Не ходи служить в пехоту! Книга 3. Завели. Сели. Поехали. Там разберёмся. 25-летию начала первой Чеченской войны посвящается!
Юрий Тимофеев
Не ходи служить в пехоту! #3
Продолжение серии «Не ходи служить в пехоту!» К 25-летию начала первой Чеченской войны. Нынешние власти сделали все, чтобы замолчать скорбную юбилейную дату начала этой войны. Война повлияла на ход истории, отбросила реформирование Армии, дискредитировала демократические реформы. Это не боевик. Командир мотострелковой роты, ему предстоит сформировать роту и вступить в бои. Как это было? Книга основана на реальных событиях. Герои книги являются результатам воображения автора, совпадение с реальными людьми могут быть только случайными. Содержит нецензурную брань.
Юрий Тимофеев
Не ходи служить в пехоту! Книга 3. Завели. Сели. Поехали. Там разберёмся. 25-летию начала первой Чеченской войны посвящается!
Предисловие
Эта третья книга из серии «Не ходи служить в пехоту!» посвящается 25-летию Первой Чеченской войны. Нынешние власти страны сделали все чтобы замолчать скорбную юбилейную дату начала этой войны. Между тем эта война очень сильно повлияла на ход нашей истории. Надолго отбросила планы реформирования Вооруженных Сил Российской Федерации, дискредитировала демократические реформы, начавшиеся в стране и чуть, было не привела к возвращению к власти коммунистов. Преступное поведение тогдашних властей России повлекло за собой многочисленные жертвы военных и гражданских лиц. Никто не наказан.
Это не боевик. Перед вами книга про жизнь в те тяжелые годы.
Как жили, служили, любили и ненавидели? Что значит сформировать мотострелковую роту и повести ее в бой? Как это было? О чем мы тогда думали и как рассуждали, как выживали без денежного довольствия и иных благ? А зачем вообще пошли на эту войну? Зачем служили?
Книга основана на реальных событиях. Герои этой книги являются результатам воображения автора, совпадение с реально существующими людьми и событиями может быть только случайными.
Глава 1. Март 1992 года. Россия
Самолет приземлился на подмосковном аэродроме Чкаловский, ночью.
Метель. Мороз. А у нас, у всех отличное настроение. Все кончилось. Я покинул ненавистный Кавказ. Сколько ждал я этого момента! Дай бог больше никогда на этот Кавказ не вернуться!
Экипаж забрала машина, а нам показали направление, в котором надо двигаться. Пару километров пешком, с вещами. Не по-человечески. Но в Советской Армии что может быть по-человечески? Все что угодно, кроме отношения к людям. На КПП спросили, как добраться до Москвы. Выяснилось, что до утра это невозможно и в казармы местные нас никто не пустит.
Через несколько минут к внешней стороне КПП подъезжает ЗиЛ -131. Сергей подошел к старшему машины, прапорщику. Еще через несколько минут мы все собираемся у кабины старшего. Прапорщик не выдерживает и соглашается отвезти нас на станцию.
Электричек не будет до утра. Находим какой-то ПАЗик и договариваемся что он нас, за деньги отвезет в Москву на площадь трех вокзалов. По пути спрашиваем водителя знает ли он гостиницу, где могут быть свободные места. Водитель обещает отвезти желающих к гостинице «Минск», за небольшую плату.
Желающих оказалось двое: я и Сергей. Ели-ели уговорили комбата. Он бережет деньги для семьи. Мы обещали, что договоримся что бы его пустили «зайцем», к нам в номер и ему не придется платить. Едва уговорили. На самом деле решили сами заплатить за него.
У трех вокзалов простились с однополчанами.
Места в гостинице были, дали сверху пятьдесят германских марок, за комбата заплатали сами, ему наврали. Разместились, помылись, достали харчи, коньяк был у всех. У дежурной купили сосиски и хлеб, очень дорого, но делать нечего. Ей хорошо и нам тоже. Шоковая терапия от Егора Гайдара быстро превратила все в рынок. Зато если есть деньги все можно купить и решить. У Сергея кипятильник, чай и сахар.
Отметили хорошо.
