– Джейми? – раздался робкий голос у меня за спиной. – Это ты?
Я обернулся. Передо мной стоял мой отец.
Три
Всю жизнь мне говорили, что я – копия своего отца, и вот теперь, через годы разлуки, я отчетливо это видел. Темные непослушные волосы – правда, у него на висках уже пробивалась седина, – такие же темные глаза, упрямый подбородок. Упрямство Ватсонов, говорил он мне много лет назад, отлично сочетается с их тягой к приключениям. Что ж, вот до чего эта тяга меня довела: мертвый урод-женоненавистник, я – главный подозреваемый, и теперь меня ждет допрос в присутствии отца, с которым я почти не общаюсь. Детектив Шепард застыл в нескольких шагах за моей спиной. Видимо, кто-то поведал ему нашу семейную историю, и он решил дать нам двоим немного времени. Где-то на заднем плане шумно возилась с электрическим чайником миссис Данхэм. На ее столе уже выстроились в ряд разнокалиберные кружки.
– Я завариваю чай, – зачем-то пояснила она. – Здесь столько англичан. Полагаю, он будет кстати.
Что ж, не так уж далеко от истины.
– Ура, – хором сказали мы с отцом.
Сидящая рядом со мной Холмс тихо усмехнулась.
Глаза отца загорелись при взгляде на нее – очевидно, он лихорадочно подбирал слова.
– Ну, Джейми, может, представишь меня своей девушке?
Шарлотта вцепилась в мою руку – думаю, от ужаса. Смелости поглядеть ей в лицо мне не хватило.
– Это Шарлотта Холмс, – сказал я тихо. – И она не моя девушка.
Не знаю, на какую реакцию я рассчитывал. Мать сжала бы губы и промолчала, чтобы потом высказать мне свои претензии один на один. «Она какая-то бледная и недружелюбная, тебе не кажется?» И потом, категорично: «Знаешь, с ней тебя ждет одно разочарование».
Отец же пришел в восторг.
– Шарлотта! Великолепно! – воскликнул он и, к нашему с Холмс изумлению, крепко ее обнял. Она даже пискнула. Я и не думал, что Шарлотта способна издавать такие звуки. – Знаешь, я присылал сыну все упоминания в прессе о тебе. Твоя работа над делом о бриллиантах Джеймсона была изумительной, да еще и в таком юном возрасте! Ты ведь помнишь эту историю, Джейми? Как она подслушала разговор своего брата Майло со Скотленд-Ярдом. Спряталась за диваном в библиотеке, так это было? После чего цветными карандашами написала им письмо, где подробно рассказала, как найти украденное. Изумительно.
После этого сообщения отец отпустил Шарлотту, и она слегка покачнулась.
– У меня никогда не было цветных карандашей, – пробормотала она, но отец, похоже, не услышал. Миссис Данхэм, посмеиваясь, сунула ей в руки кружку с чаем.
– Погодите. – Детектив Шепард прокашлялся. – Так вы та самая Холмс? Тогда, получается, вы…
– Да-да, – перебил мой отец, махнув рукой. – Тот самый Ватсон. Давайте уже сядем и разберемся со всем этим. Джейми, где твоя комната? Я так понимаю, наверху. – И он направился к лестнице.
Детектив последовал за ним.
– Ей и правда было десять? – спросил Шепард, и смех моего отца эхом прокатился по лестнице.
Холмс оторопело вцепилась в свою кружку:
– Он меня обнял.
– Знаю, – сказал я, направляясь следом за ними.
– Кажется, он может начать мне нравиться, – уныло произнесла она.
Я вернулся и принялся подталкивать ее вверх по лестнице.
– Не расстраивайся, – ответил я. – Он всем нравится. Кроме меня.
Первое, о чем известил нас детектив, – у нас обоих есть алиби на прошлый вечер, спасибо нашим соседям. Второе – эти алиби не имеют никакого значения.
– Опираясь на данные судебной экспертизы, – говорил он, усевшись в мое рабочее кресло, – мы рассматриваем несколько версий. И мы не сужаем круг до одного лишь вчерашнего вечера. Я хочу услышать полную историю того, что произошло между вами и Ли Добсоном. А еще мне крайне интересно, как это вы вдруг стали друзьями не разлей вода, несмотря на то что все вокруг утверждают обратное. – Прищурив глаза, он посмотрел на Холмс, потом на меня. – Я не планировал допрашивать вас вместе, и не уверен, что имею право. Мисс Холмс, поскольку ваших родителей здесь нет…
– Проверьте свою электронную почту, – сказала она спокойно. – Там письмо от моих родителей, они разрешают мистеру Ватсону выступить в роли моего опекуна.
