Весело было и в углу, где лихо препарировали кинжалами левую заднюю ногу оленя восемь прожорливых молодцов. Лоссарнах, отсидев положенный по регламенту срок рядом с отцом, быстренько смылся к своим приятелям, без которых ему в глотку кусок не лез – не привык он без них трапезничать.
– Вот ты тут давеча Мак-Пратта поминал, – сказал ему неожиданно Слот Пузатый, который и впрямь был владельцем приличных размеров брюха, что делало его скверным мечником, но это никак ни сказывалось на его мозгах, из всей компании он был самым рассудительным. – А этот-то твой родич ничем его не лучше. Вон как зыркает, каналья, вроде и улыбается, а глаз недобрый. Как бы гадость какую не задумал.
– Да брось ты, – отмахнулся Лоссарнах. – Всю жизнь он такой, мне отец говорил.
– Ну не знаю. – Слот отхватил кинжалом от отменно прожаренной оленьей ноги изрядный кусок мяса. – Замиренный враг хуже, чем предавший друг.
После толстяк засунул мясо в рот и заработал челюстями.
– А теперь мой сюрприз для хозяина этого дома! – неожиданно зычно заорал худощавый Стеббинс. – Жонглеры с далекого Юга! Большие деньги отдал, чтобы сюда их заманить, так что цени, родич.
В центр пиршественной залы выбежали люди, одетые в разноцветные одежды, со смуглыми лицами и невероятно ловкие, которые тут же начали выделывать совершенно уж невероятные вещи с факелами и ножами. Предметы летали в воздухе, пламя подброшенных вверх факелов сливалось в одну линию, южане прыгали друг другу на спины и строили пирамиды – это завораживало непривычных к подобным зрелищам жителей Пограничья.
– Ох, ё! – проревел простодушный Кэлин, который обожал зрелища и все яркое. – От это да!
– Интересно, а каковы из себя южанки? – произнес Торк. – Я слыхал, они умеют делать всякие такие вещи, за одно упоминание о которых наши женщины могут и оторвать кое-что.
– Отец был в Эйгене и даже в Селгаре, – ответил ему Стэн, хотя вопрос никому конкретному и не адресовался. – И он сказал мне как-то, что лучше наших женщин нет никого. Все эти изнеженные южанки скопом не стоят мизинца одной нашей Лиззи.
Лиззи была двоюродной сестрой Лоссарнаха, ее мать умерла родами, и бейлиф Сэлар воспитал сиротку как родную дочь. Да она и называла его отцом, несмотря на то что Сэлар не скрывал того факта, что он таковым не является. Да никто и не знал, кто ее настоящий отец, сестра Сэлара так и не открыла этого никому, унеся эту тайну с собой за грань бытия. Сама же Лиззи все свои пятнадцать лет, что жила на свете, точно знала, кто ее отец, и кто ее братья, о каких-то других близких людях она не задумывалась.
Ребята Лиззи любили, она была им всем как родная, и даже паскудник Торк не видел в ней женщину. Вернее, так было до последнего времени, до той поры, пока Стэн со всей своей прямотой не заявил Лоссарнаху, что, когда Лиззи стукнет шестнадцать, он придет к бейлифу просить ее руки.
Стэн всегда был такой, он говорил, то, что думал, и делал, то, что должно. Его отец, начальник замковой охраны, человек прямой и жесткий, возвел для него подобный образ жизни в принцип.
– Кхммм, – откашлялся тогда ошеломленный Лоссарнах. – Я-то не против, если ты об этом. Но что скажет отец? И самое главное – что скажет Лиззи?
– Это мое дело, – заявил Стэн. – Что думаешь ты? Без твоего одобрения я делать ничего не стану, разве только из замка уеду, куда глаза глядят, хоть бы даже в Вольные роты наймусь. Без Лиззи мне жизнь не мила.
– Да я только «за»! – хлопнул друга по плечам Лоссарнах. – Породнимся!
Впрочем, это родство было только формальностью, они и так были как братья.
