– Я не такой уж и малыш.
Вэл промолчала, задумчиво рассматривая единственное проплывавшее по небу тонкое рваное облачко.
Года, разделяющие ее и Никса, казались пропастью. Но это сейчас, когда мальчишке только четырнадцать.
Насколько старше был Раза? Вэл почувствовала укол боли и тут же прогнала невыносимые мысли. Не стоит думать о том, что не случилось.
– Говорят, она предпочитает женщин, – задумчиво сказал Никс, поглядывая искоса.
– Думаю, так и есть. – Вэл подложила под голову руки и закрыла глаза.
Сонливость медленно, но верно опутывала своими прочными сетями.
– А ты?
– Я? – растерянно переспросила Вэл, не сразу понимая, о чем спрашивает парнишка.
– Кого предпочитаешь ты?
– Что за вопросы, Никс? – огрызнулась в ответ.
Дремоту как рукой сняло. Вэл закрыла лицо руками и потерла веки.
«Твою ж мать, – хотелось сказать ей. – А день так хорошо начинался».
– Ты не спишь с мужчинами, я знаю. Ты любишь женщин? – Мальчишка не сдавался, явно почувствовав ее нежелание идти на конфликт. Хитро и до крайности бесцеремонно.
Вэл захотела парой метких слов поставить его на место, но почему-то никак не могла заставить себя это сделать.
– О, ты продолжаешь следить за мной? Какая проницательность, но смею тебя разочаровать – женщин я тоже не люблю, – раздраженно произнесла Вэл, меряя мальчишку уничтожающим взглядом.
Никс поймал рассерженный взгляд, и внезапно тень упала на его лицо.
– Уверена? – Парнишка резко подался вперед, смело перекидывая ногу через бедро Вэл и нависая над ней сверху. Палец коснулся обнаженной ключицы.
Она медленно втянула носом воздух, чувствуя тепло чужого прикосновения на своей коже.
– Уйди. Сейчас же, – процедила сквозь стиснутые зубы.
– А если я не хочу? Что тогда? – с вызовом спросил Никс.
Вэл молчала, сузив глаза и рассматривая непривычно серьезное лицо паренька.
Вот оно что, значит. И как давно Никс рассматривает ее как свою потенциальную любовницу? Не рано ли ему заглядываться на девушек?
Она поморщилась, сжав губы.
Не рано. Для паренька, выросшего на улице, – даже поздно.
– Не влюбляйся в меня, – тихо произнесла Вэл, наблюдая, как вспыхивают красным щеки мальчишки, – я не смогу ответить тебе взаимностью.
– П-почему? – Его голос дрогнул.
Вот он и растерял всю уверенность.
Вэл, глядя в лицо мальчишке, сжала расслабленную прежде ладонь в кулак.
– Потому что я не могу никого любить, – честно ответила Никсу.
Она не врала и не преувеличивала: ее сердце было мертво уже слишком давно, чтобы сомневаться в собственных словах.
– Почему? – потухшим голосом спросил он.
Серые глаза его, казалось, потеряли весь огонь.
Вэл помолчала, рассматривая растерянное лицо в обрамлении желтых, цвета спелой пшеницы, волос. Как много она могла бы рассказать ему. Могла открыться, выкладывая все карты, не скрывая ничего о черноволосом мужчине, имя которого незримо висело в воздухе между ними, о городе за горами и о тех, кто был ей бесконечно дорог и кого она покинула, даже не попрощавшись.
Слишком много чувств, которые ее сгубили.
Теперь она училась жить без них.
– Когда-нибудь я расскажу тебе. А сейчас просто слезай с меня, и забудем об этом, – спокойно сказала Вэл.
Она видела колебание в движениях мальчишки, но потом Никс выдохнул и отодвинулся, усаживаясь рядом на траву и стыдливо опуская голову.
– Я не понимаю тебя. Ты разрешила мне жить у себя и кормишь меня… и покупаешь мне вещи… и тебе ничего от меня не нужно, – растерянно пробормотал он, не смея поднять глаз.
Его смущение показалось Вэл очень милым в своей искренности. Всего пару мгновений назад Никс откровенно, хоть и неумело, соблазнял ее, а теперь не знает, куда деться от стеснения.
– Что тебя удивляет?
– Я думал, ты будешь… спать со мной. Ведь так не бывает, чтобы… – Никс шумно сглотнул. – Просто так.
