Лишь заметив дом, где я провела период становления моей личности, я запоздало пожалела о своём решении сюда заявиться. Вид у дядиного жилища был, мягко скажем, паршивый. В прошлом оно представляло собой ухоженное ранчо и домик с черепичной крышей, окружённый, как рвом, красивым садом камней. Теперь его можно было бы принять за заброшенное, если бы не трактор и грузовик перед ним. Господи, у него был всё тот же трактор, который я в своё время училась водить, и он уже тогда еле двигался.
Я остановила машину и, волнуясь, вошла на ранчо, вытирая руки о джинсы. Я слышала вдалеке, со стороны деревьев, крики рабочих на испанском и воркование голубей, бродивших по потрескавшимся тротуарным плитам. Чудовищное чувство вины шлёпнулось на меня вслед за ветками пальм. В последний раз я звонила дяде два года назад, когда заехала в Вермонт. Хотела выслать ему денег, но он сказал, что у него всё в порядке и он в моей помощи не нуждается. Я всё равно хотела, но руки так и не дошли.
Теперь он, судя по всему, был в отчаянном положении. Да уж, это нас сближало.
Я глубоко вдохнула, подойдя к дому и заметив, что коврик у двери всё тот же, вышитый дядиной покойной женой. Он покрылся чёрной плесенью и расползался на части. Я надеялась, это не символ.
Я быстро постучала и отдёрнула руку. Подождала, огляделась. Никто не шёл за мной по пятам, но некоторые привычки остаются с нами надолго. А быть чересчур осторожной – отличная привычка для такой девушки, как я.
Я собиралась постучать ещё раз, но дверь чуть приоткрылась, и я увидела взирающий на меня в щёлку знакомый глаз.
– Дядя Джим, – я широко улыбнулась. Он нахмурился и распахнул дверь. Дядя оглядел меня снизу вверх и сказал:
– Твою ж мать.
* * *
– Прости, но ты сама понимаешь, что тебе нельзя тут остаться, – сказал дядя Джим, сидя на пыльной кухне и наливая мне очередной стакан чая со льдом. Кристаллики, не растворяясь, кружили у дна, как обломки, подхваченные торнадо. Я глубоко выдохнула через нос, стараясь скрыть разочарование. Я пробыла тут уже больше часа, и мы не пришли ни к чему, кроме того, что мне тут не рады.
– Послушай, я понимаю, у тебя есть гордость, – начала я.
Он впился в меня глазами. Он так постарел, что я испугалась; тёмные волосы стали седыми, складки у рта сделались глубокими, как каньоны, но взгляд остался таким же острым и проницательным.
– Дело не в гордости, Элли. Будь ты кем-нибудь другим, я согласился бы. Я же не против, когда Бетти с соседней улицы несколько раз в неделю приносит мне горячую пищу. Я понимаю, что с трудом свожу концы с концами. Но ты же не кто-нибудь другой. Ты Элли, сука, Уотт.
Я сморщила нос.
– Вот не знала, что Сука – моё второе имя.
Он приподнял бровь, похожую на толстую мохнатую гусеницу.
– А разве нет?
Я закатила глаза.
– Нет, дядя Джим. И это не самые приятные слова о твоей племяннице.
Он улыбнулся – почти незаметно, но я всё равно заметила. Повернулся, открыл холодильник, тоскливым взглядом обвёл содержимое – там ничего и не было, не считая приправ.
– Ну прости, что я не соответствую твоим представлениям о любящем дядюшке. Я тебя не видел с тех пор, как тебе стукнуло девятнадцать, знаешь ли.
– Знаю.
Дядя Джим хотел достать банку горчицы, но передумал. Что он, собирался сделать мне горчичный коктейль? Захлопнул дверцу, прислонился к стойке.
– Прости, что нечего предложить тебе поесть.
– У меня в машине вяленая говядина.
Он обвёл меня взглядом, покачал головой.
– Ты слишком тощая, Элли.
– Да нет, просто руки исхудали, – ответила я и скрестила их на груди. – Так бывает от стресса. В целом-то я в порядке.
Он кивнул, и его лицо приняло сочувствующее выражение. У меня сжалось сердце. Я знала, что он сейчас скажет.
– Как твоя нога?
Я натянуто улыбнулась.
– Да нормально.
– По-прежнему воруешь?
– Ну, было дело. – Я отвела глаза. Внезапно меня очень заинтересовал узор на столешнице из поддельного мрамора. – Но сейчас уже завязала. Чуть не влипла в Цинциннати. Больше не хочу.
– И почему же?
Я выдавила улыбку.
– Да так, неудачное знакомство по Интернету.
– И?
– И кое-что пошло не как надо.
– А как надо?
– Ну, по переписке влюбить в себя мужчину. Сказать ему, что хочу с ним встретиться, переспать, выйти за него замуж, но застряла в России и у меня нет денег покинуть страну. Попросить перевести сумму на твой счёт. А потом удалить страницу. Очень просто.