Пока Шепард доставал свой телефон, мой отец вытащил блокнот и ручку из внутреннего кармана пиджака.
– Вам не нужно ничего записывать, – удивленно сказал детектив.
– О нет. Это я для себя. – Отец улыбнулся. – Интересуюсь преступлениями.
Шепард взглянул на меня в надежде на помощь, я же только пожал плечами, усаживаясь на кровать. Не мне указывать отцу, что делать.
Холмс довольно быстро рассказала свою версию событий. Она приехала сюда учиться, Добсон сразу начал к ней приставать. (Что он обзывал ее наркошей, она, понятное дело, упоминать не стала, но я видел, как она одергивала рукава, пересказывая то, что он ей говорил.) Она никогда прежде не училась в колледже и, по ее словам, не знала, как быть с его домогательствами. Другие все это тоже видели – она назвала Лену и своего брата на случай, если Шепард захочет проверить ее слова.
– Но смерти я ему точно не желала. – В ее голосе зазвучала сталь. – Конечно, я хотела, чтобы он прекратил.
Но, честно, я была в норме. Его поведение особо не повлияло на мою жизнь.
Я вспомнил, как она насторожилась, когда я впервые подошел к ней во дворе. «Кто подкинул тебе эту идею? Добсон?» Но не мне ее судить, так как и я, когда настала моя очередь, тоже не был абсолютно честен. Да, я действительно врезал Добсону, потому что он оскорбил девушку, друга семьи, и при этом никто другой его не остановил. Да, есть и другие способы разбираться с проблемами; и, да, если бы я мог повернуть время вспять, то решал бы вопрос словами, а не кулаками. (Ложь.) Мы с Холмс поссорились, причем у всех на глазах, но я заверил детектива, что на следующий же день отыскал ее, чтобы все уладить. (Ложь.) Я видел, что мой рассказ вызывает у отца горячее одобрение, которое он тщетно пытался скрыть. Когда я описал свой правый хук Добсону в подбородок, он что-то записал в блокнот, еле сдерживая ухмылку. Честно, с таким примером для подражания удивительно, что я до сих пор не сел за решетку.
Детектив в свою очередь задавал нам простые вопросы, крутя в руках свой диктофон: мы дали разрешение на аудиозапись. Наконец я рассказал, что утром смылся из своей комнаты, чтобы проведать Холмс (отчасти правда), что мы в итоге спрятались в ее лаборатории от наших одноклассников (правда, хоть порядок действий и нарушен), и умолк. Шепард демонстративно пролистал свои записи.
– Думаю, на этом всё, – сказал он, и я потянулся за своей курткой. Но не успел встать, как он поднял руку.
– Хотя нет, не совсем: когда мы обнаружили тело Добсона, в руках он держал библиотечный экземпляр «Приключений Шерлока Холмса». С закладкой на кое-каком рассказе. А еще у вас с ним был секс. С Добсоном. – Лицом он повернулся к Холмс, но глазами следил за мной. Мой отец перестал записывать.
Такого поворота я не ожидал.
Меня бросило сначала в холод, потом в жар. Я даже подумал, что сейчас меня стошнит на ковер. Значит, Добсон не врал. Толстошеий, хрюкающий Добсон, который однажды хвастался тем, что дрочил в общей душевой. Я был готов его убить. Поймать и задушить голыми руками, даже если для этого придется сначала его воскресить.
Я почувствовал, как Холмс рядом замерла.
– Да, был, – признала она.
Сквозь знакомый до боли рев крови в ушах я услышал голос детектива:
– Тогда почему вы решили скрыть этот факт? И не только от меня. Судя по всему, ваш друг тоже не в курсе.
Я втиснул кулаки себе под колени. Я дышал вообще? Трудно сказать. Да и какая разница.
– Потому что в тот раз я приняла довольно большую дозу окси[7 - Имеется в виду оксикодон, сильное обезболивающее, которое может оказывать наркотический эффект.],– холодно ответила она, – и если бы это вскрылось, меня отчислили бы. Что вам на самом деле следовало бы спросить – это был ли половой акт совершен по обоюдному согласию. Учитывая мое состояние – не был. – Она замолчала. – Еще вопросы?
На последнем слове ее голос сорвался.
Тут мне пришлось выйти.
Я бродил по коридору туда-сюда, и меня трясло. Если у меня еще не было репутации агрессивного придурка, то теперь я ее точно заработал: Питер, в банном халате и c принадлежностями для душа в руках, показался в дверях своей комнаты, но, увидев, как я бью кулаком в стену, тут же шмыгнул обратно. Послышался щелчок замка.
