А Ярик продолжал уговаривать Анжелику:
– На турбазе вполне цивилизованно. Озеро, вокруг него домики, возле домиков площадки для мангалов. В общем, дом отдыха со своей администрацией. Немного скучновато, сам-то я предпочитаю забраться в такую глушь, где не ступала еще нога человека, но, думаю, ты в первый раз в незнакомой компании в таком месте будешь нервничать. А то и вовсе откажешься ехать. Лично я бы на твоем месте отказался.
– Скинь мне название турбазы, и я подумаю.
– Думай! Но не очень долго.
– А то что? – подзадорила его Анжелика. – Пригласишь вместо меня другую девчонку?
– Нет, просто тогда я тоже не поеду.
Дома Анжелика в первую очередь забралась в душ. Цементная пыль с волос отмывалась хуже, чем она представляла. Волос было много, и грязно-серые струйки еще долго стекали в ванну.
Наконец, все отмылось, и довольная собой Анжелика накинула на плечи полотенце. И тут раздался звонок в дверь.
Анжелика вздрогнула. Кто бы это мог быть? За окном уже давно стемнело. У Анжелики даже мелькнула мысль затаиться и не открывать, но в дверь звонили, потом стали колотить, а потом раздался знакомый голос.
– Анжеличка, открывай, родная!
Это была Констанция! Еще одна жертва родительских амбиций, которая расплачивалась теперь за их фантазии неустроенной и бурной личной жизнью. Мужья сменялись любовниками, любовники мужьями. Бывшие жены, тещи и дети пытались несчастную Констанцию отравить. А ведь Констанция была ровным счетом ни в чем не виновата, виной всему было ее имя.
К счастью, пока что отравительницы действовали безуспешно. Но, судя по надрывному плачу за дверью, Констанция пребывала на очередном витке кризиса личной жизни.
Не открыть лучшей подруге Анжелика не могла.
Она широко распахнула дверь и в третий раз за сегодняшний день завопила:
– Ой, мамочки!
Перед ней стояло лохматое существо с синей кожей, обрамленной нежным белым пушком.
– Эт-т-то… Эт-т-то!.. Э-э-э!..
Слов у Анжелики решительно не находилось. Она успела подумать, что цемент, похоже, был не совсем цементом и дал какие-то осложнения на зрение или даже на мозг, но тут существо произнесло:
– Анжеличка, это я, не волнуйся, дорогая.
Существо и впрямь говорило голосом Констанции.
И Анжелика прошептала:
– Это ты? А что с тобой случилось?
И тут Констанция, до того тихо всхлипывающая, уже разрыдалась в голос.
– Злые люди! Гадкие! Если бы ты знала, как мне не повезло.
– Да я уж вижу, – пробормотала Анжелика. – Как тебя угораздило так… посинеть?
– Это все Маргарита.
– Кто это?
– Настоящая ведьма! Принесла же ее нелегкая! Жила бы в своем Мемфисе! Ведь работа у нее там. Родители. Нет, приперлась! К мужу! К любимому, как она говорит. И приехала! Точней, прилетела!
– Как?
– На метле, судя по всему. Ну или на самолете. Не важно, главное, она прилетела к мужу, а там…
– А там ты.
– А там я, – удрученно подтвердила Констанция. – То есть уже не там, ноги моей больше не будет после случившегося. Кстати, Олежа оказался жалким предателем. Как увидел свою Маргариту, мигом сдулся.
– Я тебе говорила, что он хиляк.
К этому времени девушки уже были в ванной. Констанция влезла в душ, а Анжелика ждала подругу, наблюдая, как из-под шторки в сток сначала сбегают ярко-синие струи, потом насыщенно-голубые, а затем и вовсе такие бледно-голубенькие, какими бывают незабудки на исходе своего цветения.
– Ну, в общем… Олежа, он же художник, у него в квартире всяких красок полно. Вот она сгоряча на меня все запасы ультрамарина, которые у него были, и опрокинула. Ему как раз панно настенное заказали, виды моря, завтра должен был ехать на квартиру к заказчику. Все приготовил, а тут жена вернулась, меня в постели увидела и хвать первое, что под руку попалось.
– Ультрамарин.
– Он самый! А потом еще подушкой меня бить стала, я ее тоже, подушки порвались, пух по всей квартире полетел. Ей-то ничего, отряхнулась и порядок, а я в краске была, ко мне пух прилип. Пришлось до тебя пешком бежать, в транспорт меня в таком виде не пускали.
Отмывшаяся кожа Констанции оказалась приятного для глаз светло-голубого цвета. Волосы почти не пострадали, благо Констанция еще в прошлом месяце перекрасилась в брюнетку.
Наклонив голову, Анжелика оценивающе оглядела подругу.
– Слушай, а тебе так даже идет.
– Издеваешься?
– Нет! Правда!
Констанция изучила свое отражение в зеркале, но настроение у нее ничуть не улучшилось.
И она сказала:
– Мне теперь одна дорога, в петлю!
Анжелика даже дернулась:
– Как тебе не стыдно!
– Или утоплюсь.
– Не смей такое даже говорить!
– Тогда с крыши прыгну.
– Прекрати немедленно!
Но Констанция продолжала мрачнеть:
– А что мне остается? С мамой я поссорилась. Когда к Олеже уходила, она меня прокляла, что я к женатому ухожу. К Олеже мне теперь пути тоже нет, появлюсь, его жена меня убьет, она это мне торжественно пообещала. И куда мне деться?
– У меня можешь пожить.
– Правда?
Констанция немного повеселела, но тут же снова нахмурилась.
