Александр и Евгения Гедеон "Ад идёт с нами"

Киборги подогнали гражданских к возводимому укреплению и выстроили людей в цепь.

«Живой щит», – понял Чимбик.

Раньше подобное зрелище не вызывало у сержанта особых эмоций. Человеческая плоть – слабое заграждение от пуль, куда эффективней бетонные блоки, древо-земляные укрепления или обыкновенные мешки с песком. Женщины и дети для Чимбика были всего лишь дворнягами разных социальных групп, одинаково ничего не значащими для репликантов.

Когда всё успело так перемениться?

Глядя на идиллийцев, сержант видел не живые единицы, не досадную помеху, а людей. Таких же, как Эйнджела, Талика, Схема… Людей, ставших ему почти столь же близкими, как родное отделение. Людей, для которых он и его братья были чем-то большим, чем эффективная боевая единица, или ценный ресурс. Кемто большим.

А ещё Чимбик видел будущее, которое ждёт его близких, если Консорциум получит Идиллию. Если он и его братья не сумеют защитить планету.

– Теперь я осознал, почему нас учили использовать женщин и детей для воздействия на противника, – сипло признался Брауни.

Остальные репликанты согласно кивнули.

До прибытия на Идиллию в их образе мира попросту не было беззащитных близких. Только братья, функция которых – убивать и умирать.

Идиллия подарила искусственным солдатам возможность взглянуть на жизньс другой стороны. И теперь настала очередь репликантов посмотреть в глаза бездушным монстрам по ту сторону линии фронта.

– Что делаем, садж?

Глядя на «живой щит», сержант отчётливо вспомнил минус дронов-камикадзе: в отличие от продвинутого интеллекта ударного беспилотника, дрон не придаёт значения присутствию штатских. Робот-самоубийца должен быть максимально дешёвым, поэтому при его создании экономили на всём, в том числе и программном обеспечении. В конце-концов, есть оператор ведущей машины стаи, обученный реагировать на нештатные ситуации. Но при потере контакта с центром управления дроны действуют по заложенной программе. И сейчас, попав в зону действия «глушилок», они продолжат выполнять полученную задачу.

Надо предупредить штаб.

– Сообщи, что корпораты приготовили живой щит, – приказал Чимбик.

Сверчок склонился над станцией связи.

– Садж, – напряжённым голосом окликнул он Чимбика несколько секунд спустя. – Нет контакта. Мы в зоне действия «глушилок» врага.

Чимбик невольно чертыхнулся. Быстро работают, сволочи. Ну да, кто бы сомневался. И Союз, и корпораты прекрасно знают, с кем имеют дело, и сделают всё, чтобы максимально затруднить врагу жизнь.

В другое время Чимбик бы только посмеялся над этим, но сейчас… Сейчас он не мог оторвать взгляд от девочки, немногим старше Ника, беспечно играющей с блестящим синим звездолётом. Таким же, какой он выиграл для Динары на ярмарке в Эсперо.

Внутренности сержанта сворачивались в тугой, холодный ком.

– Пробуй другие каналы! – едва не заорал он на Сверчка.

– Делаю, садж!

Чимбик глубоко вдохнул, успокаиваясь. Войны выигрывает холодный рассудок.

Он, Чимбик, найдёт выход.

К киборгам, выстроившим идиллийцев вокруг возводимого опорного пункта, подбежал сапёр в характерном угловатом бронекостюме и начал яростно размахивать руками перед носом киборга-сержанта.

Репликант понадеялся, что дворняга возмущен наличием заложников, а не помехой работе.

Пока сапёр орал на киборга, к ВОПу подъехал лёгкий броневик, из которого вышли двое в броне и идиллийка в гражданской одежде. Военные – явно начальники – тут же взяли в оборот киборга-сержанта и командира пехоты, а идиллийка принялась созывать сограждан, явно намереваясь увести их прочь.

«Быстрее», – мысленно торопил её сержант.

Время утекало. До подлёта дронов оставались считанные минуты, а толпа штатских так и не покинула опасную зону, две стороны которой огораживала «колючка» периметра, третью – окопы и недостроенные укрепления ВОПа, а с четвёртой сгрудилась инженерная техника.