Вот и хорошо, подумал я. Первый, кто не так на меня взглянет, получит то, что предназначалось Добсону.
Ну а Холмс… думать о ней было невыносимо. Конечно, то, что она на тяжелых наркотиках, не было новостью: и без школьных слухов я был в курсе долгой семейной истории Холмсов с кокаином и клиниками реабилитации. Если верить рассказам моего прапрапра-прадедушки, Шерлок Холмс всегда обращался к своему семипроцентному раствору, когда у него не было дела. Он говорил, что ему нужна стимуляция, и доктор Ватсон сопротивлялся лишь для видимости. Шарлотта же выбрала окси. Очевидно, в этой семье остаются верны старым привычкам.
Но я не мог перестать представлять себе, как Холмс лежит на этом продавленном диванчике в своей лаборатории, томно прикрыв лицо одной рукой, а рядом валяется пустой пластиковый пакетик. От этой картины мне скрутило живот – ее глаза неестественно блестят, лоб покрыт испариной. И тут в дверях появляется Добсон, говорит свои мерзости.
Как это произошло? Она вырывалась?
Мое дыхание участилось, как на пробежке. На секунду я задумался. Лицо Добсона. Пустой мешочек. Я со всей силы врезал кулаком по стене.
В коридор выглянул отец.
– Джейми, – сказал он тихо, и это переполнило чашу.
Слезы для меня – последнее дело. Дракой ничего не решишь, это я понимаю, но чем слезы лучше? Мгновенное облегчение, которое лично у меня всегда сменяется жаркими волнами стыда и беспомощности. Ненавижу это. Что угодно, только не беспомощность.
Думаю, в этом мы с Холмс похожи.
Промелькнула мысль, что сейчас отец обнимет меня, как обнял ее, но он просто положил руку мне на плечо.
– Это хуже всего, правда? – спросил он. – Чувство, что ты ничем не в силах помочь.
– Я не убивал его, пап, – сказал я, со злостью вытирая лицо. – Но хотел бы.
– Не вини ее, – сказал отец. – Думаю, она и сама прекрасно с этим справляется.
Я отшатнулся.
– Мне бы и в голову не пришло винить Холмс. Это не ее вина.
На это отец с грустью улыбнулся:
– Ты хороший человек, Джейми Ватсон. Твоя мать правильно тебя воспитала.
Нет, только не это, не сейчас. Похоже, отец все понял по моему выражению лица. Я ждал, что он будет уговаривать меня поехать к нему домой – после всего случившегося было бы логично, – но нет.
– Приезжай на ужин в следующее воскресенье, – сказал он вместо этого. – Вместе с Шарлоттой. Уверен, мясной пирог ты не разлюбил.
Причин отказываться вроде как не было, и, пока я пытался их придумать, он добавил:
– Нас будет только трое.
Значит, без его семьи. Неожиданно для себя я кивнул.
Детектив Шепард вышел в коридор, сопровождая побледневшую Холмс. Она была натянута как струна, но по-прежнему невозмутима. Я отдавал должное ее выдержке, но все равно хотел бы оказаться от нее как можно дальше.
– Ну, тогда до следующего воскресенья, – сказал отец, взглядом предостерегая детектива от дальнейших расспросов.
Шепард постоял с минутку в неловком молчании:
– Никто из вас не должен покидать город, не предупредив меня. Потом еще поговорим. – И он стал спускаться по лестнице вслед за моим отцом.
Мы с Холмс уставились друг на друга.
– Ты плакал. – Голос еще более хриплый, чем всегда. Рука неуверенно потянулась к моему лицу. – Почему?
Мне хотелось наорать на нее. Я же не робот. Я не могу отключить свои эмоции, и, как бы она ни притворялась – этот безупречный вид, эта манера четко выговаривать слова, – я знал, что и она не может. Они будоражат ее где-то очень глубоко, и мне хотелось увидеть их, силой вытащить наружу.
Как будто у меня было на это право.
Но я просто накрыл ее холодную руку своей:
– Я не буду принуждать тебя говорить об этом, – сказал я.
– Да, – ответила она, убирая руку. – Не надо.
– Ладно. – Я глубоко вдохнул, чтобы прийти в себя. – Ты отдала ему то, что спрятала в карман? Ту пробирку?
– Да.
Будто клещами тянуть приходится.
– Не хочешь рассказать, что в ней было?
Шарлотта посмотрела на меня оценивающе.
– Ватсон, – сказала она, – похоже, нас подставили.
