно стало дышать. Это была Лостра.
– Фи! Как ты можешь не знать меня? Ведь я Фенн, – сказала она.
Имя означало «лунная рыбка».
– Я сразу узнал тебя, – ответил Таита. – Ты точно такая же, как в тот раз, когда я впервые тебя увидел. Мне никогда не забыть твоих глаз. Тогда и сейчас они самые зеленые и самые прекрасные во всем Египте.
– Ты обманываешь, Таита. Ты не узнал меня. – Она показала ему острый розовый язычок.
– Я учил тебя не делать так.
– Плохо учил, значит.
– Фенн – это было твое детское имя, – напомнил он ей. – Когда к тебе пришла первая красная луна, жрецы дали тебе женское имя.
– Дочь Вод. – Она скорчила гримаску. – Мне оно никогда не нравилось. «Лостра» звучит глупо и напыщенно. Я предпочитаю называться Фенн.
– Ну, пусть будет Фенн, – согласился маг.
– Я буду ждать тебя, – пообещала девочка. – Я принесла подарок для тебя, но теперь мне пора. Меня зовут.
Она грациозно нырнула, прижав руки к бокам и работая стройными ножками, чтобы погрузиться еще глубже. Волосы развевались, подобно золотому флагу.
– Вернись! – вскричал Таита. – Скажи, где ты будешь меня ждать!
Но она исчезла, и только слабое эхо ее смеха докатилось до него.
Очнувшись, он понял, что уже поздний час, потому что масло в храмовых лампах заканчивалось. Таита чувствовал себя посвежевшим и бодрым. Он понял, что держит в правой руке что-то. Бережно разжав ладонь, он увидел, что это горсть белого порошка. «Не это ли дар Фенн?» – подумалось ему. Маг поднес его к носу и осторожно понюхал.
– Известь! – воскликнул он.
