Урбанова сосредоточенно примеряла разные варианты, но ничего подходящего найти не могла. Вскоре ей надоело, и она, изменив себе, закрыла глаза и взяла наугад то, что первым попало в руки. Им оказалось платье в широкую бело-черную поперечную полоску. Оно не стройнило, но почему-то настраивало на решительный лад.
– Я понял твой замысел, ты хочешь стать центром всеобщего внимания, как пограничный столб, – весело прокомментировал Нахимов, рассматривая жену. – А в чем я буду тебя сопровождать? Где моя зеленая фуражка?
– Да ну тебя. Неужели действительно так вызывающе? Дай проверю с Афоней, – и направилась в комнату сына.
– Мышь, подожди, я тебе кое-что покажу: маленькую, но важную деталь, – ответил сын, растягивая слова последние фразы.
Называть Алёну Мышью или Мышкой повелось с давних времен, еще до рождения Афанасия. В период свиданий и первых лет жизни Алёна «проходила» у Алексея под именем Малыш, которое постепенно трансформировалось в короткое Мышь, что в большей степени отображало характер жены. Внешне она почти всегда была спокойна, конечно, кроме отдельных вспышек неудовольствия. Внутри же постоянно волновалась по пустякам и переживала за друзей и близких, хотя от этом ее никто не просил. Суетиться и нервничать втихую стало ее второй натурой.
Сын полез в ящик письменного стола и достал свисток.
– Зачем тебе свисток? – не поняла Алёна, рассматривая свое отражение в балконной двери.
– Не мне, а тебе. Ты просто судья на футбольном матче в этом платье. Где ты такое раздобыла? – сын явно развеселился.
– В Macy’s. Кажется, это Chaus, – Алёна изогнулась в невероятной позе и заглянула себе в оттопыренный воротник. – Да, точно, Chaus, а что?
– Ты знаешь, в этом что-то есть, – Афоня с задумчивым видом медленно раскручивался кресле. – Компания «Хаос» выпускает платье с правильным геометрическим рисунком, выполненным в монохромной гамме! Класс!
– Понятно. Спасибо, сынок, помог. Пойду к соседке. Третье мнение будет решающим.
Минут через двадцать Алёна вернулась домой с пачкой фотографий в руках. Алекс, к ее удивлению, был уже помыт, побрит и одет в черное и белое в тон к ее наряду.
– Смотри, что мне Глория дала, – она протянула стопку мужу.
– Ну мы же говорили! – Афоня перехватил фотографии. – Это прикольно! Пирамида из атлетов тридцатых годов, главные действующие лица в полосатых трико. Ты в теме. А куда вы направляетесь? Толстый с тобой?
Никто уже не помнил, почему сын, когда был еще совсем маленьким, изобрел для Алекса такое прозвище. Его отец не был ни громоздким, ни перекормленным, но к нему приклеилось. Почему именно Толстый? Никто, включая ребенка, на этот вопрос ответить не мог. Может быть, поведение отца ассоциировалось у мальчика с Карлсоном, героем книги Астрид Линдгрен? Но, в отличие от него, Алекс был высок, широкоплеч и подтянут. На прозвище Толстый он не обижался: привык, сроднился.
– Идем на прием к миллионеру в Монтесито. Хочешь к нам присоединиться?
– Не-е-е. Спасибо. Мы с Джессикой обратно в школу. Там сегодня ярмарка – как это называлось в Москве? Ярмарка товаров народного потребления.
– Что вы на сей раз придумали? Чем торгуем?
– Джесси приготовила всякие примочки для ванной: морские соли с разными ароматами и свечи с тематикой Хэллоуина, а я приделал к ним электронные примочки. Они все там, на кухне. Хотите посмотреть?
Увидев заставленный коробками стол, семья ахнула от невообразимого количества диковинных штучек.
– Надеетесь всё продать?
– Да мы будем первым хитом! Всё со свистом улетит. Никто не пройдет мимо. Ты что, сомневаешься?
– Ни на секунду. (Весь в меня – оптимист, отдаленный от реальности). Я в тебя верила, верю и буду верить!
– Тогда до вечера. Пока, пока.
?
– Как поедем? По 101 или 192? – спросил Алекс, неторопливо усаживаясь за руль.
– По 192, а то на хайвее можно застрять. Который час? Без пятнадцати пять? Давай, давай скорее, опаздываем же! – Алёна пристегнула ремень. – Поехали! – она уже почти кричала, но шепотом.
Двухполосная неразделенная дорога вилась между старыми одноэтажными домами с нахлобученными крышами. Были они сплошь увиты южным плющом с абстрактно разбросанными яркими пятнами цветов. Кричащие краски отвлекали от вождения, вынуждая Алекса невольно крутить головой по сторонам. Окна построек, не имея солнечных очков, жмурились, прикрываясь лишь растущими вдоль заборов вечнозелеными растениями, отдаленно напоминающими кавказские туи и кипарисы. Местами навстречу попадались увеличенные до неестественных размеров карликовые японские деревья, превратившиеся в этих радоновых краях в гигантов ростом с человека.