Краем глаза я увидела, как он качает головой.
– Господи, Элли. Это так низко.
– Ох, избавь меня от своих внезапных нотаций. – Я махнула рукой. – Так устроен мир. Я не занимаюсь малообеспеченными мужчинами. Я не настолько жестока. К тому же большинство из них изменяют жёнам, так что пусть получают по заслугам. Да и дело это не быстрое. Нужно несколько месяцев, чтобы выстроить отношения. Поэтому я обычно переписываюсь сразу с шестью. Существенно облегчает жизнь.
Дядя Джим одним махом проглотил остатки чая.
– Ну ладно. А что случилось в Цинциннати?
В кухне внезапно стало очень душно. Мне захотелось открыть окно над раковиной, но сквозь него я видела, какую пыльцу с деревьев поднял бриз. Я принялась водить подвеской в виде остро заточенной бритвы по цепочке, на которой она висела.
– Просто нарвалась не на того парня. И он меня развёл. Я думала, он американец, но нет. Он сидел на сайте под фальшивым именем, и это должно было меня насторожить. Кто называет себя Стивеном, когда его зовут Сергей? Лишних денег у него было много. Слишком много. Это тоже подозрительно, верно? Он посылал мне подарки на адрес в Петербурге, роскошные подарки – жемчуга, бриллианты, и я делала вид, что всё получила. Думаю даже съездить в Россию и забрать их. Ну, в конце концов он перевёл мне и денег, куда больше, чем мне обычно удаётся получить, ну а потом я пропала. – Глотнув ледяного чая, я продолжала: – Ещё неделю назад всё было в порядке. Деньги поступили на мой офшорный счёт, как обычно. А потом мне пришёл имейл от бывшего. Он сказал, что в городе и что хочет со мной выпить. Ну я и согласилась, а это оказался не мой бывший, а Сергей, и этот лысый бильярдный шар дико разозлился. Я с трудом сбежала из чёртова бара.
– И что, по-твоему, произошло? – Вид у дяди Джима был несчастный, и я его не винила. Мне было всего двадцать шесть – слишком мало, чтобы иметь дело с украинскими олигархами.
Я пожала плечами.
– Мне кажется, он просто связался с почтовым отделением Санкт-Петербурга. Не помню, как меня звали на том сайте. В общем, как бы то ни было, он отследил мой путь до Цинциннати. Я пару месяцев жила там с бывшим, и, по всей видимости, он туда заявился, связался с этим бывшим, и вот. В общем, я недооценила Сергея. Думаю, он сам замешан в махинациях.
Взгляд дяди стал суровым и жёстким.
– Твой бывший…он…
– Нет, – быстро ответила я. – Это был парень, с которым я познакомилась в клубе скалолазания. Джек. Короткий и милый роман. А ты думал, что…
Он скрестил пальцы, отвёл взгляд.
– Да нет, просто кое-что слышал, вот и всё.
– Что ты слышал? И от кого? – Паника сжала мою грудь. Он не мог иметь в виду того, о ком я подумала. Правда не мог. Это было немыслимо. Твою же мать.
– Чья это там машина? – спросил он. – Твою мааааааааааааааать.
– Откуда ты всё знаешь? – Я поднялась на ноги, с грохотом отодвинула стул.
– Да это просто, Стервэлли. – Он вспомнил моё детское прозвище, и это было бы очаровательно, если бы моё давление не взлетело до небес. Лоразепам. У меня в багажнике лежал лоразепам. – Я порой общаюсь с твоими родителями. Чаще, чем ты.
Я моргнула, ничего не понимаю.
– Даже не принимая во внимание тот факт, что ты снова с ними общаешься, я понятия не имею, как мои родители могли узнать о…
– Твоём романе с наркоторговцем? – закончил он. – Да знают, конечно. Мир тесен. Раз столкнувшись с людьми, столкнёшься с ними снова.
Его слова меня будто мелкой пылью осыпали. Мои родители живы. Общаются с моим дядей. И выяснили насчёт Хавьера.
– Что они тебе сказали? – спросила я, спрятав руки, чтобы он не видел, как они дрожат.
– Ну, они вернулись в Галфпорт. Или, может, они в Билокси. Короче, где-то на побережье. И, как выяснилось, не только они одни захотели встретиться с прошлым.
Я была не в силах поверить его словам. С чего вдруг мои родители решили вернуться в Галфпорт? Мы рванули оттуда, как будто речь шла о вопросе жизни и смерти, и я всю жизнь считала, что так оно и было.
– Ты с тех пор не была в Галфпорте? – поинтересовался он, как будто мог читать мои мысли. – Может, они вернулись по той же причине.
Да, но я-то вернулась, чтобы отомстить. За всё, что случилось со мной столько лет назад. За то, что оставило мне шрамы на всю жизнь.