– Допустим, поживу я у тебя пару дней, неделю, ну, месяц или там год…
– Месяц? Год?
Анжелике стало не по себе. Похоже, она здорово погорячилась, предложив подружке кров.
– А потом что? – продолжала Констанция. – Работы у меня нет. Образования у меня нет. Я же ничего не умею! Туалеты идти мыть? О-о-о! Я ведь уже на всех страничках нахвасталась, что скоро снова выхожу замуж. Платье показала! Туфли! Букет!
– Ты купила платье, туфли и букет, зная, что твой жених пока еще женат на другой женщине?
– Но, во-первых, он мне обещал, что разведется сразу же, как только жена приедет. А во-вторых… ничего я не покупала. В магазине нафоткала. Но теперь все узнают, что меня послали. У-у-у! Какой позор! Мне этого не пережить! Никогда! Лучше спалю себя заживо!
У Анжелики вторично возникло какое-то неприятное чувство, что она поторопилась со своим гостеприимством. А ну как Констанция вздумает гореть прямо тут, в квартире? Терять имущество из-за придури подружки Анжелика была не согласна. И в целях сохранения своего жилья и жизни подруги, мозг у Анжелики заработал в усиленном режиме.
Глава 3
И выход нашелся очень быстро. Даже и искать-то долго не пришлось, он буквально лежал на поверхности.
– Тебе нужно срочно выйти замуж! – выпалила Анжелика. – Тогда никто не станет разбираться, кто там тебя бросил и почему твоего жениха звали Олежа, а замуж ты вышла… скажем, за Лешу!
Констанция вынырнула из газовой духовки, которую она обследовала после того, как окончательно убедилась, что все бритвы в доме у Анжелики безопасные и для сведения счетов с жизнью совершенно непригодные.
– Замуж? – с интересом спросила она. – Замуж – это хорошо. А за кого? У тебя есть кто-нибудь на примете для меня?
– Есть, – не моргнув глазом соврала Анжелика и отправилась звонить Ярику.
Пусть тащит одного своего друга, двоих, троих, пусть всех холостых приведет. Чем скорее Констанция забудет свои мысли о самоубийстве с помощью самосожжения на кухне у Анжелики, тем всем будет только лучше.
Когда вопрос с пикником и женихами для Констанции решился благополучно, Анжелика предложила это отпраздновать и заодно немножечко снять стресс.
Водка у нее была. Хранящаяся в морозильной камере, она радовала глаз своей кристальной прозрачностью.
Но стоило достать бутылку, как она тут же покрылась чудесным толстеньким слоем инея, медленно тающим в тепле комнаты.
– А чем закусывать будем?
– У меня есть отличная закуска!
Несмотря на все перенесенные ею сегодня страсти, Анжелика сумела сохранить баночку с полки в кладовой у Сергея. И сейчас она торжественно поставила ее на стол рядом с бутылкой водки. Извлекла две хрустальные рюмки и тарелочки с золотым ободком и нежным узором из крохотных маргариток. Нашлась в хлебнице и зачерствевшая половинка столичного, из которой получилась целая сковорода отличных гренок. Натертые горчичкой, а другие чесночком, они были просто царской трапезой.
Все это Анжелика выставила на стол и скомандовала:
– Налетай!
Констанция в ответ неожиданно хмыкнула:
– Как странно, сидят две такие томные барышни – Констанция с Анжеликой, обе глушат водку и закусывают ее черным хлебом с огурцами.
Анжелика подруге не ответила. Она была слишком занята извлечением упомянутого огурца наружу.
– И зачем же они ее так крепко закрутили? – пыхтела она, стараясь отвернуть крышку, которая, казалось, намертво прилипла к банке.
– Ты ее поддень ножичком, – посоветовала Констанция. – Легонько!
И в ответ на недоуменный взгляд Анжелики пояснила:
– Мама всегда так делает. Снизу крышку немножечко кончиком ножика поддевает, крышечка делает… чмок! И порядок.
Отца своего Констанция не помнила. Деда, дяди или старшего брата не имела. Жили они всегда вдвоем с мамой, и поэтому Констанция знала много таких полезных штук, облегчающих жизнь женщины в этом большом мужском мире. С младых ногтей девочка прочно усвоила: если невозможно передвинуть тяжелую мебель, нужно под ножки подклеить войлочные прокладочки, на которых даже пианино заскользит по паркету, словно фигурист по льду. Если предмет слишком тяжел, чтобы его поднять и перенести, его можно перекатить на старое одеяло, а потом уже, взяв одеяло за два конца, перетащить тяжесть в нужное место на одеяле, как на санках. Было еще много разных трюков, с помощью которых Констанция и ее мама почти не чувствовали отсутствия в их жизни мужчин.
Вот и сейчас с помощью подсказки Констанции девушки быстро справились с банкой.
Махнули по рюмке и дружно полезли вилками в банку за огурчиками.
– Вкусно! – хрустя огурцом, одобрила Констанция.
– Ты еще помидоры и патиссоны не пробовала.
Попробовали, оценили, под патиссоны махнули еще по рюмашке, снова закусили.
– А теперь под помидорчики.
Под помидорчики водка полилась и вовсе словно родная. Настроение стало заметно лучше. На душе, да и во всем организме как-то сразу потеплело.
И тут раздался звонок. Почему-то у Анжелики сразу екнуло сердце.
Но, взглянув на смартфон, она вздохнула с облегчением:
– Это Сергей.
Голос у Сергея был какой-то напряженный. Анжелика сперва подумала, что это из-за упавшего крана и рассыпавшихся стройматериалов, но Сергей про них даже не упомянул.
Зато он спросил:
