– Некоторым из нас не суждено забывать. – Насир не знал, почему из всех людей он сказал эти слова именно Альтаиру.
Будто напоминая об идиотизме Насира, Альтаир бросил на него испепеляющий взгляд.
– Некоторые из нас этого не заслуживают.
Девушка вернулась раньше, чем Насир успел возразить. Она поставила кофейник и чашку перед Альтаиром и небольшой стакан воды перед Насиром. Содержимое выглядело чистым и не пахло так, будто его зачерпнули… оттуда.
– Shukrun, habibi[28 - Спасибо, дорогая.], – сказал Альтаир, проведя тыльной стороной пальцев по её руке.
У Насира загорелись уши, когда генерал наклонился к служанке, что-то пробормотал и вложил ей в ладонь обрывок папируса.
– Послушай, – начал Насир, но девушка встала и с прощальным взглядом направилась прочь. Спустя миг она остановилась перед мужчиной в чёрной форме. Сарасинский солдат.
– Дурной тон – глазеть на женщину, когда ты с мужчиной, – протянул Альтаир.
Насир с отвращением взглянул на него.
– Кто бы тебе ни сказал, что…
– Я сам это придумал, – перебил генерал.
Насир заметил, как девушка что-то передала сарасинцу. Обрывок папируса.
– Не суй нос в чужие дела, мой принц.
Насир с усмешкой взглянул на солдата, но теперь тот стоял в одиночестве, глядя в ответ с холодным безразличием. Был ли он частью отряда, которому поручили отравить деменхурцев газом? Насир этого не знал.
– Всё, что я делаю, – я делаю во благо королевства, – продолжил Альтаир. – Разве не это диктует наш долг? Должна ведь существовать какая-то веская причина, по которой ты таскаешься по халифатам, убивая невинных людей. – Он налил в чашку чёрного кофе, столь неуместного в шатре, полном алкоголя и шумных мужчин. Генерал заметил, что Насир не сводит глаз с его чашки. – Мне казалось, из всех людей именно ты должен был заметить, что я выше человеческой склонности затуманивать свой разум.
Насир был наполовину сафи, но даже он называл себя не иначе как человеком. Тем не менее Альтаир не ошибся. Всякий раз, когда генерал возвращался с ночных прогулок, Насир замечал в его взгляде поразительную ясность. Он лишь не ожидал, что мужчина в таверне отдаёт предпочтение горькому кофе.
– Так о чём мы? Ах да. О миссии… – Альтаир, вытянув ноги по обе стороны стола, даже не потрудился понизить голос.
Насир открыл рот, чтобы расспросить о девушке и папирусе, но солдата уже и след простыл.
– Странно, что твой треклятый отец предпочёл умолчать о своих грандиозных планах.
Насир замер. Никогда прежде Альтаир так грубо не отзывался о султане.
– Серебряная Ведьма отправила особое приглашение. Такое, перед которым трудно устоять, – начал Альтаир, осушив чашку кофе.
Если султан советовался с Серебряной Ведьмой, значит, жди беды. В Крепости она стала частой гостьей, но Насир всегда держался на расстоянии от прекрасной женщины, которая смотрела на него слишком внимательно.
– Письмо – изысканный способ кое-что выманить у Шарра…
– Шарр? – повторил Насир прежде, чем смог остановиться. Остров… kharra. Все мысли в его голове развеялись, точно песок под порывами ветра.
– Не перебивай, – нахмурился Альтаир. – Что бы это ни было, оно вернёт волшебство минаретам Аравии. И ты – значимая часть плана.
– Я. А награда за это…
Насир резко смолк, получив пинок. Он вскинул взгляд, но выродок уже прошёл мимо. Сухой ветер вновь проник в палатку, взъерошив волосы и всколыхнув какофонию запахов.
– Я знаю лишь то, что за этим стоит Серебряная Ведьма, и только чистые сердцем смогут найти предмет вожделений.
– Отлично. А я, значит, чистый сердцем? – усмехнулся Насир.
В трёх столах от них завязалась драка между болтливым зарамцем и крупным мужчиной в потной рубахе. Насир потёр виски, когда в и без того невыносимом грохоте поднялись ворчание, треск и ругань.
– Но когда-то ты думал, что чист? – невозмутимо спросил Альтаир. – Гамек не доверяет Серебряной Ведьме по причинам, которых мне не понять. Твоя задача – убить человека, который найдёт трофей, и принести его отцу.
Вот эта задача больше подходила принцу.
– Видишь? Вопреки ненависти, Гамек доверяет только тебе, – объяснил Альтаир.
Вот только Гамек никому не доверяет. Даже собственному сыну, не говоря уже о ведьме, у которой он искал совета.
Придя к тому же выводу, Альтаир выдавил невесёлый смешок.
– Нет, это не так. Просто ты единственный, кого он может заставить, и единственный, кто не сломается, выполняя его приказы.