– Так что они тебе сказали? – спросила я, выталкивая из себя слова, как тяжёлые ядра. Он почесал за ухом, посмотрел в стакан, на кристаллы. Сквозь них пробивались солнечные лучи, и блики чайного цвета плясали на стенах.
– Они сказали, что ты живёшь в Галфпорте с тех пор, как уехала из Палм-Вэлли. Намекнули, что ты перешла на другую сторону и связалась с приятелем Трэвиса. Хавьер… какая-то испанская фамилия. А потом по неизвестным причинам сбежала, прихватив его деньги и машину.
Я сглотнула. Больше всего мне сейчас хотелось выбежать из этого дома, сесть в вышеупомянутую машину и ехать далеко-далеко. Таким всегда был мой план А, и он неизменно срабатывал.
– Ладно, – сказала я, пытаясь найти нужный ракурс. – Но они-то это как выяснили?
– Послушай, я не знаю. Это было несколько лет назад, и они так и не признались.
– Так ты до сих пор с ними общаешься? – Мои Мои брови удивленно приподнялись.
Он кивнул.
– Ну, пару раз в год. Мы не особенно близки, понимаешь? Поэтому ты и не можешь тут оставаться.
– Ты всё-таки против, чтобы я осталась?
– Я категорически против. Чтобы ты искала мужчин в Интернете? Тебя ничему не научили твои родители?
– Научили! Обманывать людей.
– Нет, Элли, – сказал он и облизнул губы. Он выглядел намного старше своего возраста. Мне хотелось разгладить морщины на его лице. – Тебя ничему не научил их опыт? Рано или поздно ты огребёшь по полной.
Я раздраженно вскинула подбородок, чувствуя, как стены будто сжимают меня с боков.
– Я уже огребла по полной, и ты об этом уже говорил. И я тебе сказала – с прошлым покончено. Я хочу начать честную жизнь, а ты даже не даёшь мне шанса. Ты с детства меня не видел. Ты меня не знаешь. Не знаешь, какой я могу быть порядочной.
– Это уж точно.
– Но я хочу стать порядочной. Мне нужна работа, дядя Джим. И нужно жильё.
Глубоко вздохнув, он выплеснул остатки чая в раковину.
– Ладно, можешь остаться на пару дней, но на этом всё. Если захочешь жить в Палм-Вэлли, я не против. Я против, чтобы ты жила у меня. Придётся тебе найти собственный дом. Собственные деньги. Я тебе не могу дать ни денег, ни работы. Я и так всем должен, а урожая не хватит, чтобы пережить даже этот год. Грустно, но так и есть.
– Я могу помогать тебе по дому. Прибраться, – предложила я.
– В этом я не сомневаюсь, – отрезал он. – Но лишь несколько дней. На твоём месте я прямо сейчас озаботился бы трудоустройством.
– Почему ты меня так боишься? – спросила я мягко.
Я думала, он смутится, но он лишь ещё печальнее посмотрел на меня.
– Я всегда тебя боялся, Стервэлли. В тебе всегда было что-то тёмное и мрачное. Я не хочу быть рядом, когда оно вырвется наружу. И к тому же хочу сохранить со всеми хорошие отношения, чтобы мне помогали, когда я в этом нуждаюсь. Ты думаешь, люди будут добры ко мне, когда узнают, что у меня живёт дочь моей сестры? Думаешь, Палм-Вэлли забывает своих преступников? Ничего подобного. Может, наша долина и похорошела, но она по-прежнему сурова, как старая дама, и не задумываясь выгонит тебя к чертям. И меня заодно. Ну а теперь, – заявил он, идя к двери, ведущей в пальмовую рощу, – я должен убедиться, что никто из соседей не помер. Увидимся.
Я смотрела, как он уходит, и думала, что ни при каких обстоятельствах в его возрасте не останусь без денег, чего бы это ни стоило сейчас. Потом повернулась и вышла из дома. Пора было устраиваться на работу.
Глава вторая
По дороге обратно в город я чувствовала, как в горле вскипает злость. Проглотила ещё несколько пилюль, переключила на другой плейлист. Тот, любимый, уже совсем не подходил под настроение. Оно не имело ничего общего с предвкушением новой жизни, надеждой и оптимизмом. Гораздо больше – с тем дерьмом, которое я не в силах была контролировать.
Мои родители, черт бы их побрал. Откуда они узнали обо мне и Хавьере? Это было сто лет назад, и дело было совсем не как в песне Кэрри Андервуд[3 - Американская певица в стиле кантри.] – мужчина и женщина расстались, она забрала его машину и деньги. Скорее уж напоминало сингл Antrax[4 - Antrax (с англ. сибирская язва) – американская группа, играющая трэш-метал и грув-метал.].
Не у каждой женщины есть бывший, который пристрелит ее, если найдет. В самом прямом смысле.