После крутого поворота асфальтовое полотно сгорбилось и то ползло в гору, то спускалось вниз по крутым склонам плотных песчаных дюн с прилепленными к ним, как ласточкины гнезда, домишками.
– Как люди не боятся здесь жить? Ведь пара зимних ливней… – рассуждала вслух Алёна, уже в который раз с интересом рассматривая придорожные калифорнийские пейзажи.
– …или один хороший толчок… – продолжил мысль муж.
– …или небольшой пожар, – они, как обычно, мыслили синхронно, – и всё кончено. И никаких шансов. – Алёна поежилась от образа, возникшего в мыслях.
– Не будем о грустном, а то еще накаркаем. Ты же у нас моделируешь будущее, – Алекс сосредоточился на дороге, превратившейся в серпантин.
?
К началу приема они всё же опоздали. Миновав ворота усадьбы, их машина оказалась на широкой аллее, обочина которой была плотно уставлена автомобилями.
– Ну и где мы будем парковаться? – раздражаясь, проворчал Алекс.
– Проезжай вперед, там разберемся, – уверенным голосом предложила жена, делая попытку ввести себя в приподнятое настроение перед встречей со Стюартом Керри.
Преодолев изрядное расстояние по приусадебному парку, они выехали на площадку перед домом, называемую в этих широтах мотор-кортом.
Давно, еще в той жизни, в Москве, в студенчестве, Алёна увлекалась архитектурой, часто путешествовала и повидала много странных сооружений: столичных и деревенских, российских и западных.
Сейчас же перед ней был не просто дом, а творение кубизма в стиле начала ХХ века: эдакая смесь мексиканского пограничного форта с южноафриканской авантюрой. Однозначно определить стиль было невозможно. Фасад показался ей слабоватым для миллионера: всего лишь пара этажей, да и те скучные, плоские и безликие.
Уставленная пальмами галерея соединяла два внушительных куба здания, имевших, как ни странно, только по одному высокому окну с изящным французским балконом.
– Американская эклектика, – заключила Алёна, указав Алексею взглядом, где притормозить.
К ним сразу же подскочил молодой человек в черных брюках и белой рубашке.
– Добрый вечер! Вы приглашены? – он прекрасно справлялся с ролью супервежливого парковщика.
– Да, нас пригласил Стюарт Керри, – приветливо ответила гостья.
– Мистер? – молодой человек закашлялся. – Извините. Могу я узнать ваше имя?
– Да, конечно. Профессор Урбанова, а это мой муж, компьютерный гуру Алекс Нахимов.
– Спасибо, сейчас проверю.
Он подошел к небольшой стойке около арки на северной части мотор-корта и, полистав там бумаги, почти бегом вернулся обратно:
– Госпожа Урбанова, извините, я вас не узнал. Вы – почетный гость на этом приеме. Вас все ждут. Позвольте ваш валетный ключ, – он протянул руку. – Я запаркую машину.
– Почетный, так почетный, меня уже ничем не удивишь.
Алекс порылся в бардачке, извлек ключ и, протягивая его молодому человеку, поинтересовался:
– Вы знакомы с этим вариантом ключа? Его надо сначала просто приложить к замку, а потом вставить и повернуть.
– Да, я слышал о таких.
– Ну и замечательно. А мы потом найдем свою машину? – слегка язвительно поинтересовался муж.
– Да, конечно, – не понял сарказма молодой человек. – Она будет стоять здесь.
Выходя из сверкающего на калифорнийском солнце авто, Алекс мельком взглянул на двух соседок своего очередного новенького Lexus:
– Мадам, ваш статус неуклонно растет. Вас уже паркуют между Bentley и Ferrari.
– Да? А кто из них кто? – наивно поинтересовалась Алёна.
– Я тебя обожаю.
?
Несколько высоких ступеней вели к строгой черной парадной двери. Войдя в темный узкий поперечный коридор, Алена немало удивилась, столкнувшись нос к носу с собственным отображением в зеркале. Вместо ожидаемого холла или, в крайнем случае, просторной прихожей с вешалками и напольным держателем для зонтов было только мрачноватое пространство эдакого пенала, туннелями уходящего в обе стороны.
Урбанова с интересом рассмотрела громоздкую малопонятную конструкцию у входа: вытянутый узкий стол из искусственного серо-голубого мрамора, буквально воткнутый стену. Над ним – огромных размеров приплюснутая рама со щедрым позолоченным орнаментом, окаймляющая дымчатое зеркало. К своему удивлению, в нем она выглядела старше, чем полчаса назад в своем, домашнем.
Алёна и Алекс бегло переглянулись.
– Куда дальше двигаться?
– Налево?
– Направо? – и, не сговариваясь, направились в правое крыло.
Было подозрительно пусто и тихо. Частому постукиванию ее каблуков отвечало звонкое коридорное эхо. Оно прислушивалось и сравнивало эти новые звуки с уже забытыми и родными, исчезнувшими несколько лет назад из «Касабланки».
За поворотом «пейзаж» оживился. Пенал раскрылся до размеров небольшого холла. По правую руку – монументальная лестница с внушительными латунными перилами «времен дворцового переворота». Ее черные выщербленные ступени отдыхали, добравшись до площадки с выходом на балкон, и, резко повернув на 90 градусов, тяжко карабкались дальше наверх. По другую сторону пространства – окна-бойницы, картины и распахнутая настежь широкая стеклянная арочная дверь, ведущая во внутренний дворик с накрытыми под пальмами столами. Немногочисленные гости лениво прогуливались в ожидании закусок.
– Ну, слава богу, не мертвое царство, – вырвалось у Алекса, когда он увидел людей. – А почему все в черном?
– Кто его знает. Может, они из Нью Йорка! – тут Алёна заметила, что муж отчаянно контрастировал с окружением в своем белом костюме, черной рубашке и галстуке в косую полоску.
– Главное, мы с тобой в ансамбле. Видишь, однотонная расцветка теперь в моде. Они – в черном, а мы – в белом, да еще и в полоску, – беззаботно улыбнулась Алёна.
Парочка продефилировала дальше по холлу, повернула налево и оказалась в просторной гостиной с испанским сводчатым потолком из темных эвкалиптовых брусьев.
– Жалко, что старый и уже не пахнет, – Алекс потянул носом.
– Кто? – Алёна осмотрела публику в поисках Стюарта.
– Эвкалипт.
– А я думала, хозяин, – и рассмеялась.
Несмотря на тяжеловесный потолок, салон производил впечатление воздушного замка, видимо, от того, что в нем было только две реальных, непонятного сероватого оттенка стены: одна, с массивным камином, – впереди в отдалении, а другая, что рядом, – с фламандским гобеленом во всю ширину простенка. Вместо двух других стен по бокам шел каскад непомерно высоких стеклянных арочных дверей.
– Ну, и где же твой Стюарт? – осведомился Алекс, весело глядя на Алёну.
– Он никакой не мой.
– Так скоро будет. Я в тебя верю.
– Пошли, посмотрим, что там, – и, смущаясь, потянула мужа в глубину зала.
– Подожди, лучше посмотрим, что здесь.
Муж плавно развернул Алёну в противоположную сторону, и она замерла от восторга. Через проем двухстворчатой двери, распахнутой в сад, были видны удлиненные зеркальные бассейны. Эффект абсолютного отражения достигался черным дном. Между водной гладью двух серебряных дорожек стояли фруктовые деревья, равнодушные к упавшим с них плодам. Яркие апельсины диссонировали с бело-черным форматом усадьбы.
– Мы попали в сказку? – спросила жена, затаив дыхание.
– Пока не знаю. Куда идем? Купаться или в дом?
– Да ну тебя, дурак. Пошли поищем Стюарта, а то неудобно.
Они вернулись в гостиную, лавируя между сидящими и стоящими гостями, и вышли в уютный атриум. При настежь открытых дверях внутренний дворик с четырьмя высокомерными пальмами воспринимался как естественное продолжение дома.
– Что, не видно нашего нового благодетеля? – Алекс слонялся между незнакомых людей, разглядывая стволы, торчащие из черной керамической напольной плитки.
– Да, не пеленгуется, давай еще на той стороне посмотрим, – Алёна бодро направилась к террасе, пересекая атриум и гостиную.
– О, закуски и напитки сами к нам идут, – Алекс приостановился около гарсона, заметившего новых визитеров. – Спасибо, спасибо, – он прихватил бокал вина у одного, пару кусочков чего-то неизвестного у другого официанта и поспешил за Алёной.
Супруги вышли на огромных размеров террасу и застыли от удивления.
– Сколько живу в Америке, но такого не видела, – гостья еще не отошла от зеркальных бассейнов, а тут…
– Таких больших денег? – иронически поинтересовался муж.
– Да ну тебя, балда, посмотри вниз.
Взявшись за руки, они спустились по одной из боковых лестниц, оглянулись и посмотрели назад.
Наверху, как раз с противоположной от парадного входа стороны дома, высилась анфилада одиноких белокаменных колон. От нее к пруду каскадом шли широкие уступы ровно подстриженного кустарника, плавно переходящие у подножия в плотный травяной покров.
– Я хочу здесь быть, – Алёна растворялась в великолепии калифорнийского парка.
– Чур, я с тобой, – высоченный Алекс смешно присел на корточки и, переваливаясь, направился за женой.