Я наконец уговорил комбата рассказать о том знаменитом памирском марше его 860 отдельного мотострелкового полка, при вводе войск в Афганистан в декабре 1979 года. У меня не укладывалось в голове как они с приписным составом, в советской военной форме смогли выдержать в горах шквальный ветер при морозе более минус сорок градусов и провести технику по серпантинам. Потом сходу, как только вошли в Афганистан вступили в бои и как тяжело учились там воевать. Мне жалко было расставаться с таким опытным командиром. Именно опытным, оттого спокойным и рассудительным в боевой обстановке. Но уже было ощущение что ни он, умудренный опытом боевой командир, ни мы еще молодые, но уже получившие первый опыт, приближенный к боевому, унизительный и обидный, но не менее ценный, никому не нужны.
Встали поздно. Я в штаб округа собирался только после завтра. Серега решил остаться еще на один день в Москве и сходить со мной в ресторан. Проводили комбата, ему нужны были билеты до Свердловска. Простились. Тяжело.
Позвонили своим. Мои родители были очень рады что я покинул этот Кавказ. Ольга взяла с меня слово что как только выяснится в какой конкретно гарнизон меня направят, я ей сразу позвоню.
Здесь в Москве Сергей преобразился. Стал веселым, общительным (со мной), приветливым со всеми, очень жизнерадостным человеком. От этого молчаливого и замкнутого белоруса не осталось и следа. Мои подозрения что Сергей стал ненавидеть всех людей развеялись. Передо мной опять стоял тот самый улыбчивый и немного бесшабашный Серега, с которым я познакомился в далеком 1988 году.
Вечером сходили в ресторан, за валюту. Везде висели таблички «СКВ», что означало что товары и услуги доступны только за свободно конвертируемую валюту. К ней относились имевшиеся у нас доллары и марки, но не рубли. Шиканули, но не слишком. Вспоминали и Новикова, и Курдюмова, и Игоря, и комбата, и замполита батальона и еще много кого. Так получалось что в нашем батальоне нам посчастливилось служить с хорошими и порядочными офицерами, никого плохим словом не вспомнили. Тему позорного бегства (предательства нас с Серегой) Курдюмова на Украину обошли стороной, уж слишком она была тяжелой, для нас. Человек слаб и ничего тут не сделаешь. Предательство распространенная явление. Вспомнили многих бойцов и разные истории. И конечно, вспомнили наше преступление и весело хохотали, без малейших сожалений. Единственное Сергей меня упрекал что я не осмотрел кабину машины, там могли остаться деньги. Слишком маленькая сумма нам досталась. Впрочем, я был уверен, что мы забрали все деньги, потому что грузины были сильно напуганы и в кузове еще оставались не распроданные печки.
Отдельно обсудили и вспомнили «наших» украинцев, точнее их разговоры и претензии к России. Выяснилось, что моему белорусу это запало в душу еще больше чем мне, просто он смотрел на это с другой точки зрения, с точки зрения человеческой порядочности. Это был его традиционный и фирменный взгляд. Не зря Сергей был земляком Василя Быкова. Не знал я до сегодняшнего дня и то что он крайне плохо относится к настоящим украинцам, оказалось, что его родственники в Белоруссии очень сильно пострадали именно от рук прислуживавших германцам украинцев. Столько времени мы провели с ним вместе и совсем не знали друг друга. Это было удивительным.
С другой стороны, Сергей сказал мне что и меня он, оказалось, совсем не знал. Он считал меня настолько порядочным и честным человеком, что и представить себе не мог что я предложу ему совершить самое настоящее уголовное преступление.
На следующий день простился со ставшим мне родным моим белорусом, командиром роты. Опять тягостно на душе. Обменялись адресами и телефонами родителей.
Переоформил в гостинице другой номер и на следующий день пошел в штаб округа.
Первый вопрос в штабе округа:
– Почему вы товарищ старший лейтенант в полевой форме?
Я объяснил, но отношение у полковника-кадровика было уже предвзятое.
– И что вас всех в Московский военный округ? МВО вам резиновый что ли?
Я молчал. Терпел.
– Это хорошо, что ты командир взвода. Должности командиров взводов есть. Есть даже капитанская – командир учебного взвода, учебной дивизии в городе Ковров. Пойдешь?
– Не хотелось бы на учебный взвод.
– Тогда могу предложить в Дзержинск, там из Чехословакии вывели танковую дивизию, два танковых полка которой стоят отдельно, в Дзержинске. В обоих полках есть вакантные должности командира взвода в мотострелковых батальонах.
– А остальные полки дивизии где стоят?