Праздник кончился за полночь, отзвучали последние пьяные песни, кто из гостей разошелся сам, а кого-то и унесли, поскольку пьяные ноги отказывались служить своим хозяевам, на небо давно вышла луна, высыпали крупные осенние звезды.
Торк ушел раньше остальных, у него, как всегда, было чем заняться. Недели две назад в замок взяли новую посудомойку, из соседней деревни, и он сразу зачастил на кухню. Две недели непрестанной болтовни и пустых обещаний сделали свое дело, и теперь, выходя из комнатки деревенской пастушки, Торк был очень доволен – и ей, и собой.
Он что-то напевал себе под нос и раздумывал – пойти сразу спать, или же подняться на крепостную стену и поглазеть на ночной осенний лес и реку. Просто водилась за ним некоторая сентиментальность и возвышенность натуры, особенно после того, как девку помнет. Увы, ни тому, ни другому сбыться не удалось, поскольку, подойдя к боковой лестнице, ведущей во внутренние помещения (комнаты прислуги располагались в отдельном строении), он увидел то, что повергло его сначала в изумление, а потом заставило действовать очень быстро.
Он увидел распахивающиеся ворота замка. Это было невозможно, поскольку все и всегда знали – от заката до рассвета ворота закрыты. Единственный, кто мог отдать приказ их открыть, был сам бейлиф, но больше никто этого сделать не мог, таковы были суровые законы Пограничья, страны, где война была привычным состоянием людей.
Торка, как и его друзей, учили хорошо. Да нет, не просто хорошо, их учили отлично. И учили не просто воевать и убивать, их учили думать, поскольку будущий бейлиф – это не просто воин, это еще и полководец, а они, его друзья, должны были стать теми, кому он будет доверять свои планы, теми, кто их мог оценить по достоинству и дать путный совет.
Поэтому Торк очень быстро связал воедино людей Стеббинса, держащих створки ворот, тела стражников, небрежно отброшенные в стороны, и топот ног в ночи. Измена и нападение – вот что это такое. Прав был Слот.
– А времени-то и нет, – шепнул он себе под нос, кидаясь вверх по лестнице. Теперь уже кричи – не кричи, враг уже в замке, и сам погибнешь, и никому не поможешь. Надо предупредить Лоссарнаха и бейлифа, пока они еще живы. А если они и дальше будут живы, то предатели наверняка получат свое.
Торк с невероятной скоростью, быстро как никогда, пробегал лестничные пролеты и коридоры, каким-то седьмым чувством слыша внизу гомон незнакомых голосов и звон их снаряжения.
– Нападение, – заорал он, влетая в залу, где было их «логово», как его называл старый бейлиф. У каждого из друзей был свой дом, с родными и близкими, но там они ночевали в лучшем случае пару раз в месяц, в основном жили здесь, в большой и уютной зале, которая выходила окнами прямиком на полноводную реку. – В замке враги!
– Не смешно, Торк, – проворчал Лоссарнах, лениво поворачиваясь на другой бок.
– Удавлю, – проворчал Кэлин. – Разбудил, комар эдакий.
– Да не шучу я! – зло закричал Торк. – Время уходит! Они уже внутри! Охрана у ворот убита.
Они так давно жили вместе и так хорошо знали, когда кто шутит, что больше вопросов никто не задавал. Юноши вскочили с кроватей и шкур, на которых спали.
– Моя кольчуга в оружейной, – сплюнул Стэн. – Вот же папаша, все его аккуратность!
– Хорошо, что оружие здесь. – Фолле накинул на себя перевязь и кинул меч брату. – Он хотел, чтобы мы и его убирали туда. Но кольчуг жалко, наши тоже там. Лосси, твоя здесь? Это хорошо.
Лейн в это время помог натянуть кольчугу Лоссарнаху и подхватил свою, подаренную ему на шестнадцатилетие бейлифом, причем сделанную на заказ. Просто на его маленький рост в замковой оружейной ничего не нашлось.
