– Тогда я стану слишком горяч. Небритость сводит к минимуму мои чары. – Он трется о мою руку и ухмыляется.
Наверное, широкие бакенбарды и постоянная щетина ему идут.
– Не шути, Саб. Я действительно тобой горжусь. – Теперь моя очередь обнимать, и я обхватываю его за талию. – Я так рада, что ты остаешься с нами. Я бы не вынесла, если бы вы все уехали. – И крепко стискиваю парня.
Для меня он очень ценный источник утешения и гарант стабильности. Не умея выразить свои чувства, я стараюсь напоминать ему об этом как можно чаще. Однако мне все время кажется, что моя благодарность недостаточна.
Нет правильных слов или фраз, чтобы выразить, что он стал неотъемлемой частью моей жизни. Невозможно передать, как я беспокоюсь о нем, как радуюсь ему, как оживаю в его присутствии. Ужасно, но мама Сабина умерла много лет назад, и у него нет девушки или других близких друзей. Он совсем молодой парень, и я не могу не чувствовать, что кто-то должен присматривать за ним, любить, восхищаться и заботиться.
Поэтому сейчас я говорю единственное, что приходит в голову.
– Ты мой лучший друг, Сабин. Мне кажется, что ты всегда им был, даже до нашего знакомства.
Он мгновение молчит, а затем кладет подбородок мне на макушку.
– Ты тоже моя лучшая подруга. Как же иначе.
Я глажу его по спине и опускаю руки на талию. У него действительно есть талия, и я почти очарована новым обликом своего друга.
– Ты так много сделал после реабилитации…
– Боже, не называй это реабилитацией. Отвратительное слово. Скажем, я в санатории восстанавливал силы, как знаменитости.
– Эй. В реабилитации нет ничего плохого.
– По сути, это и не реабилитация. Это была тяжкая интенсивная терапия.
– Ну, ты же не пил с тех пор, как уехал. Подходит под определение «реабилитации».
– Моей настоящей проблемой был не алкоголь, сладкая. Мне сказали, что он всего лишь неудачная попытка бороться. Избавлял от необходимости что-то менять и копаться в себе. Скучная психологическая муть. – Сабин делает паузу. – И можно больше это не обсуждать? Я сделал то, что должен был, и теперь все закончилось. Жизнь наладилась.
Я не собиралась начинать этот разговор. Его прошлое, прошлое любого человека… у нас негласное правило не говорить об этом. Есть детали, которыми Сабин не может заставить себя поделиться со мной, и я это понимаю. Хочется, чтобы у него оставалось личное пространство и свои секреты, если от этого легче.
Знаю, что Сабину стыдно, и стараюсь не лезть слишком сильно в душу. Кажется, у него выходит справляться с травмой детства, а потому я не настаиваю. Но кроме того, я желаю, чтобы он знал: я горжусь им, горжусь тем, сколько ему удалось преодолеть.
– Прости. Я просто хотела напомнить, как сильно тебя люблю и рада, что ты переехал сюда.
Мы стоим в тишине и слушаем ласковый плеск волн после прилива.
– Этой осенью мы сможем отправиться собирать яблоки, прыгать по кучам листьев и… и… делать всякие штуки с тыквами.
– Делать штуки с тыквами? – переспрашивает он с тихим смешком.
– Ну, знаешь, вырезать рожи, печь тыквенный хлеб, разбивать их. Смотря что ты предпочитаешь.
– Хорошо. – Он целует меня в макушку.
– Да и наверняка ты станешь по ночам исчезать с очередной туристкой и по утрам прокрадываться домой. Я буду печь тебе блинчики, стараясь не услышать лишних подробностей, а потом читать лекции о глупости отношений на одну ночь.
– А я скажу, какие они красивые и сексуальные, что и добавлю в свои отзывы на Yelp.
– Заткнись. Ты заслуживаешь большего, чем писать отзывы на Yelp. Zagat лучше подойдет. – Я сжимаю его талию. – Серьезно, посмотри, какой ты стал подтянутый. – Кладу ладони ему на грудь. – А эти мышцы! – Я поднимаю руки и обхватываю его за шею. – Боже, мой лучший друг просто красавчик!
– Блайт… прекрати… – начинает Сабин, в этот момент явно смущенный, хотя для него это не свойственно.
– М-м-м?