– Ну ты и наглец! Я тебе предлагаю хорошее место, в городе, трамваи ходят.
– Я из любопытства. Я знаю, что с вами дерзить нельзя и не собираюсь. Просто стало интересно, поэтому спросил.
Кадровик посмотрел на меня мельком и уже спокойно ответил:
– Два танковых полка и разведбат в Дзержинске, остальные полки и отдельные батальоны в Сормово, в Нижнем Новгороде. А может ты в разведбат хочешь? В разведбате тоже есть должности.
– Товарищ полковник, направляйте меня в один из танковых полков в Дзержинск.
– Выходит ты от капитанской должности отказываешься?
– Так точно.
– Ну и правильно. Понимаю.
Я достал из сумки бутылку подарочного грузинского коньяка и поставил на стол.
– Это вам.
– За что? Убери.
– В том то и дело что ни за что, просто так. За то, что нормально ко мне отнеслись. Спасибо. Я очень хотел послужить в городе.
Полковник посмотрел на меня, взял бутылку.
– Может тебе надо несколько дней до убытия в полк?
– Я бы не отказался.
– Давай приходи через неделю. Погуляй, только смотри без приключений. Поедешь в Дзержинск, вопрос решенный.
– Спасибо, товарищ полковник.
Я вышел из штаба округа с созревшим планом. Позвонил родителям и Ольге, сообщил о том, что буду служить в Дзержинске, а сейчас отправляюсь за машиной в Витязево. Все обрадовались.
Потом позвонил бабушке и сообщил что приеду.
Бабуля не отходила от меня ни на шаг, кормила всякими вкусностями, взяла с меня обещание что я обязательно приеду к ней в отпуск. Я подготовил машину к перегону, оружие спрятал среди вещей в чемодане (бабушка дала мне три комплекта постельного белья, нормальные полотенца и прочее). Загрузил машину вареньями, соленьями, картошкой и прочими овощами. Взял подушки и одеяла. На сей раз, я ни от чего не отказывался, ведь вознамерился жить в нормальных условиях. Кроме того, время наступило голодное. Точнее, шоковая терапия Гайдара быстро привела к изобилию на полках магазинов, но денег не хватало. Лучше так, чем дефицит всего и вся.
Загрузив машину до отказа, простился с бабушкой и рано утром выехал в Москву. Съехал с трассы в Воронежской области и напросился на ночлег к одной бабульке, совсем за небольшие деньги. Вторую ночь спал в машине в поселке Калининец, где располагается Таманская мотострелковая дивизия, так было безопаснее в это беспокойное время.
Утром прибыл в штаб округа, получил предписание и поехал в Дзержинск.
Вечером приехал в Дзержинск, быстро нашел военный городок. Он находился рядом с площадью Свободы. Припарковал машину у КПП и пошел представляться командиру полка, который был в это позднее время еще на месте.
Представился. Командиром оказался подполковник, интеллигентный и судя по всему умный человек.
– Почему прибыли представляться в полевой форме? – строго и с большим неудовольствием спросил командир полка.
– Вся форма, кроме полевой, пропала под обломками казармы, после артиллерийского обстрела.
– Служить желание есть? Увольняться не желаешь?
– Никак нет. Я хочу служить.
– Это очень хорошо. А то в полку больше половины командиров взводов, рот и батарей желают уволиться.
В это время в кабинет зашел начальник штаба полка, тоже подполковник. Я представился, и он мне пожал руку. Командир полка предложил присесть и меня начали с большим интересом расспрашивать о моей службе на Южном Кавказе и о тех событиях в которых я участвовал. Было видно, что эти люди тяжело переживали все происходящее в стране. Во время разговора командир полка позвонил в офицерское общежитие и приказал подготовить мне койку. Разговор завершился очень доброжелательно и по-товарищески.
– Сегодня идешь в общежитие. Все остальное завтра. В общежитии тебе подготовили место. В отпуска свои пойдешь в удобное для тебя время, заслужил. Отмокай потихоньку, но и в службу быстрее втягивайся.
Начальник штаба лично распорядился впустить мою машину на территорию городка и внести ее в списки.
Место, которое мне выделили в общежитии оказалось временное, потому что комната предназначалась для семейных, со своим туалетом и душевой. Здание было добротное, кирпичное в отличном состоянии.