– Мне надо к нему. – Лоссарнах был краток. – Фолле, Толле, Лейн – вы со мной. Стэн…
– Я понял, – стрелку объяснять ничего было не нужно, он и так знал, куда ему надо спешить. Закинув лук на плечо, Ивовый Прутик неслышно скользнул за дверь.
– Слот, подстрахуй его, – приказал Лоссарнах, и толстяк потопал за Стэном, не слишком умело держа меч в руках. – Торк, Кэлин, бегом к начальнику охраны, может, еще успеете. Если нет – идите к покоям моего отца. И клянусь задницей Суорна – кто бы ни устроил эту свистопляску, он дорого заплатит за нее.
Жизнь в Пограничье далека от сантиментов и готовит любого к тому, что смерть неизбежна, а значит, и не стоит слишком рассчитывать на то, что она задержится в пути. Если это заговор, то начальника охраны, бейлифа и наследников будут резать сразу, оставляя всех остальных на потом. Причем, именно начальник охраны будет самым первым, тем более что его покои были на нижнем этаже замка.
Лоссарнах понял, что все очень плохо, только увидев распахнутые настежь двери отцовских покоев. Одни рывком он влетел в них и зарычал, осознав то, что творилось внутри. Бейлиф Сэлар Мак-Магнус был мертв, поскольку никто не переживет двух десятков ножевых ран. Он буквально плавал в своей крови, скрючившись на полу, куда у него еще хватило сил сползти, а над ним стояли три давешних акробата с Востока, которые явно и совершили это преступление.
– Твари – выпад гэльта был быстр, но восточный человек немыслимо ловко изогнулся и ушел от удара, а после нанес ответный удар кривым ножом. Сталь скрежетнула по кольчуге, не пробив ее, но Лоссарнаха мотнуло в сторону от силы удара.
Акробат, возможно, и смог бы добиться хоть какого-то успеха, но это в том случае, если бы у него было побольше места для маневра, и если бы оплошал Фолле, который не мешкая ни секунды отрубил ему руку с кинжалом.
– Н-на! – Лейн никогда не был силен в мечном бою, зато неплохо наловчился метать ножи. И он не сплоховал – еще один из акробатов отлетел к стене и сполз по ней вниз, пятная кровью.
– Эшшш, – раздалось сзади, Лейн обернулся и увидел Толле, горло которого прибил к дверному косяку почти такой же метательный нож, как у него.
– Тварь! – Лейн поймал движение оставшегося в живых врага и в прыжке толкнул Лоссарнаха на пол. Сталь вместо человеческой плоти вонзилась в стену, акробат что-то буркнул и выскочил в окно, вынеся в прыжке раму.
– Брат. – Фолле смотрел на уже умершего Толле, он явно не понимал, что того больше нет. – Брат!
– Замок почти пал. – От веселости Лейна не осталось и следа, он выглянул в окно. – Двор полон воинами, и не нашими.
Лоссарнах тоже глянул в окно, луна, вышедшая из-за наплывшей было на нее тучки, осветила человека, стоявшего в центре двора.
– Кэннор-палач, – сказал, как плюнул, он. – И рядом с ним Стеббинс. Крыса, грязная вонючая крыса!
– Надо уходить. – Лейн был категоричен. – Замок пал, но остались друзья твоего отца. Есть совет вождей, есть законы Пограничья.
– Бейлиф, – в комнату вбежал Торк. – О боги, Толле!
– Как же ты так? – застыл в дверном проеме Кэлин, глядя на мертвого друга. – А?
– Что там? – Лоссарнах требовательно посмотрел на Торка.
– Все там. – Торк махнул рукой. – Резня. По дороге двух самых шустрых прибили, те уже грабить начали. Надо уходить, на тебя точно охоту объявили. Думаю, живым хотят взять.
– Возвращаемся наверх, – Лоссарнах нагнулся к отцу и закрыл рукой его глаза. – Некуда нам больше идти.
– А тайный ход? – Лейн даже подпрыгнул. – Тот, что ведет за рвы?
– Не дойдем, – послышался голос Стэна, после показался и он сам, бледный как смерть и с окровавленным плечом. – Там везде люди Кэннора.
– Где Лиззи? – требовательно спросил Лоссарнах.
– Там же, где и Слот, – как-то устало ответил стрелок. – Они убили ее, Лосси. Они ее просто изрезали на куски. Боги, мы опоздали всего лишь на пару минут… Слот вцепился в глотку одного из них и задушил, только пока он ему гортань ломал, из него самого выпустили кишки. Он всегда был плох в обращении с оружием, наш Слот.
– А второй? – Лоссарнах снова выглянул в окно.
Стэн поднял левую руку – она вся была в крови.
– Я взял его жизнь, – сказал он. – Правда, он меня тоже зацепил. Только вот теперь не знаю, на что мне моя жизнь?
– Где твой лук? – жестко спросил новый бейлиф, осознавая, что на все эти разговоры он тратит драгоценные минуты. – Есть достойная мишень.
– Там же, в комнате Лиззи, – Стен пошатнулся. – Я все равно не смогу стрелять. Это не врага кровь, а моя.
– Проклятье. – Лоссарнах еще раз глянул на Кэннора, впечатывая в память его лицо. – Уходим наверх.
Он нагнулся и достал из ножен отца фамильный меч, который некогда принадлежал первому Мак-Магнусу. Его никак нельзя было оставлять врагам.
Топот сапог он услышал сразу же, выйдя из отцовских покоев.
– Ну вот и все. – Лоссарнах сплюнул. – Опоздали!
– Идите. – Стэн достал из кармана кожаный шнурок, пропустил через дырку в черене меча, а после затянул на запястье. – Проход, конечно, широковат, но минуту-другую я для вас отыграю.
– Вдвоем нормально будет, – пробасил Кэлин, вставая рядом с ним. – Лосси, накой тебе два меча, а? Отдай мне свой старый, а то тут с двуручным несподручно будет управляться.
Великан был простодушен и незамысловат, но во всем, что относилось к драке, он разбирался отменно.
– Лосси, беги. – Стэн сплюнул кровью на пол. – Река, братья, река. Это ваш шанс.
– Не тяните. – Кэлин заревел от ярости, увидев первых врагов в цветах клана Стеббинсов, похоже, именно им поручили прирезать наследника. А может, и взять живьем, на потеху, не просто же так к нему не послали убийц? Прав Стэн, прав…
Четверо друзей возвращались к своей комнате, к той, которую покинули всего-то десять минут назад, за спиной у них оставались звон мечей и сумасшедшая ругань Кэлин, который никогда раньше этим не злоупотреблял.
Им оставалось проскочить через открытый замковый переход и подняться наверх. Лоссарнах бежал по нему, не понимая, зачем он вообще это делает. Может, разумнее было бы принять бой там, где сейчас гибнут его друзья? Ведь, по сути, этот бег, это не более чем отсрочка смерти в пять-десять минут?
– Ой, – как-то по-детски сказал Торк за спиной у друзей, когда трое из них уже вбежали в коридор, ведущий к лестнице.
Лоссарнах обернулся и увидел, что в груди друга дрожит стрела. Торк сделал еще один шаг, но вторая стрела пробила его шею, еще одна ударила в плечо, отбросив к стене. Юноша ударился об нее и неловко сполз вниз, оставляя на камнях кровавую дорожку.
– Вперед, – толкнул Лоссарнаха Лейн. – Он мертв. Вперед.
Наверное, это были последние слезы Лоссарнаха. Да и первые тоже – он не плакал тогда, когда Кэлин, никогда не соразмерявший свою силу, заехал деревянным мечом ему по пальцам и те распухли, тогда, когда отец за проделку на пасеке (они для того, чтобы поймать в яму медведя, выгребли мед из пяти ульев), посадил их голыми задницами на муравейник, и даже тогда, когда увидел Торка с девушкой, той самой, при виде которой хотелось сделать что-то хорошее (а если Торк идет с ней, то значит… Значит, все). Сейчас эти первые и последние слезы закипали у него на ресницах.