– Блайт, не надо… – он берет мои запястья и немного ослабляет хватку, – просто… ты не можешь…
Я поднимаю взгляд и вижу, что его лицо посерьезнело.
– Что? Что такое? – Он криво улыбается, убирает выбившуюся прядь волос мне за ухо, но не отвечает. – Саб, что такое?
Внезапно он резко меня переворачивает и кричит:
– Ты не можешь помешать мне сделать бомбочку!
А потом отпускает меня и спрыгивает с края причала, подогнув колени к груди.
Он похудел на несколько фунтов, но это вовсе не означает, что Сабин маленький, а потому я снова вся мокрая от разлетевшихся во все стороны брызг.
Мой пес Джон заливается отрывистым лаем и несется мимо меня с дока прямиком к Сабину.
Хотя я не фанат ледяной воды, но все равно раз в несколько дней проплываю пару кругов. Однако Джон плавает гораздо чаще. В основном потому что Сабин как минимум по часу в день играется с ним, снова и снова бросает теннисный мячик в океан, чтобы Джон приносил его обратно. Моя немецкая овчарка обожает плавать с Сабином, и это утомляет ее так же сильно, как и пробежки со мной.
Я подношу ладонь к глазам и наблюдаю, как Джон гребет к Сабину, который теперь плавает на спине, лениво шевеля ногами и руками, дрейфуя на волнах.
– Если приложить капельку воображения, этот белый купальник станет практически прозрачным, – доносится до меня чей-то голос.
Я смеюсь.
– Вовсе нет.
Разворачиваюсь на пятках и стараюсь не выглядеть как глупая влюбленная девчонка. Хотя я уверена, что влюблена, и не имею ничего против.
По ступенькам дома к пляжу медленно спускается Крис. Часть меня порывается кинуться ему навстречу, а вторая просто хочет наблюдать за ним. Не важно, что мы живем вместе, что я с ним каждый день. Несмотря ни на что я все так же бурно реагирую на его появление, испытывая, как сердце каждый раз накрывает мощной волной любви.
Я не чувствую прохлады бриза. Сейчас я ощущаю лишь, что Кристофер Шепард моя душа и вселенная.
Послеполуденное солнце освещает его лицо, и даже лай Джона и вопли друга не могут отвлечь меня от этого зрелища. Крис еще загорелее Сабина, и свободная белая рубашка с джинсами смотрятся на нем чертовски сексуально. Он засовывает руки в карманы и почти застенчиво смотрит на меня.
Большую часть времени он излучает уверенность. Крис имеет право быть самоуверенным. Я обожаю его таким и всячески поддерживаю. Тем не менее иногда бывают моменты, когда даже со мной Крис ведет себя нервно и нерешительно. На лице застывает вопросительное выражение, словно ему требуется подтверждение того, что я все еще увлечена им.
Ответ всегда положительный.
Промелькнувшая на несколько секунд неуверенность, которую он не смог скрыть, на самом деле не из-за меня. Это последствия его прошлого, которое не способствует укреплению веры в себя. В проблеске тревоги я вижу маленького одинокого мальчика, который взял на себя защиту своих братьев и сестры от больного жестокого отца. Мальчика, который отчаянно боится потерпеть неудачу. Ему страшно, что его не полюбят и не примут, потому что он достоин лишь ярости и бредней шизофреника.
Я все еще пытаюсь склеить кусочки личности, которую люблю. Крис замечательно справляется, но даже он, с его бесконечным запасом силы и мудрости, не смог бы пережить такое, не получив шрамов.
Шрамов много, и они глубокие.
Однако вместе мы преодолеваем все: и его прошлое, и мое. Когда Крис находится всего в нескольких ярдах, я не могу не броситься в его объятия. Обхватываю ладонями его лицо, провожу пальцем по губам, изучаю парня, словно мы не виделись месяц, а не несколько часов.
– Ты в порядке? – с любопытством интересуется он, улыбаясь.
Я медленно киваю и не отрываю от него взгляда. Меня снова захлестывает волна восторга от того, что мы вместе, от того, насколько важно для нас быть парой.
– Мы же это сделали, да?
Крис понимает меня гораздо лучше всех остальных, а потому кивает в ответ.
– Да, Блайт, мы побороли сердечную боль и послали ее ко всем чертям.
Сила этой правды притягивает наши губы вместе, и я целую любовь всей моей жизни с еще большим чувством и значением, чем ожидала. Глаза обжигает слезами, а грудь сдавливают эмоции. Вкус его губ и ощущение его объятий, когда Крис прижимает меня к себе, кажется, отгораживают от всего мира, и я позволяю себе раствориться в нем.
А потом Крис замедляет поцелуй, сжимая меня в объятиях, пока я не откидываюсь назад и не запрокидываю голову.
Он проводит рукой по моей груди и улыбается.
– Как я и сказал, практически все просвечивает…
Я смеюсь и хватаю его за руку, чтобы выпрямиться. Он поворачивает меня спиной к себе и замечает в воде Сабина. Мне нравится, как тот дрейфует, спокойный и расслабленный.
– Кажется, наш мальчик научился лежать на воде, – замечаю я. – Нельзя утонуть, если умеешь держаться на воде.
Крис несколько минут молчит.
– Наверное. Но вода сегодня уж больно холодная. Возможно, будет шторм. – Он потирает мои плечи, и его дыхание касается моей кожи. – Во время шторма тяжело держаться на плаву.
Он прав, но я ждала более оптимистичного ответа. Поэтому поднимаю подбородок и оборачиваюсь.
– Давай просто наслаждаться моментом, хорошо?
Крис тихонько усмехается.
– Хорошо.
Когда я вновь нахожу взглядом Сабина, то испытываю облегчение. Словно боялась, что он мог утонуть, пока я не смотрела. Даже с такого расстояния видно, что он наблюдает за нами. Я слегка взмахиваю рукой, и парень машет в ответ, начиная грести в противоположную сторону.
Ожерелье, которое теперь всегда на мне, нагрелось на солнце и обжигает кожу. Я перебираю пальцами первые буквы имен Кристофера, Эстель, Эрика и моего, пока не нахожу «С» Сабина.
Серебряная подвеска ощущается как обычно, но я потираю ее между пальцами, удостоверяясь, что она на месте.
Подвеска со мной, а значит, и Сабин тоже.
Джон плывет к берегу, отряхивается и подбегает к нам с Крисом.
Мы все наблюдаем, как Сабин остается наедине с океаном.
2. Лобстеры и разлука
Всю свою вину
Я дома день ото дня коплю.
После того как сходила в душ и оделась к ужину, я останавливаюсь на вершине лестницы и слушаю прекрасные звуки, доносящиеся до второго этажа. Эти звуки издают мои родные: Эстель заливисто смеется, Крис гремит кастрюлями на плите, Джеймс под музыку круто пародирует Принса.
Сзади скрипят половицы, и из своей комнаты выходит Эрик. Его черные волосы стали короче и открывают красивые, выразительные черты лица, свойственные их семье. Я протягиваю руку и глажу его макушку, как всегда, когда он подстрижется.
– Привет, Блайт, – улыбается он.
– Готов завтра вернуться к учебе?
Стараюсь изобразить воодушевление, но это непросто. Я уже ощущаю тишину, которая завладеет домом.
Эрик кивает.
– Да. Год будет трудным, но, кажется, я правильно сделал, что сменил специальность на историю.
– Это единственное, что тебя туда манит? – вскидываю я бровь.
Он слегка краснеет.
– Очевидно, что еще Зак. Я рад, что он в этом году остается рядом с колледжем.
Я еле сдерживаюсь, чтобы не захлопать в ладоши.
– Значит, у вас по-прежнему все хорошо?
– Тебе не нужно все время проверять, – мягко произносит он. – У нас правда все хорошо.
– Извини, что такая надоедливая. – Я пожимаю плечами. – Ничего не могу поделать.
– Ну, ты мне практически как сестра, поэтому я тебя не виню.
Эрик и Зак снова вместе. Уже больше полугода. Я знаю, как сильно они любят друг друга, но Эрик предпочитает залегать на дно и не распространяться о личной жизни, поэтому логично иногда его подталкивать.
– Пятьдесят баксов на Александра! – раздается голос Эстель. – Он гребаный победитель, если тут такие есть! Зацените моего крутого парня!
– Эм, кто такой Александр? – спрашивает Эрик.
Я качаю головой.
– Понятия не имею.
– Ох, да? Пятьдесят на Моисея! – выкрикивает Джеймс.
