– Но, матушка…
– Эдгар! – ее глаза сверкнули желтым светом.
Да что здесь творится? Либо у меня медленно съезжает крыша, либо на Тэйле все же водятся оборотни. Нехотя кивнув, мужчина подарил мне такой тяжелый взгляд, словно его отправили на казнь.
Когда двери за сэром Иолом закрылись, стерлядь молча покрутила кольцо на безымянном пальце и с усилием сняла его.
Меня взяла оторопь.
Я так и застыла с выпученными глазами, глядя на Марию Викторовну, женщину, которая прокляла меня на Земле. Женщину, из-за которой я оказалась на Тэйле и безуспешно скакала из одного замужества в другое, чтобы, наконец, вернуться домой. Женщину, которая родила изверга по имени Егор Баринов, сломавшего мою веру в любовь.
– Присаживайся, Маша. Нам предстоит долгий разговор.
Я смотрела на Марию Викторовну как на восставшего из мертвых виконта Ортингтона, которому так вовремя вырезала аппендикс. Едва не села мимо кресла – тело не слушалось, а сознание отказывалось верить увиденному. Егорова мать сидела передо мной в наряде леди Иол. Точь-в-точь леди Иол, только лицо изменилось. По ее телу пробежала желтая рябь и туманом утекла в кольцо.
Но… желтые глаза сэра Иола…
– Эдгар…
На большее меня не хватило. Горло скрутил спазм, во рту пересохло, а голос хрипел.
– Ты догадливая девочка. Странно, что не поняла раньше. Да, Эдгар – мой сын.
– Егор, – прошептала, глядя на закрытую дверь.
– Мы не так все планировали, – спокойно произнесла она. – Портал открывался сразу после свадьбы. Вы должны были пожениться и вместе отправиться в увлекательное свадебное путешествие на Тэйлу, где сын поведал бы тебе, частью какого великого будущего ты стала.
– Увлекательное свадебное путешествие? – я истерично усмехнулась, глядя на женщину в годах. Для старческого маразма еще рановато, менопауза уже давно позади, но с головой у нее все равно не порядок. – Вы выкинули меня в другой мир! – произнесла оторопело. – Я могла погибнуть!
– Да ладно тебе, – отмахнулась Мария Викторовна.
Я смотрела на нее осоловелыми глазами. И как только невозмутимость сохраняет, рожа наглая!
– Люди, да вы больные!
– Ты сама виновата в ситуации, в которой оказалась!
Мои брови взмыли вверх. На Земле я бы крепко выругалась, похлеще сантехника из управляющей компании. А уж тот мастер спорта по литерболу! Но жизнь на Тэйле существенно поуменьшила мой лексический запас…
– Не смешите мои бахилы, Мария Викторовна! Я застукала вашего сына со своей лучшей подругой, а в итоге оказалась в другом мире. И я сама в этом виновата?
– Нормальная женщина выслушала бы любимого человека, попробовала бы его понять.
– Да что уж там понимать? Обмен биологическими жидкостями, новый уровень эмпирический познаний, может, еще скажете, это был эксперимент с применением научного метода «сравнение»?! – я поднялась и поджала губы, чтобы сдержать рвущийся на волю поток гадостей.
Нервно расчертила кабинет шагами, метнула в Марию Викторовну яростный взгляд и взбесилась еще больше. Она сидела и в ус не дула. Словно так и надо! Словно вот прямо сейчас мы с ее сыном переживаем то самое увлекательное свадебное путешествие.
– У тебя много вопросов. Я готова ответить на некоторые, – произнесла она с таким видом, словно благодарности ждала.
Вопросов было много. И все они приходили одновременно. И разобрать какой из них важней – не получалось.
– Почему? Как? Зачем!
Мария Викторовна расплылась в улыбке и вольготно откинулась на спинку вельветового кресла.
– Я возглавляю секретный научный проект, – она переплела тонкие холеные пальцы и ухмыльнулась.
– Вы работаете на правительство?
– Поначалу. Но, когда мы узнали Тэйлу поближе…, – улыбка женщины стала коварной, даже маниакальной.
Психически больные делятся на несколько категорий: буйно и тихо помешанные. На Земле я как-то раз заходила на работу к подруге в психдиспансер. Бояться надо не буйных, от таких знаешь, чего ожидать. Опасность представляют тихо помешанные. Они могут месяцами, а то и годами ждать подходящий момент, чтобы совершить гадость, а иногда и преступление. Смотрят на тебя маниакальным взглядом, и ты никогда в жизни не поймешь, что творится в их голове.
Мария Викторовна всегда меня недолюбливала, что неудивительно. Матерям еще в роддоме выдают дополнительный ген, который отвечает за автоматическое признание невесток недостойными их великолепных сынков. Но даже в больной фантазии я не могла подумать, чтобы Егорова мама оказалась такой вот злодейкой!
– Теперь мы сами по себе. И пока тебе достаточно знать, что на Тэйле ты благодаря мне.