Еще немного, и он, казалось, провалится сквозь землю.
Вэл стало отчасти жалко его. Такой смелый и такой глупый.
– Знаешь, когда-то я тоже так думала, Никс, и как-то предложила себя одному человеку, спасшему меня. Но он сказал, что ему не нужна моя жизнь. – Вэл слабо улыбнулась и, опершись о землю, покрытую мягкой травой, села, обхватывая рукой согнутое колено.
– Ты тоже спасла меня! – Никс вскинул голову, опаляя взглядом серых глаз.
– Глупости, – фыркнула Вэл, пренебрежительно махнув ладонью, – ты и сам мог бы сбежать от тех пьянчуг, будь ты посмелее.
Никс долго молчал, разглядывая траву с таким видом, словно впервые в жизни обратил на нее внимание. Вэл видела, как мелко дрожат его пальцы, мальчишка срывал травинки и тут же бросал их.
– Тень, никто никогда не заступался за меня, – наконец скомканно проговорил Никс, не поднимая глаз, – ни разу в жизни. В Книге сказано, что…
Вэл уже сожалела о минутной откровенности. Зря она вообще позволила случиться этому разговору. Маска безучастности привычно опустилась на ее лицо, скрывая бушевавшие эмоции.
– Да-да, знаю, – сказала она поспешно, будто предмет их разговора не значил ровным счетом ничего, – но давай забудем о том, что там написано. Пожалуйста, Никс. Я не хочу, чтобы ты считал, что должен мне и именно поэтому до сих пор со мной рядом.
– Я не поэтому рядом! – горячо воскликнул мальчишка. – Ты такая… не такая, как все!
Вэл замолчала, растерянно разглядывая заалевшее лицо Никса.
«Не такая, как все?»
О боги. Несмотря на всю странность ситуации, Вэл почувствовала, как от слов мальчишки в груди нежно разлилось приятное тепло.
Она нужна ему – этому бездомному воришке, видевшему в ней свою спасительницу, ту, за чьей спиной хочется встать, скрываясь от всех невзгод жестокой реальности.
Вэл прекрасно понимала эти чувства. Только вот…
Будет тяжело. Парнишка особо и не скрывает, что глубоко, по самые уши влюблен.
Она отчетливо видела это в серых, полных с трудом сдерживаемой влаги глазах. И почему же она раньше не замечала этого? Может быть, просто не хотела заострять внимание на очевидном?
Это пройдет со временем, верно?
Или нет.
Когда-то Вэл тоже было четырнадцать, и встреть ее Раза тогда, сомнительно, что между ними завязалось бы что-либо. Но время неизбежно течет вперед, как бурная стремительная река. Пройдут годы, и мальчишка вырастет, но ведь и она станет старше.
Глупости несусветные, но вся ирония была в том, что из-за этих глупостей могли возникнуть ощутимые проблемы.
– А где он сейчас? – Вопрос так некстати выдернул ее из путаных размышлений.
– Кто? – Она моргнула, замечая, как Никс судорожно сжимает пальцами пучок травы.
– Тот человек, который спас тебя.
Вэл помолчала какое-то время, раздумывая над ответом, а затем сказала:
– Далеко отсюда. Мы никогда больше не увидимся, но некоторые его уроки я запомнила. Так что прекращай так смотреть на меня и просто… будь моим другом. Или младшим братишкой, если желаешь.
От искрящейся искренней улыбки лицо Никса озарилось, и Вэл поразило отразившееся в серых глазах облегчение.
– Ты серьезно, Тень? – с придыханием спросил он, блестящими глазами всматриваясь в ее лицо.
– Вполне, – кивнула Вэл. – Я живу вдвоем с собакой, и, наверное, это не совсем нормально. Да и не выгонять же тебя на улицу. Вор из тебя никудышный, сам знаешь, так что жалко тебя, глупого.
– Эй! – дурачась и изображая обиду, воскликнул Никс.
Вэл улыбнулась, и мальчишка широко улыбнулся ей в ответ.
– Ну-ну, мне вообще удивительно, как ты дожил до встречи со мной.
Никс возмущенно взмахнул руками, мгновенно превращаясь в обыкновенного подростка, каким он и должен был быть в своем возрасте, не укради суровая действительность его детство.
Вэл приподняла подбородок, подставляя лицо солнцу и краем уха слушая недовольное бурчание обиженного мальчишки.