– Все. – Фолле встал у лестницы, ведущей в их комнату. – Идите, у вас еще есть дела, а я их здесь подожду.
– Не забудь подать сигнал, – деловито сказал ему Лейн, подталкивая Лоссарнаха в спину.
– Как пойдет, – уклончиво ответил Фолле, разминая кисти рук. – Тут наперед не загадаешь. Лосси, мы с братом тебя там подождем, но ты не слишком торопись, ладно?
Уже был слышен топот ног – это захватчики бежали за их головами, видать, неплоха была назначенная награда.
– Давайте, давайте, – поторопил Фолле друзей.
Лейн втолкнул Лоссарнаха в комнату и накинул засов на дверь.
– Шкаф двигай, – топнул он ногой. – Я один не сдюжу.
Под звон стали, доносящийся снизу, двое друзей сообразили у двери неплохую баррикаду.
– Лосс… – метнулся короткий вскрик, и через минуту в дверь ударили плечом.
– Вперед. – Лейн подбежал к окну и резким рывком распахнул его. – Тебе – туда.
– Это позор, – упрямо сказал Лоссарнах. – Меч предков туда, а мы с тобой останемся здесь.
– Я – да, ты – нет. – Лейн посмотрел на друга снизу вверх. – Ты последний из клана Мак-Магнусов. Последний. И если ты будешь жив, то сможешь отомстить. Да, твое имя уже сегодня покроют позором, но что этот позор? Так, пыль. Через год, через два, да хоть через десять лет ты вернешься и отомстишь. За отца, за Лиззи, за нас. Но только в том случае, если останешься жив.
– Это трусость. – Лоссарнах понимал, что Лейн прав, но переступить через то, что у него было впитано в кровь было очень трудно, почти невозможно. Честь воина несовместима с бегством.
– Нет, это смелость. Вот это – смелость. – Лейн был серьезен так, как никогда в жизни, показывая рукой на реку, мерно несущую свои волны под луной. – Трусость – не отомстить за нашу кровь. В окно, брат мой, в окно.
– Так давай со мной, – Лоссарнах все-таки принял решение и стягивал кольчугу. – Чего ты себя хоронишь?
– Э, нет. – Лейн подбежал к баррикаде, которая плавно поехала вперед, и подпер ее своим телом. – Они дверь вышибут и нас с тобой из наших же луков и расстреляют. Все, прощай.
Он отвернулся от Лоссарнаха, и напрягая мускулы, держал дверь сколько мог. Он успел услышать всплеск, говорящий о том, что последний бейлиф Мак-Магнус сделал свой выбор, и порадоваться этому. Его брат будет жить, и теперь уж точно отомстит за все и всех, в этом можно не сомневаться. И еще он был рад тому, что впервые в жизни он смог сказать не только что-то серьезное, но очень нужное.
А еще он успел взять одну жизнь врага, того самого, который первым ворвался в комнату, хотя тот был быстрее, и первым нанес Лейну-Весельчаку удар. Просто бейлиф Сэлар никогда не экономил на подарках, и кольчуга, его подарок Лейну, была отличной, гномьей работы, а потому этот удар выдержала.
Потом в комнату ворвались еще несколько врагов, и вскоре один из них, вытирая клинок от крови Лейна, подошел к окну и сказал:
– Ускользнул, змееныш. В реку прыгнул. Теперь уже, поди, далеко.
– Да и ладно, – отозвался второй, в цветах клана Стеббинсов. – Вода холодная, осень как-никак наступила. Либо утонет, либо лихорадку подхватит. А и выживет – невелик убыток. Он теперь опозорен. Он теперь изгнанник.
Долгая ночь кончалась, и костер почти прогорел. Мужчина, хотя годами и не старый, но уже порядком поседевший, в черной бесформенной одежде, подбросил в него немного хвороста и снова задумался, глядя в огонь.
Он всегда спал мало, а в путешествиях, до которых он был небольшой охотник, он и вовсе не тратил времени на сон, а потому охотно сторожил лагерь в «час волка».
