В какой-то момент произошло неизбежное – группа зачистки вышла к тому месту, где погиб Скотт. Лай приобрел откровенно восторженные нотки, а потом оборвался.
Я сдвинул лежавшую на груди винтовку, достал пистолет и опять замер, стараясь дышать как можно реже.
Несколько минут вокруг царила тишина, затем лай возобновился и начал быстро удаляться. Собака явно взяла след, но это был след, ведущий в противоположную сторону – туда, откуда взлетел передатчик и где еще не до конца остыли выжженные плазмой скалы.
На всякий случай выждав еще минут тридцать и убедившись, что непосредственная угроза действительно исчезла, я успокоился, закрыл глаза, после чего наконец-то провалился в сон.
К реальности меня вернул начавшийся вечером дождь. Стекавшие по камням струйки быстро намочили одежду, добрались до кожи, заставили очнуться, вырваться из блаженной дремоты…
Замерзшее и скрюченное тело весьма негативно отреагировало на попытку движения – по ногам пробежали стайки противных мурашек, из груди вырвался тихий хрип, а в горле проснулась давящая боль. Я совершенно точно отморозил себе все подряд и радовало в этой ситуации только то, что температура до сих пор держалась в пределах нормы – несмотря на пережитые испытания, организм рапортовал о готовности продолжать работу.
Когда вокруг окончательно стемнело, а дождь перешел в ливень, я выполз из-под защиты камней, тщательно закутался в плащ и двинулся в обратный путь. Спустился с возвышенности, взял курс на Греческий лес…
Идти без напарника было достаточно сложно – больше никто не отвлекал меня от дороги, глупые вопросы закончились, но следить за окружающей местностью стало гораздо труднее. А из-за разыгравшейся непогоды и начавшейся простуды это очень быстро превратилось в реальную проблему – уже через два часа я окончательно вымотался, махнул на все рукой и свернул к развалинам Афин.
Город, некогда стоявший на границе между двумя странами и являвшийся весьма успешным торгово-промышленным центром, не смог пережить войну – на его окраинах взорвались два ядерных снаряда, заводские комплексы были уничтожены ракетами с антиматерией, а деловые кварталы серьезно пострадали от плазмы и гравитации. Как итог, некогда цветущее поселение превратилось в жалкий призрак, навевающий безотчетную тревогу своими выжженными улицами, оплавленными зданиями, а также фонящими радиацией камнями.
За прошедшие с моего последнего визита месяцы тут мало что изменилось – пустые дома выглядели мрачно и тоскливо, струящаяся по бетону вода настойчиво лезла в ботинки, а видимость оставляла желать лучшего. Впрочем, все это уже не имело особого значения. Свернув в первый попавшийся тупичок, я забрался внутрь более-менее сохранившегося магазина, прошел его насквозь, потом оставил за спиной маленькую площадь, увидел длинный бетонный забор…
Впереди находился промышленный комплекс, уже не раз служивший мне убежищем – радиационный фон здесь был чуть выше, чем в окружающих районах и это являлось очень мощным аргументом, исправно отпугивавшим всевозможных посетителей. Конечно, в случае реальной необходимости поисковая группа забралась бы даже сюда, но обнаружившие Скотта враги явно решили, что он гулял в одиночестве и отказались от погони, а каких-либо еще угроз в округе не наблюдалось.
Проигнорировав мерцание браслета, я пересек двор, по широкой дуге обошел скопление тяжелой техники, а затем нырнул в первую попавшуюся дверь.
Темнота стала абсолютной и мне пришлось достать фонарик. Неровный круг света обрисовал светло-серый пол, точно такие же стены, уходящую на второй этаж лестницу…
Я аккуратно поднялся по металлическим ступенькам, миновал несколько узких коридоров и зашел в просторный кабинет, до войны принадлежавший одному из директоров учреждения. Со вздохом облегчения сбросил с плеч надоевший плащ, освободился от ботинок, после чего рухнул на диван и бездумно уставился в пустоту.
Хотелось есть. Горло продолжало саднить. Мысли путались из-за поднявшейся температуры.
По коже гулял неприятный озноб.
– Нужно встать, – вслух произнес я. – Встать, выпить стимулятор, укрыться и заснуть. Вперед.
Одеял в кабинете не было, но бросивший свою вотчину управленец оставил после себя кое-какую одежду, а год назад мне удалось принести сюда десяток питательных батончиков и походную аптечку. Сейчас все это оказалось весьма кстати – проглотив несколько таблеток и съев засохшую плитку синтетического шоколада, я переоделся в чересчур мешковатый, но довольно теплый костюм, бросил на диван охапку пиджаков, закопался в них…
Новое пробуждение оказалось гораздо более приятным – антибиотики, тепло и мягкое ложе буквально вернули меня к жизни, а заглядывавшее в окна солнце довершило картину, привнеся в нее что-то очень мирное и домашнее.
Вставать с дивана не хотелось. Думать о новом рейде через Полосу – тоже. Наверное, водись в этих местах хоть какая-нибудь живность, у меня возникло бы искреннее желание немедленно дезертировать со службы и заняться отшельничеством. Охотиться на диких коров, ловить рыбу…
Сонные думы прервал отголосок раздавшегося неподалеку взрыва. Я мгновенно сбросил остатки дремоты, взялся за винтовку, но тревога оказалась ложной – спустя две или три секунды шум повторился и стало ясно, что цель неизвестного артиллериста находится где-то в стороне от города. Следовательно, у меня все еще было время для того, чтобы спокойно и без суеты привести себя в порядок.
– Ладно, приступим…
Пока разложенная на полу одежда сохла под солнечными лучами, сам я забрался на крышу здания, нашел там лужу относительно чистой воды и старательно вымылся. После чего спустился в кабинет, съел еще два батончика и опять развалился на диване.
Готовиться к возвращению в родную часть было тяжело. Монотонный переход через Полосу, визит к полковнику, бесконечные отчеты, стандартные объяснительные – все это вызывало в моей душе исключительно негативные чувства. Но другие варианты попросту отсутствовали.
Начавшаяся ближе к вечеру морось не шла ни в какое сравнение с бушевавшим день назад ливнем, однако такое изменение было мне на руку – тихий шелест капель все еще маскировал звуки, влажная пелена укрывала меня от врагов, но двигаться стало заметно легче и километры пути исправно ложились под ноги.
Греческий лес остался где-то очень далеко. Возникли и снова растворились во мраке характерные скалы, долгие годы служившие ориентиром для всех проходящих мимо разведчиков.
А затем мне встретился кантр.
Небольшие хищники появились на планете вместе с первыми колонистами. Ради чего их сюда завезли, оставалось загадкой, но приспособиться к безжизненным равнинам у зверьков не получилось – сейчас ареал обитания кантров большей частью совпадал с границами человеческих городов, а выживали они только за счет пищевых отбросов и охоты на таких же привозных крыс.
– Заблудился? – поинтересовался я у крадущейся сквозь предрассветный сумрак твари. – Пошел вон.
Кантр замер, оскалив мелкие конусообразные зубы.
– Пошел вон!
Хотя животное не представляло из себя реальной угрозы, в ближайшем будущем я должен был остановиться на дневку, а сон в компании оголодавшего хищника легко мог спровоцировать нападение.
Вопрос требовалось решать радикально.
– Извини, парень…
Увидев пистолет, кантр тихонько взвизгнул и бросился наутек, но смог пробежать лишь два или три метра. Раздался тихий хлопок, пуля догнала тощее облезлое тело и все закончилось.
– Вот так, – пробормотал я, пряча оружие. – Вот так…
Следующий день не принес ничего нового, однако с наступлением темноты дождь резко усилился, затопив служивший мне убежищем овраг бурным потоком воды. Пришлось заканчивать отдых, собирать вещи и уходить.
Финальный этап пути отнял у меня всю ночь, до конца истощил подорванные болезнью силы, но завершился благополучно. На рассвете я прошел между двух неприметных камней, тем самым дав понять охранявшим территорию снайперам, что в их зону внимания входит друг, а еще через три часа впереди наконец-то показался знакомый лес – иссеченный осколками, изуродованный взрывами, опаленный огнем, но до сих пор цеплявшийся за свое безрадостное существование.
Навстречу вышли двое встречающих.
– Сержант Фишер, – представился я, останавливаясь в паре шагов от внимательно рассматривавшего меня лейтенанта. – Шестая разведрота. Вернулся с задания. Код восемь-пятнадцать-зеленый.
– Мне известно, кто вы, – кивнул офицер. – Остальных можно не ждать?
– Они погибли.
– Ясно, – лейтенант скривил брезгливую гримасу и отвернулся. – Полковник хочет вас видеть. Не задерживайтесь.
– Так точно.
На противоположном краю леса обнаружился бронированный вездеход. Я поприветствовал водителя, забрался в кабину, устроился там на жестком потертом сиденье, после чего начал обдумывать предстоящий разговор.
В последнее время наши с командиром беседы проходили гораздо напряженнее, чем раньше.
Это вызывало тревогу.
– Пристегнитесь, – посоветовал управлявший машиной солдат. – Пока не выберемся на трассу, будет трясти.
– Да, знаю…
Наша часть располагалась в пятнадцати километрах от леса – там, где вероятность вражеского обстрела снижалась практически до нуля. Проехав несколько минут по бездорожью, мы свернули на проселок, заметно увеличили скорость, а спустя еще пять минут оказались возле чудом сохранившегося шоссе.
– Скоро будем дома, – радостно улыбнулся водитель. – Отдохнете как следует.
– Надеюсь. Что-нибудь серьезное случилось за прошлую неделю?
– Мелочевка, – собеседник ловко дернул джойстиком и вездеход, заложив крутой вираж, боком заехал на дорогу. – Стреляют, но мало. Говорят, никуда не попали.
– Ясно.
– А вы в разведке были? Далеко прошли?
– Не могу сказать.
– Так точно, господин сержант, – мгновенно подобрался водитель. – Это больше не повторится!
Я равнодушно кивнул, отвернулся и весь остаток пути смотрел в окно, наблюдая за редкими пятнами зелени, время от времени появлявшимися среди бескрайних скалистых просторов.
Несмотря на два с лишним века колонизации, создать привычную человеческому виду биосферу мы так и не смогли.
А сейчас всем стало совершенно не до этого.
– Подъезжаем, – доложил солдат, когда впереди возникли первые ангары. – Вас к штабу?
– Да.
Штаб шестой роты находился в огромном подземном бункере, увенчанном покатой бетонной шапкой – делать антиматерию и гравитационные заряды ни мы, ни наши противники уже не могли, ядерные ракеты использовались редко, а с более традиционными видами оружия бетон кое-как справлялся. Правда, не всегда.
– Сержант Фишер по вызову полковника Питерса.
– Вас ожидают, – дежуривший перед входом часовой отодвинулся в сторону. – Он у себя.
– Благодарю.
Кабинет полковника выглядел достаточно уютно – проводивший там большую часть своего времени Питерс уже давно завез в бункер симпатичную мебель, уютные кресла и вычурные светильники, превратив неопрятную комнату в довольно-таки симпатичное жилище. А стоявший у стены диван сразу же напомнил мне тот, на котором я сам отдыхал всего пару дней тому назад.
– Господин полковник, сержант Фишер…
– Садись, – рявкнул командир, энергично тыкая пальцем в одно из кресел. – И докладывай. Без формальностей!
– Так точно. Во время выполнения задания группа попала под обстрел. Выжили только я и рядовой Генри Скотт. Несмотря на потери, мною было принято решение продолжить рейд. Мы с рядовым Скоттом продвинулись до вражеских позиций и организовали наблюдение. Сутки спустя была засечена колонна техники, а также локализована база этой техники. Мы передали координаты, после чего ушли с позиции. К сожалению, во время отступления рядовой Скотт был убит снайпером. Я принял решение завершить выполнение боевой задачи и вернулся в расположение части. Все.
Питерс немного помолчал, буравя меня яростным взглядом спрятанных под густыми кустистыми бровями глаз. А затем вкрадчиво поинтересовался:
– Скажи мне, Локи, сколько человек сдохли рядом с тобой за эти пятнадцать лет?
– Не…
– Двести тридцать два солдата, – оборвал меня командир. – И сегодня я добавлю в этот список еще четверых. Ты можешь это объяснить?
– Мне просто везет. А им – нет.
– Пятнадцать лет подряд?
– Господин полковник, мы с вами не раз ходили через Полосу. Вы видели меня все эти годы.
– Видел, – недобро кивнул собеседник, откидываясь на спинку стула. – Если бы не видел, давно сдал бы безопасникам.
– Спасибо, что не сдали.
– Издеваешься?
– Никак нет, господин полковник.
Сидевший передо мной офицер громко скрипнул зубами, после чего немного успокоился и тяжело вздохнул:
– Все вокруг боятся твоего гребаного везения. Когда Гладкову предложили взять тебя в группу, он подал рапорт о переводе на другой участок фронта. Объяснить, что это значит?
– Я все понимаю.
– Даже он послал тебя к чертям, – буквально выплюнул командир. – Даже он!
– Так точно.
В комнате воцарилось молчание – полковник изо всех сил пытался сжечь меня взглядом, а я старательно пялился в стену и думал о том, сколько еще продлится допрос. Тело просило отдыха, свежей ванны, нормальной еды…
– Наш человек подтвердил уничтожение артиллерийского соединения, – наконец сообщил Питерс. – Ваши координаты оказались верными.
– Как обычно, господин полковник.
– Как обычно… чтоб ты сдох, Локи.
На этот раз я решил промолчать – очередной разнос явно подходил к концу и в моих интересах было как можно меньше раздражать собеседника.
– Вот что мне с тобой теперь делать? Отправить в новую группу?
– Я могу работать в одиночку, господин полковник.
– Одного тебя никто никуда не отпустит, – в голосе командира прозвучала откровенная тоска. – Хотя, видит бог, я бы именно так и сделал.
– Мне кажется, в некоторых случаях имеет смысл…
– Хватит. – Питерс громко хлопнул ладонью по столу. – Гробить стариков я тебе больше не дам. Пойдешь на лейтенантские курсы.
– Господин полковник, я не хочу становиться офицером.
– Мне плевать, чего ты хочешь, – с наслаждением оскалился собеседник. – Терпение, знаешь ли, иссякло. Получишь свою собственную группу, научишь молодых тому, что знаешь. А если они тоже останутся на Полосе, уедешь в другую часть.
– Но…
– Иначе вылетишь отсюда уже сегодня.