Благодаря?!
– Зачем?
У нее дернулась верхняя губа.
– Сын тебя любит, – по мне мазнули презрительным взглядом. – Откровенно говоря, для нашего с Егором проекта ты не нужна. И я бы не сильно расстроилась, если бы у тебя на Тэйле… не сложилось, скажем так.
Прямо в глаза мне признались в попытке убийства. А, если я возьму вон ту книгу с деревянной обложкой и, скажем так, опущу ее пару раз на голову одной психически нездоровой особы в годах?
– Егор знает?
– Это была его идея отправить тебя сюда. Но при перемещении нас несколько… раскидало.
– И меня, разумеется, совершенно случайно закинуло на земли виконта Ортингтона в графстве, сжигающем попаданцев?
– Разумеется, совершенно случайно. Иначе бы мы тебя сразу во все посвятили, – стерлядь скривила губы в издевательской усмешке. – Но ты и без нашей помощи освоилась.
– Вы не особо-то меня искали.
Сейчас уже и не вспомню, но с сэром Иолом я познакомилась далеко не сразу. Чета Иолов – известны давно в ювелирном деле, но каким боком к ним затесались Бариновы?
– Это заняло какое-то время… Приземляться в Ортингтоне было небезопасно. Пока освоились в Айроне, нашли личины…
Мария Викторовна говорила медленно, вальяжно, как сытая кошка, перед которой на последнем издыхании мечется мышь. Догонять ее нет ни смысла, ни желания – она уже в твоей власти. Можно насладиться представлением, и она это делала. Наслаждалась!
– Личины?
Женщина поиграла пальчиками, демонстрируя кольцо.
– Понадобились деньги, артефакты и несколько удачных смертей, чтобы мы с мальчиками стали Иолами.
– Кирилл тоже здесь?!
Я все же села обратно в кресло – колени то и дело подгибались от волнения.
– Вы с ним виделись мельком. Что на Земле, что на Тэйле, он не особо любит людей, и я его в этом не виню. Дома Кирюше пришлось несладко. К счастью, Китридж, для таких как мы: умных и предприимчивых землян, настоящий рай.
Личины… Несколько удачных смертей…
От лица отхлынула кровь. Меня сковывал страх. Передо мной убийца! Хладнокровная, жестокая, бессердечная убийца. И сейчас она плетет новую паутину, каждая нить которой опутывает меня с головы до ног. Записки с угрозами наверняка ее рук дело. Пусть Клиф и определил, что писал их мужчина.
– Что вы имели в виду, говоря «несколько удачных смертей»?
– Маша, ты не вчера родилась! – она поднялась и, опираясь на изящную трость, доплыла до бара. Выудила два хрустальных стакана, плеснула в оба немного карей жидкости, кинула кубики апельсинового льда. – Чтобы занять чье-то место, нужно, чтобы это место освободилось. А в лесах так много диких зверей. Несчастные случаи на охоте – не редкость для Тэйлы. Как бы то ни было, для всего Китриджа мы – чета Иолов, которая решила переехать из Айрона в Ортингтон.
Мне протянули бокал, но я видела змею. Кобру, распушившую капюшон, чтобы кинуться на меня в смертельном рывке или, как минимум, рюмку отборного яда.
– Если бы я хотела тебя отравить – сделала бы это давно. Пей.
Не помешает.
Дрожащие пальцы сомкнулись на холодном стекле. Двумя глотками я осушила стакан и резко выдохнула. Горло обожгло, и раскаленный ком медленно скатился в желудок, чтобы раскрыться там огненным цветком. По телу прокатилась теплая волна, закружила голову, но стало легче. Незначительно, но все же.
– Брашни, – женщина отсалютовала бокалом. – Чем-то похоже на бренди. Отлично снимает стресс.
Да уж. Не завидую тем, кто снимает стресс алкоголем. Для них уготовано отдельное место в отделении трансплантологии.
Каково это понимать, что ты совсем не знала людей, с которыми собиралась связать свою жизнь? Хочешь, не хочешь, но Мария Викторовна шла в комплекте с Егором – он очень привязан к матери. До такой степени, что это она выбрала время и место нашего бракосочетания, а я уступила, глядя на слезы старой женщины. Любимого сына отдает, что мне, жалко что ли? Конечно, мне было жалко выходить замуж в старом амбаре на окраине Москвы, но, якобы, сельская свадьба – это сейчас модно. А отправлять невест в другой мир – тоже модно?
И ведь я даже толком не помню момент перехода. Помню стоны из сарая с инструментами, как глянула в щель, подтянутые ягодицы Егора, вбивающиеся между ног лучшей подруги, стонущей не хуже свиней в соседнем сарае. Поначалу я на свиней и подумала, пока не услышала имя своего жениха. Хотела тихо уйти, но наступила на грабли (прямо как в анекдоте, еще и шишку получила тогда!). Меня заметили, попытались успокоить, хоть слез и не было – был ступор. Непонятное отупение и… как ни странно – легкость! Словно я освободилась. Словно решена моральная дилемма, и теперь я не обязана выходить замуж. Помню, бежала куда-то, а потом…
– Как я здесь оказалась? Последнее что помню – кто-то дал мне воды и я…
Подняла взгляд. Ехидна скалилась в ответ, медленно смакуя брашни худыми губами.
– Это была не вода!!!
– Коктейль из барбитуратов и трав с Тэйлы. Капелька магии и твое буйное воображение сделало остальное. С проклятием это было сильно, – засмеялась гадюка. – Нет, правда! Я бы до такого не додумалась. Мы применили ментальное внушение, чтобы в новом мире ты хотела выйти замуж за Егора. Но результат ошеломил!
Получается, все эти мысли и воспоминания о проклятье и Егоровой матери – ведьме – всего лишь плод моей одурманенной психики?
Меня словно по голове огрели.
Пять лет жизни я потратила на борьбу с ветряными мельницами! Я не слушала и не воспринимала ничьи слова о разумности своих действий, потому что была одурманена. И эти потерянные годы – вина старой стервятницы, решившей, что для ее сына так будет лучше!
– Вы омерзительны! – произнесла оторопело.
– В нашем мире это называется целеустремленностью.
Кажется, Мария Викторовна собой гордилась. Она выпятила грудь и вздернула подбородок, словно намеревалась получить нобелевскую премию за целеустремленность, не меньше.
Как ни странно, этот ее глупый вид привел в чувство. Страх исчез и сменился истеричным смехом. Сначала вырвался смешок, потом другой и вскоре я уже безудержно хохотала, глядя на глупое и удивленное выражение лица собеседницы.
– Даже магия не заставила меня стать женой вашего сына! – проговорила в перерывах между смешками.
Мария Викторовна зверела. Она-то рассчитывала на другую реакцию. Но другой не было. За пять лет я устала бояться: что не смогу практиковать и потеряю навыки, что никогда не вернусь домой, что не выйду замуж по любви, что меня казнят… страх стал неотъемлемым спутником моей жизни и стал настолько привычным, что Егорова мать на этом фоне казалась очередной неприятностью не больше. С уровня мирового зла в моих глазах она опустилась до мелкой пакостницы. Настолько беспомощной, что даже лекарствами и магией не смогла женить своего сына на мне.
– Не справилась магия – поможет шантаж! – прорычала она, стукнув стаканом о столешницу.
– А дальше что?
– Счастливый брак! – она гавкнула так, словно готова осчастливить нас насильно.
– Мария Викторовна, этот брак был обречен с самого начала! Я не люблю вашего сына и вряд ли любила когда-то.
– Стерпится, слюбится! – выплюнула она. – Отец Егора тоже не горел желанием, и вот результат – двадцать лет брака!
– И от такого счастливого брака он повесился! Еще долго продержался, замечу!
– Это не связано, к тому же…
Сэр Эдгар вошел в кабинет без стука и прервал мысль старой карги. Везти столик с угощениями самостоятельно было разумно. Или он догадывался, о чем пойдет разговор между мною и, так сказать, леди Иол?
– Мама, мы же договаривались сделать все мягко! – упрекнул он, закрывая двери. – Тебе капучино с шоколадом, как ты любишь? – спросил он меня после паузы.
Капучино? Серьезно?
– Возможно, так тебе будет легче все принять, – понимающе кивнул Эдгар и покрутил кольцо на указательном пальце. Крупный камень сверкнул, рассыпал искры, которые отозвались желтой рябью и сняли иллюзию, сталкивая меня лицом к лицу с человеком, что однажды разбил мне сердце. С человеком, который когда-то был для меня почти родным.
Зеленые глаза смотрели с теплотой и любовью. Искренне. Неподдельно. Не так как смотрел Эдгар, а так как умел только Егор. Чувства к нему вспыхнули вновь, но помутнение быстро прошло, стоило вспомнить, что он сделал, и где я после этого оказалась.
– Маш, не смотри так, будто у меня во лбу третий глаз.
Он толкнул столик внутрь и протянул мне высокий стеклянный стакан с пышной пленкой, усыпанной тертым шоколадом.
Нет. У него не третий глаз. У него как минимум рога. Как у козла.
– Я все тот же. Ничего не изменилось, – пропел он с ласковой улыбкой. Хуже всего – он, правда, верил в то, что говорил.
– Ты серьезно?!
Баринов поджал губы и сменил тактику:
– Смотрю, жизнь на Тэйле тебя ничему не научила.
– Напротив! Я поняла, что не все мужчины такие мудаки как ты. Есть и нормальные. Как минимум, две сотни.
Взгляд Егора стал жестким. Он резко поставил стакан на журнальный столик, и молочная пенка расплескалась по лакированной столешнице.
– По-твоему это шутки? – Егор смотрел на меня сверху вниз строго, как директор школы на провинившегося ученика. – Ты понимаешь, в какой ситуации оказалась?