Постоянное место мне выделят в одноэтажном сборно-щитовом доме, под названием «модуль» в четырех или шестиместных комнатах, с общими на все общежитие туалетом и душем, как только там освободится койка, после увольнения очередного офицера.
После того как разместился, пошел посмотреть модуль и сразу решил, что предприму максимум усилий для съема жилья за пределами полка. Особенно не понравилось наличие крыс. Хотелось пожить с комфортом. Деньги пока что есть, а потом разберемся.
Утром до развода представился комбату, уже не молодому майору, недавно назначенному на должность, и его заместителям. Комбат уже знал обо мне от командира полка. Все отнеслись ко мне в высшей степени доброжелательно. Потом представился командиру роты, капитану Осипову Виктору Петровичу, который давно должен быть майором, но прослужившему в полку в Чехословакии почти шесть лет (повезло, под вывод полка уже не сделали замену) и все время командиром этой роты, а всего он прокомандовал этой ротой семь с лишним лет. Встретил он меня с прохладой и недоверием, но, когда узнал, что я хочу служить, а увольняться не собираюсь, сразу заулыбался и стал приветливым. Оно и понятно, ведь двое других командира взвода написали рапорта на увольнение и к службе уже относились наплевательски. Прапорщиков в роте не было, ни старшины, ни техника, уехали к себе на Украину, через несколько месяцев после вывода полка из Чехословакии. Помощник командира роты по работе с личным составом (так начали называть бывших замполитов) вакант. Осипов сразу мне сказал, что фактически, мне придется быть его заместителем, сказал мне не мечтать, что я буду командовать только своим взводом. В других ротах и минометной батарее ситуация точно такая-же.
Комбат на разводе представил меня всему личному составу батальона. Впрочем, батальон – это громко сказано, ведь в нем на тот момент было меньше двухсот человек, хронически не укомплектован.
Первое впечатление от полка и батальона было хорошее. Несмотря на продолжающийся развал, здесь еще чувствовалось что-то сохранившееся от службы в ЦГВ (Центральная группа войск), порядок и дисциплина были вполне удовлетворительными.
Батальон на БМП-2. Я очень любил эту машину. В роте сорок солдат. В моем взводе двенадцать, все командиры отделений, наводчики-операторы и механики-водители, замкомвзвод, один пулеметчик и один гранатометчик. Не густо, но служить можно. Замкомвзвод, украинец, призванный с Украины, с Винницкой области сержант, которому увольняться осенью. То есть по сути дела дослуживающий в нашей армии гражданин уже другой страны, но таковы были какие-то там договоренности между руководством наших стран.
Два других командира взвода, ни слова не говоря, сразу после развода демонстративно направились в сторону КПП, вместе с другими такими же из других подразделений батальона и полка. Ясно, что этот вопрос ранее уже отработан до автоматизма и им никто слова не сказал. Как выяснилось позже, все уже устали воевать с такими увольняющимися, но из-за того, что с ними ничего нельзя сделать, все махнули на них рукой. Хотя, мне рассказали, что как только такое началось, страсти кипели сильные, ругались, орали и чуть ли за грудки хватали друг друга.
По первым же наблюдениям понял, что личный состав роты проявляет дисциплинированность только в присутствии командира роты. Спокойной жизни у меня не предвидится. Особенно порадовало, что ни в роте, ни в батальоне не было ни среднеазиатов, ни кавказцев. Все славяне, а значит не будет никаких межнациональных отношений и проблем.
Самое тяжелое было перестроить свои мозги. Служба в полку в Закавказье и служба в этом полку не имела ничего общего. Но перестроить свое мышление и подходы мне было не легко. К чему-то я там относился серьезнее, на что-то не обращал вообще внимания. Мысленно я вновь и вновь возвращался туда, на Кавказ и начал даже находить что когда-то и что-то было там хорошее, особенно в период, когда командиром роты был Новиков. Сравнивал не сравнимое.
Через несколько дней я остался в батальоне ответственным и с огромным трудом и большими нервами добивался от личного состава выполнения распорядка дня и прочих требований. Стало понятно кто из солдат и сержантов оказался самым авторитетным в батальоне. К сожалению, это не был мой заместитель, хохол. Ему было очень далеко до этого. Это был водитель из взвода обеспечения батальона, по фамилии Кучумов. Вот с ним я и решил поговорить.
Разговор не получился совсем. Я ели сдержался чтобы не набить ему морду.
