Я посмотрел на него удивленно.
– Ну а чо? Прийти и всех убить голой жопой – это вообще очень по-рокерски. Мне нравится.
– У нее не жопа. И не голая, – уточнил я.
– Прости, пошутил не очень хорошо.
Настя посмотрела на нас, рассмеялась.
– Ладно, мальчики, будет вам время еще пообсуждать мой зад, а пока у нас есть дела! Займемся же ими!
Как и сказал Лева, план был «гениальный», но все, как обычно, пошло не так, как мы задумывали.
9
– Никогда не думал, что Аномальная Зона такая большая! – произнес Саня, выглядывая из укрытия.
Вдали, возле аэродрома, виднелась небольшая дымка – наверное, очередная аномалия. Чуть дальше, за ней, располагалось кладбище старой техники – проржавевшие до дыр грузовики, пара бульдозеров, разобранный до движка экскаватор, несколько «Яков» без крыльев, машины поменьше – «уазик», мотоциклы.
– Что ты имеешь в виду? – спросил его я.
– Ну, просто мы столько уже обошли – и Автобан этот, который по ощущениям километров на сто будет, и город Каменск, до которого еще бог знает сколько. Это же приличные расстояния получаются.
– Действительно, – согласился с ним я и вдруг задумался: – А действительно, расстояния мы немалые прошли, а Зона все не кончается.
– На то она и Аномальная, – ответил Лева.
Сане его объяснения оказалось достаточно, но меня оно не удовлетворило. Ясность внес Макс.
– Читать интернет надо, неучи, – шикнул он, покрутив у виска. – Я тут полистал на досуге и вот какую интересную особенность нашел. Оказывается, внешняя граница, та, которую может видеть сторонний наблюдатель, находящийся вне ее границ, гораздо меньше, чем та, которую видит человек, зашедший внутрь Зоны.
– Как это? – не понял я. – Так разве бывает?
– Оказывается, бывает. Аномалия – и этим все сказано. Если снаружи, и даже снимки из космоса это подтверждают, она всего лишь около пятидесяти километров в самой широкой своей части по ширине, то внутри практически все GPS-навигаторы показывают разбег цифр – от пятисот до семи тысяч километров.
– Бред какой-то! – вновь подключился Саня. – Как это внешняя оболочка может быть меньше внутренней? Это типа как впихнуть невпихуемое? Типа это я сейчас в кофр от скрипки контрабас засуну? Не может быть такого!
– Я же тебе и говорю – что в этом и загадка Зоны. Никто пока не может понять, как такое возможно, но факт остается фактом. Да ты и сам же начал с этого разговор. Сказал, что большая Зона.
Саня неуверенно кивнул.
А я вдруг глубоко задумался, вспомнив рассказ о Каменске, который постоянно меняется. Он тоже в своем роде всегда другой, не такой, какой представляется на первый взгляд, как и Зона. Может, в этом что-то есть? Но что? Каменск как-то связан с Зоной, кроме того, что находится в ее границах? Надо бы подумать об этом на досуге. А пока…
– Условный знак! – прошипел Лева, выглянув из-за кустов.
– Идем! – скомандовал я.
И мы выдвинулись из укрытия.
10
Это было унизительно. Позор. Просто унизительно. Позволить провести себя, проиграть в кулачном бою, да еще так… позор. Такое не прощается.
Индеец потер ушибленную скулу, сплюнул сгусток крови, просочившийся с того места во рту, где совсем еще недавно был зуб. Теперь зуба не было. Как и еще трех других, соседних. Но челюсть, кажется, цела. А вот ребра… С ними проблема. Болят, черти такие. Ну ничего, и не такое переживали.
Индеец фыркнул, сжал кулаки.
Память вновь проиграла в голове те стыдливые моменты недавнего боя. Ожогин, этот хитрый лис, сначала бегал от него, притворяясь полным профаном. Черт, и ведь получилось! Индеец поверил, что капитан растерял все свои навыки в бесчисленных пьянках. Повелся. Расслабился. За что и поплатился. Хук слева, прямо в висок – и Индеец в глубоком нокауте. И словно этого им мало было. Они еще связали его. А из мотоцикла слили всю горючку, без шансов на спасение, ведь остаться ночью на Автобане – верная погибель. Ночью туда выходят бродить покойники, желающие отведать свежей плоти. Их шаркающие шаги Индеец запомнит надолго, они ему будут сниться в кошмарных снах. А еще те хлюпающие звуки, словно беззубый старик ест картофельное пюре… с таким звуком они высасывают из своих жертв кровь, сукровицу, мозги – все те жидкости и ткани, которые они так любят.
Это была непростая ночь. Индеец запомнит ее навсегда. Слишком много ужаса, слишком много крови. Но все в прошлом. Он справился. Несмотря на боль, несмотря на связанные ноги – руки он успел высвободить до первой атаки.
И все это, что с ним случилось за эту жуткую ночь – «благодаря» Ожогину и его группе.
«Это они зря сделали. И еще зря оставили меня в живых. Такое не прощается. Но ничего, не беда. Я еще вдоволь насмотрюсь в их глаза. Говорят, перед смертью в зрачках можно увидеть саму старуху с косой, выходящую из Серых Пределов. У меня будет возможность проверить это!».
Индеец глянул на огненную зарю и двинул в путь – прямо по следу своих кровных врагов.
11
– Лена!
Голос был хриплый, словно после долгого тяжелого сна.
– Лена!
Тишина.
Юра осмелился наконец приоткрыть глаза. Боль резанула прямо в голову, словно прошила стальной спицей. Все-таки ударился лбом и, кажется, повредил свои гляделки.
Расплывчатые радужные пятна перед взором.