Роботы, узрев помеху в виде живого щита, остановились кто где, из-за чего гражданским теперь приходилось протискиваться в узкие щели между бронированных туш. Дети приняли это за весёлую игру и со звонким смехом пробирались между необычными препятствиями.

Медленно. Слишком медленно.

Командир сапёров и подъехавшие офицеры попытались устранить затор, но огромные машины едва могли маневрировать в узком пространстве.

Идеальная мишень для дронов-камикадзе. Чимбик даже не сомневался, что именно в этот затор они и долбанут. Несколько дронов атакуют автоматические установки ПВО, отвлекая на себя их внимание, а остальные кинутся на сгрудившуюся строительную технику.

Сержант со всей ясностью осознал, что за оставшееся до удара время людей увести не успеют. Выхода не было, следовало отменить удар.

– Что со связью? – спросил он.

– Ничего. Глушат все наши частоты, – мрачно отозвался Сверчок.

Значит, остаётся последнее – сигнал с земли, отменяющий атаку дронов. Понятное дело, что в штабе не придут в восторг, но сержанту было плевать на мнение командования. Сейчас его занимал куда более важный вопрос: как незамеченным подползти впритык к строящимся укреплениям и кинуть фальшфейеры нужного цвета. Вопрос, выживет ли он сам после этого, Чимбика не волновал.

– По моей команде выбивайте киборгов, – скомандовал сержант.

– Ты что задумал? – вскинулся Блайз.

– Отменяю удар, – откликнулся Чимбик и отсоединил провод.

Тяжелее всего было ползти медленно, не создавая лишней вибрации. Интеллектуальные самоходные мины, затаившиеся в густой траве слева от сержанта, реагировали на колебания почвы, создаваемые человеком. Неважно, как он двигается – ползком, шагом, бегом, – мина всё равно среагирует. Установленные на броне репликанта демпферы искажали производимые им колебания, но всё равно перемещаться приходилось медленно и плавно, тратя бесценное время.

Наконец сержант выбрался на дорогу. Теперь угроза со стороны мин ослабла, но взамен появился риск преждевременного обнаружения сидящими в окопе солдатами. К счастью, все они таращились на неожиданный спектакль с участием идиллийцев и инженерной техники, но репликант не расслаблялся.

Медленными, плавными движениями Чимбик подползал к цели. Когда до линии укреплений оставалось меньше двухсот метров, сенсоры шлема уловили слабый, но с каждым мгновением усиливающийся свист двигателей дронов–камикадзе.

К чёрту осторожность!

– Огонь! – скомандовал отделению Чимбик и, вскочив, помчался к цели.

Отключив фототропный камуфляж, репликант активировал инфракрасные опознавательные маячки на шлеме и наплечниках, давая дронам возможность визуально опознать союзную единицу.

За его спиной кустарник взорвался шквалом огня. Хлопнул подствольник, посылая дымовую гранату на фланг вражеских позиций. Чимбик мчался, видя, как очереди выкашивают киборгов. Как суетятся в окопе вражеские солдаты, которым толпа штатских намертво перекрыла сектор обстрела. Как обманчиво неторопливо шевелится в поисках цели пулемётный ствол автоматической огневой точки.

А позади нарастал свист турбин, словно предвестник смерти.

Чимбик развернулся, дёрнул чеки и вскинул полыхнувшие зелёным пламенем фальшфейеры над головой. Но выскочивший из-за вершин деревьев треугольный силуэт дрона уже пикировал на цель.

Глава 8

Планета Идиллия. Город Зелар, северная окраина, ВОП №5

Рам выпрыгнул из машины, не дожидаясь полной остановки, и с ходу налетел на командира сапёров.

– Что здесь происходит, капитан? – заорал он.

– Херня! – рявкнул в ответ сапёр. – Этот ответ вас устроит? Сэр.

Пока Рам вспоминал пункт устава, разрешающий хамить старшим по званию, сапёр продолжил:

– Этот корпоратовский угрёбок мало что подставляет мою сраку под трибунал за использование заложников, так ещё и срывает сроки строительства!

– Так хера стоите? Гоните мирняк отсюда!

– А я, ять, что делаю? – тиаматской ягуарунди взревел сапёр. – А эта, ять, стоеросина… – он ткнул в киборга-сержанта, – …гудит, что у меня недостаточный уровень для отмены приказа, и тычет мне в рожу, ять, своими пукалками! Вызываю штаб – все на совещании, хрен кого поймаешь.

Рам огляделся. Пехотинцы в окопах – корпоратские штрафники – в открытую наслаждались бесплатным представлением, забив болт на наблюдение за лесом. Сделав зарубку накрутить потом хвост их командиру, Костас сказал уже гораздо более спокойным тоном:

– Я решу эту проблему, капитан.

– Спасибо, сэр, – сапёр отошёл в сторону и, открыв забрало, закурил.

Рам, с завистью на него покосившись, подошёл к сержанту-киборгу:

– Сержант, я забираю штатских.

Возникла пауза, в ходе которой киборг выяснял положение Костаса в командной иерархии. Убедившись, что комендант города в зоне своей ответственности имеет право на подобные приказы, киборг прогудел:

– Есть, сэр.

И отошёл в сторону, вскинув оружейный модуль в походное положение. Его подчинённые повторили движение командира, застыв высокотехнологичными столбами.

Рам вернулся к броневику.

– Гоните всех отсюда нахрен, – скомандовал он идиллийке.

К молчаливой радости коменданта, та обошлась без вопросов и речей, а просто выскочила из машины и на удивление резво для бюрократа побежала к растерянным согражданам.

В этот момент Рам понял, что за ним наблюдает враг.

У всех, кто был и выжил на войне, развивается шестое чувство, помогающее уловить приближение опасности. И Костас не был исключением из правил. Сейчас его «чуйка», как называли такое чувство на Китеже, буквально вопила о том, что надо как можно скорее убираться из этого места.

Рам огляделся. Лесная опушка миролюбиво помахала ему ветками, но полковник был уверен: где-то тут, совсем недалеко, засел враг. Костас шкурой чувствовал направленный на него недобрый взгляд. Есть, есть тут кто-то, замаскировавшийся и наблюдающий за союзовцами.

«Надо в темпе сваливать», – решил Рам. А лес обязательно прочесать пехотой – в этих долбаных зарослях летающие дроны абсолютно не эффективны.

Как назло, все старания Зары побыстрее увести соплеменников угробил затор из сгрудившейся инженерной техники. Протискиваться между корпусами могли по одному, максимум по двое, что не способствовало высоким темпам движения. Идиллийцы сообразили пустить вперёд детей, но мелкота тут же устроила из этого состязание «кто первый прошмыгнёт». В результате, пробравшись через затор, они оставались неподалёку, болея за товарищей и обсуждая «чистоту» прохождения через препятствия.

Несколько ребятишек и вовсе отказались отходить от родителей. Напуганные происходящим, они сидели на руках у взрослых, а те что-то успокаивающе им говорили. Стояли они при этом достаточно далеко от основной группы, очевидно, чтобы страх не передался другим детям.

Глядя, как молодой идиллиец кружит на руках шестилетнюю дочку, прижимающую к себе игрушечный космолёт, Костас задумался, что в его жизни пошло не так. Почему он, китежец, оказался по одну сторону фронта с тварями, которые способны устроить живой щит из гражданских? Из детей. Как так вышло, что борьба колониальных миров за свою свободу вдруг вылилась в захватническую операцию совместно с бывшими доминионскими корпорациями?

Пара взрослых идиллийцев наконец-то сумели увлечь детей новым соревнованием – бегом наперегонки к «вон той машине». Когда малышня со смехом и гиканьем пронеслась мимо коменданта, тот испытал нечто невероятное. Давно забытое, но такое яркое и настоящее чувство… Имени ему Костас не знал. Всепоглощающее счастье, азарт, ощущение собственной всесильности и, одновременно, полной защищённости. И нечто неназываемое, что заставляет смотреть на мир полным восторга взглядом.

Тряхнув головой, китежец попятился, намереваясь прекратить эмпатический контакт и одновременно не желая терять это потрясающее ощущение детства. Но стоило Раму избавиться от наваждения, как к нему вернулось дурное предчувствие.

– Капитан, отгоните технику! – приказал он сапёру.

– Прям по толпе? – скаредно осведомился тот, подкуривая новую сигарету от предыдущей.

Костас чертыхнулся и обратился к Заре:

– Прикажите своим людям отойти к линии окопов, чтобы не мешали движению техники.

И вновь покосился на безмолвную опушку леса. Нет, там точно сидит вражеский соглядатай. Успел гад навести удар до того, как врубили сеть «глушилок», или нет? В том, что доминионцев не остановит вид гражданских, Рам не сомневался. После уничтожения Дорсая никто не мог убедить Костаса в гуманности имперских палачей.

Внезапно заросли кустарника в трёхстах метрах от ВОПа взорвались огнём. Голова киборга-сержанта разлетелась, получив крупнокалиберную пулю, заляпав платье леди-мэра ошмётками мозгов и брызгами крови.

Рам ухватил Арору за плечо и швырнул в недоделанный окоп для танка. В следующий миг полковник увидел репликанта. Тот словно выпрыгнул из пустоты, как-то разом появившись на только что совершенно пустом шоссе, и кометой нёсся к шлагбауму. В том, что это именно репликант, Рам не сомневался ни секунды: человек с такой скоростью бежать не может. Мелькнула мысль, что нелюдь сам себе подписал смертный приговор, вот так подставившись под огонь нескольких десятков стволов. Мелькнула – и тут же пропала: мозг полковника сопоставил нарастающий из-за леса тихий свист с тем, что репликант держал в руках.

– Все в укрытие! – во всю глотку заорал Рам, прыгая в окоп, прямо на успевшую раньше него Ракшу.

И небо рухнуло на землю…

За несколько секунд Костас испытал больше, чем за все годы службы. В спину китежца вонзилось что-то острое, руку ожгла резкая невыносимая боль, удар в голову едва не выбил сознание… А затем Костас умер.

Вслед за смертью ему довелось сгореть заживо, умереть ещё раз и потерять обе ноги. Лёжа в яме, щедро присыпанный землёй вперемешку с камнями и осколками, Костас одновременно выл от боли в распоротом брюхе, захлёбывался от идущей горлом крови, трясся от невыразимого ужаса, окаменел от шока и где-то среди этого хаоса оставался собой.

Где-то на границе сознания билось понимание, что эти чувства – не его. Это – чужая боль. Боль тех, кто действительно пережил всё это. Но разуму сложно взять верх над такими яркими чувствами.

Сработал автодоктор брони: не обнаружив физических повреждений, он определил состояние Костаса как шоковое и вколол дозу стимуляторов. Голова полковника немного прояснилась, и он усилием воли сосредоточился на собственных ощущениях.

Мысли путались, но Рам всё же осознал, что засыпан землёй. На миг им овладела паника – Костас не мог сориентироваться в пространстве. Собравшись, китежец взглянул на такблок и понял, что лежит лицом вниз, под ссыпавшимся на него бруствером.

Выбравшись на свет, Костас первым делом отыскал на такблоке отметку Ракши. Её значок горел успокаивающим зелёным цветом, сигнализируя, что девушка в полном порядке. Костас облегчённо выдохнул и сдержал желание вытащить Дану из-под земли. Броня не даст задохнуться, а с остальным дочь должна научиться справляться сама.

Вместо этого Рам посмотрел под ноги в поисках идиллийки. Из кучи земли торчал край платья леди-мэра, разделившей с китежцем участь заживо похороненных. Только у неё, в отличие от китежцев, не было брони с системой жизнеобеспечения.

Костас погрузил руки в рыхлую землю и выдернул идиллийку из несостоявшейся могилы в мир живых. К счастью, Зара потеряла сознание. Вряд ли воспоминание о прижизненном погребении стало бы самым счастливым в её жизни.

Убедившись, что идиллийка дышит и не ранена, Костас осторожно высунулся из окопа.

И его глазам предстал ад.

Китежец со всей ясностью осознал, почему на Идиллии нет войн. Дело было даже не в изуродованных и обожжённых телах, совсем недавно бывших красивыми, молодыми и полными жизни людьми, – такого Костас успел навидаться и достаточно очерстветь. Дело было в выживших.