Хотелось верить, что опасные темы исчерпаны и Никс больше никогда не затронет вопрос их отношений. По крайней мере, ближайшие года три-четыре. Если они оба проживут столько, конечно.
– Тень, можно всего один вопрос?
– Валяй. – Она расслабленно вдохнула теплый, пропитанный солнцем воздух.
Мальчишка никогда не называл ее по имени. Не потому, что сам хотел так, а потому что Вэл запретила. Ее прошлое имя – оба имени – принадлежали другому миру.
– Ты сказала, что не можешь любить. Это из-за того человека, да? Который спас тебя?
Боль не заставила себя ждать, прочерчивая кровоточащие линии глубоко внутри.
– Нет, – совладав с собой, ответила она, – тот человек здесь ни при чем.
«Врешь, Валлери, и не краснеешь. Не проще ли сказать правду и быть откровенной перед тем, кого ты совсем недавно в глаза назвала братом?»
Невозможно. В одном она была честна – когда сказала, что не может никого любить.
Верно. Потому что уже любила.
Запах гниющей плоти ворвался в ноздри, и Вэл прижала руку ко рту, с трудом останавливая рвотные позывы. Она поспешно натянула на нос шейный платок, скрывая лицо, и без того погруженное в тень от капюшона, и на миг остановилась, приводя дыхание в норму.
Отвратительно, но выбора не было. Отодвинув грязную, серую от времени тряпку, служившую дверью в это богами забытое место, Вэл ступила в бесконечно длинное, узкое помещение, больше напоминавшее старую полуразрушенную конюшню, чем лазарет для бедняков и безродных. Медный запах крови и трупная вонь висели в воздухе густо, смердяще, почти ощутимо видимо в тусклом блеклом свете масляных светильников.
Прогнившие соломенные лежаки устилали пол, образуя небольшой проход, по которому торопливо сновали сестры милосердия, одетые все как одна в темные закрытые платья. Их волосы, собранные на затылке в тугие пучки, казались бесцветными, сливаясь с обстановкой этой вонючей дыры. Носы и рты женщин были закрыты черными платками, делающими их лица безучастными, не несущими в себе ни единой эмоции.
Желудок унялся, больше не пытаясь извергнуть свое содержимое.
Вэл, двигаясь медленно, прошла вперед по проходу, с неприязнью рассматривая обитателей лазарета.
Стоны и всхлипы раздавались со всех сторон, словно музыка преисподней. Практически каждый лежак был занят корчащимся в агонии телом.
Вэл видела стариков, сплошь покрытых струпьями, с сочащимся гноем из обширных ран. Видела незадачливых разбойников, лишившихся рук или ног, а если не повезло, то и того и другого сразу. Городская стража хорошо делала свою работу – этого нельзя было не отметить.
Кровоточащие, наспех перевязанные культи были обсижены полчищами мерно жужжащих жирных мух. Наблюдая, как молодой, некогда симпатичный мужчина, кривя рот от боли, прижимает к груди окровавленные обрубки своих рук, лишившихся кистей, Вэл передернуло. Она вспомнила, как бежала по городу, скрываясь от едва не поймавших ее стражников. Не решись она тогда повернуть к болотам, ее, скорее всего, ждала бы такая же участь.
Она поспешно отвела взгляд и двинулась дальше, перешагивая через проржавевшие, невынесенные судна с испражнениями и кучи грязного, окровавленного тряпья, брошенного прямо в проходе.
Совсем юная сестра милосердия вопросительно посмотрела на нее, но промолчала, уступая путь. Вэл понимала ее удивление. Она, одетая в дорогую одежду, с лицом, скрытым от посторонних, казалась чуждой этому месту. Наверняка она теперь ломает голову, что такой, как Вэл, понадобилось здесь – в вонючей, прогнившей насквозь клоаке для тех, у кого не было лишнего гроша на нормального доктора.
Девушку привела сюда необходимость.
Джанека, выражаясь предельно ясно, приказала разобраться с одним из своих людей, предавшим ее. Мужик явно переоценил свои силы, пытаясь усидеть на двух стульях. Вэл давно догадывалась, что Хромой Пит работает еще и на другую гильдию, но старалась не занимать этим свою голову. Прошло время, и ее догадки подтвердились.
Джанека не прощала предательства, и мужику сильно досталось. Вэл вообще была удивлена, как он не умер сразу, избитый тяжелыми сапогами разбойников.