Да, так и есть, со зрением беда.
– Лена!
Юра попытался рассмотреть хоть что-то, но даже намеков на силуэты людей не разглядел – лишь все те же радужные пятна.
– Юрка!
– Лена! Ты где? Я не вижу просто ничего. Кажется, шибанулся прилично.
– Я… я тоже ничего не вижу. Черт!
– Ты тоже ударилась лицом?
– Что? Нет! Во время аварии меня бросило в бок, я себе всю спину отбила. Но лицо в порядке.
– Тогда почему не видишь?
– Не знаю, – в голосе женщины появились нотки страха. – Только какие-то цветные пятна.
– Я тоже, – испуганно произнес Юра. И вспомнил: – А Кэп?! Где он? Что с ним?
– Не знаю. У меня руки связаны. И ноги.
– Что?! – Юрка попытался пошевелить конечностями, которые неимоверно болели, и вдруг почувствовал на запястьях стягивающие узы веревки. – Что еще за шутки такие?!
– Кажется, авария была подстроена. Мы в плену.
– В плену?! У кого?!
– Да откуда же мне знать?
– Ожогин! Кэп! Ты меня слышишь?
Но ответа не последовало.
– Думаешь, он отзовется? Вспомни его состояние. Он едва дышал.
– Надо выбираться отсюда! – Юрка вновь дернулся, но веревка нейтрализовала лишние движения. Отсутствие четкого зрения начало раздражать. Парень разозлился, вновь дернулся и охнул – боль прошила все тело.
– Ты чего? – спросила девушка.
– Болит все. Ударился сильно, когда машина перевернулась. Слушай, а как насчет твоих телепатических способностей, о которых ты мне рассказывала, пока мы ехали? Может, попробуешь связаться с Лехой и парнями?
– Пробовала, – вздохнула Лена. – И не раз. Не получается. У меня на голове какой-то шлем надет, или что-то подобное – не могу пока понять. И, кажется, все дело в нем – он не дает пробиться сигналу.
– Все предусмотрели! – сплюнул парень. – Что же теперь делать?
– Пока не знаю. Но мы обязательно что-нибудь придумаем.
Юрка успел только открыть рот, чтобы поддержать Лену, как жуткий скрежет раздался почти у самого его уха, а потом что-то металлическое тюкнулось в плечо. Дверь. Шаги, неспешные, чуть с подволокой.
– Эй, кто бы ты ни был! – процедил парень, отстраняясь в сторону. – Немедленно освободи нас!
Все внутри кипело. Юрка почувствовал, как щеки его от неистовой злобы наливаются горячим румянцем. Кулаки сжались, он дернулся, сквозь рвущую тело боль потянулся в сторону к вошедшему – чтобы вцепиться тому в лицо и как следует наподдать. Не получилось. Вместо этого незнакомец лишь злорадно хмыкнул и пинком ноги остудил пыл парня. Юрка скорчился в углу.
– Чего тебе надо от нас? – сдержанно спросила Лена, но даже сквозь это мнимое спокойствие слышались металлические нотки ярости. Девушка едва держалась.
– От вас – ничего, – произнес незнакомец. Голос его был низок и походил на гудение трансформатора – того и гляди сейчас ударит током.
– Тогда зачем нас схватил в плен?
– Мне нужны все.
– Кто – все?
Незнакомец не ответил. По шагам, раздавшимся совсем близко, девушка поняла, что тот подошел к ней.
«Рассматривает, гад, – даже в этой слепоте чувствуется его холодный взгляд. Ну, только попадись мне! Разорву на части!»
– В тебе кипит много злобы, – усмехнулся незнакомец и вновь вернулся к Юрке.
– Отпусти нас, – простонал парень, продолжая корчиться в углу.
– Вам уже не выбраться отсюда, – спокойно произнес собеседник. – Ваша участь предрешена. Дело только времени. Ожидайте. Я скоро вернусь.
Дверь вновь скрипнула и с грохотом затворилась.
12
Мы заскочили в машину, махнули Рону, и тот вырулил на правый фланг, туда, где виднелась грунтовая дорога, ведущая к аэродрому.
– Давай невидимость! – приказал я. – И скажи спасибо, что тебя оставили тут. Вспомнили, что ты единственный можешь эту колымагу водить.
Рон пробухтел:
– Спасибо! Уже. Есть. Невидимый. Мы все.
– Что, правда? – я не поверил ему, ведь все так же продолжал видеть внутреннее убранство автомобиля – двери, пол, потолок, приборную панель.
– Невидимость только. Наружно! – с трудом подбирая нужные слова, пояснил Рон.
– Ладно, гони, давай!
Ученый нажал на педаль «газа», мотор заревел, из-под колес брызнул фонтан гравия. Мы рванули вперед. Преодолев несколько сотен метров, мы вырулили к кладбищу автотехники.
– Давай к тому бульдозеру! – приказал я, видя, как с другой стороны движется охрана. Кажется, нас услышали.
Но я ошибался. Боец шел к темному силуэту, возникшему у главных ворот аэродрома. Настя. Ее округлые формы я узнал сразу. И в душе вдруг стало тревожно. А вдруг что случится с ней? Вдруг эти мужланы не любители женских прелестей? За долгие-то годы прозябания в Зоне в отсутствие женского внимания вкусы ведь могут и поменяться. И теперь им ничего такое не интересно? Дружная мужская компания, все дела. Как говорится, дружим друг с дружкой, а деньги в кружку. И теперь они Насте пулю в лоб пустят.
Черт, опять в голову лезет всякая ерунда! Видно же по расплывшейся в блаженной улыбке физиономии охранника, увидевшего длинные женские ножки, что все идет по плану. Отлично!
