Дочки-матери, или Во что играют большие девочки
Люба Гурова
Саша Галицкий
Екатерина Корсунская
Юлия Рублева
Ирина Машинская
Евгения Пищикова
Марта Кетро
Ольга Исаева
Гелия Певзнер
Анастасия Манакова
Наталья Ким
Тинатин Мжаванадзе
Диана Сергеевна Арбенина
Людмила Стефановна Петрушевская
Мария Игнатьева
Владимир Михайлович Манахов
Вера Копылова
Екатерина Барабаш
Линор Горалик
Лилия Владимирова
Алена Солнцева
Ирина Григорьевна Головинская
Диалог (Время)
Мама любит дочку, дочка – маму. Но почему эта любовь так похожа на военные действия? Почему к дочерней любви часто примешивается раздражение, а материнская любовь, способная на подвиги в форс-мажорных обстоятельствах, бывает невыносима в обычной жизни? Авторы рассказов – известные писатели, художники, психологи – на время утратили свою именитость, заслуги и социальные роли. Здесь они просто дочери и матери. Такие же обиженные, любящие и тоскующие, как все мы.
Дочки-матери, или Во что играют большие девочки
Художественное электронное издание
© Головинская И. Г., составление, 2021
© Оформление, «Время», 2021
?
Осторожные муки
Людмила Петрушевская. Мать-дочь[1 - Людмила Петрушевская (род. в Москве) – прозаик, поэтесса, драматург, сценарист, переводчик, певица, художник. Автор пьес «Уроки музыки», «Три девушки в голубом», «Квартира Коломбины», «Московский хор», «Чинзано» и мн. др., автор сценариев мультфильмов «Сказка сказок», «Кот, который умел петь», «Поросенок Петр» и др., автор многих книг прозы для взрослых и детей. Лауреат российских и международных литературных премий. В последние годы продает свои акварели в пользу приюта для подростков-инвалидов «Росток» (г. Порхов).]
при Хрущеве
при мамонтах так сказать
книжки не продавались
они по-партийному распределялись, по-свойски
и единственным выходом было
по-польски читать
так некоторые и поступали
например
как позже выяснилось
польскому выучился Бродский
наши братья-поляки тоже жили
в соцлагере
но в самом веселом бараке
у них был театр и кино
и они переводили всё
и для нас светились Беккет и Джойс
по-польски
в полнейшем соцмраке
и для нас тоже вертелось
обозрения высокое колесо
сами-то верхи Лубянки
а также низы-топтуны
это дело прошляпили
так как по-польски не разумели
они за нами таскались в шляпах
в порядке ведения литературной войны
и они нас с этим польским
прямо сказать
прозвиздели
итак польская пресса
добрый десяток лет
свободно поступала
журналы завозились в киоски
я сбегала на филфак
и у полонистов списала
как читаются
звуки це-зет и эс-зет
и это знаменитое щч
по-польски
и на этой абракадабре
я по-польски прочла
продираясь сквозь эр-зет и носовые звуки
сценарий Бергмана
«Осенняя соната»
про такие дела
что мать и дочь
причиняют друг дружке
вежливые и осторожные
муки
я сочла что это неправда
такая далековатость и холодность
как было у Бергмана
такие дочь и мать
я тогда была просто дочь
у меня протекала бурная молодость
а у моей мамы поздняя зрелость
и что Бергман в этом
вообще мог понимать
потом я оставаясь дочерью
стала мамой
(которая мыла раму)
с точки зрения моей матери
я это делала спустя рукава
куда там было бергмановской «Осенней сонате»
моя мама
старалась это дело поправить
толкуя при детях
насколько ее дочь-мать не права
я думала об «Осенней сонате»
об этих просторах дождях и лужах
о холодных красавицах Ульман и Бергман
об этой проблеме дочь и мать
мы тоже были с мамой
девушки никого не хуже
но все было как говорится на нервах
и прохладными
нас было не назвать
затем меня пригласили в Швецию
писать пьесы
для бергмановского театра
стокгольмского
совпадение если можно это так назвать
театр дал мне квартиру
машинку
переводчицу как у Тарковского
Лейлу Александер
и я начала работать
и я решила правду сказать
я пьеску написала