Слова Альтаира стали пощёчиной. Насир давно привык к обвинениям, но не к всепоглощающему чувству трусости, которое их сопровождало. Стиснув зубы, он бросил взгляд на генерала. Жалость к себе может подождать.
– И, боюсь, то, что ты добудешь, станет последним, что ему нужно, – заключил Альтаир.
«Нужно для чего?» – чуть было не спросил Насир.
Тревога отразилась в гордых чертах Альтаира, искривила его гордый рот. Чувство, которого Альтаир, владея собой, никогда бы не выдал.
Происходило нечто более зловещее, чем Насир мог вообразить.
Где-то на даамовом острове Шарр, не меньше.
Глава 7
Умм всегда знала, что её дочь не боится Арза так, как трепещут перед ним другие дети. Укладывая Зафиру спать, мать шёпотом слагала истории о суровых стражах султанши. Наслушавшись сказок, Зафира видела во снах погони и мужей в серебряных капюшонах. Пускай мать и уступала отцу в сказительстве, в умении слагать страшные истории не было ей равных.
Теперь, когда султанша погибла, в каждой тени Зафира замечала разнообразные оттенки серебра.
Письмо… Женщина в серебряном плаще…
Она лежала в постели. Кожа болела от адского платья, которое всего несколько часов назад туго облегало её тело. Как и всегда, Ясмин находилась на расстоянии одного дома от Зафиры, но новое чувство тоски и недосягаемости одолевало душу.
«Что за бескрайний эгоизм».
Она зажмурилась, со стоном открыла глаза, стараясь выбросить из головы Ясмин и Миска. И Дина, который, взвалив на плечи громоздкую сумку, с горько-сладкой улыбкой отправился к другу. Там ему предстояло провести несколько ночей, пока Ясмин не переедет в дом Миска.
«Милостивые снега».
Теперь в жизни Зафиры появился новый повод для беспокойства. Предстоящий через два дня поход. На даамов Шарр.
Зафира выбралась из кровати. Худой матрас не заглушил скрипа старого дерева. Придётся просить Дина взглянуть на каркас. Он любил возиться с разнообразными материалами и создавать вещи, которыми мечтал поделиться с пелузианцами, живущими в двух халифатах от родного Деменхура.
Зафира надела выцветшую тунику и тяжёлый плащ Бабы, набросила небольшую сумку, оттолкнув в сторону громоздкий мешок отца. Пузатая сумка будет сопровождать её в путешествии на остров. С собой Зафира думала взять запасную одежду, любимое мыло и набор редких лекарственных средств, которые Баба собирал долгие годы: полоски ткани, тоники, мази для ран, травы, смолу от ожогов. Всё это богатство было собрано во времена, когда Деменхур ещё не был проклятой снежной пропастью. Во времена, о которых Зафире оставалось только мечтать.
Поднявшись со вздохом, Зафира услышала вой ветра и стук входной двери, но в комнате находилась лишь Лана, свернувшаяся на подушках с книгой на коленях. Когда Зафира открыла рот, чтобы спросить о позднем госте, она вдруг заметила предмет чтения сестры.
В свете очага сверкнуло серебро.
Kharra. Kharra, kharra, kharra.
– Что делаешь? – отрывисто спросила Зафира.
Лана вздрогнула. Глаза остановились на сумке и охотничьей одежде. Рядом с сестрой, сверкая сладким сиропом, стояла тарелка Айш эль-сарая, которую Лана принесла со свадьбы.
– Ты собиралась рассказать мне и Умм? – спросила Лана с обвинением в сладком голосе. Она подняла письмо. Морщина на лбу сестры обеспокоила Зафиру больше, чем ей хотелось.
– Я только сегодня его получила. Потом мы ходили на свадьбу.
«А ещё есть другая небольшая проблема. Я больше не разговариваю с Умм».
Какое-то время Лана молчала. Обвинение на лице сменилось болью, ранящей сердце Зафиры.
– Но ты собиралась сказать?
– Может быть. Не знаю. Разве теперь это имеет значение? – устало спросила Зафира и протянула руку.
Лана, прежде чем вернуть приглашение, сложила его пополам. Вскрытая печать ярко сверкала, подобно улыбке женщины в серебряном плаще.
Зафира потянулась к старому пледу возле входной двери и нечаянно коснулась пыльного плаща. Плащ Бабы. У него всегда находились самые сложные изречения на все случаи жизни. Цвет плаща он описывал как цвет вод Баранси в самые безветренные дни под самым облачным небом. Баранси при этом он никогда не видел.
Небеса милостивые. У Зафиры появился шанс увидеть море собственными глазами.
Баба не только коллекционировал истории, но и славился ораторским талантом. Он не застал падения Сестёр, но за все годы жизни собрал множество легенд: как Баранси стал опасным, как возник Арз, окаймивший халифаты и заслонивший море от Аравии. Именно благодаря его рассказам Зафира знала так много.
Часть Бабы до сих пор жила в доме – его сапоги, его любимая чашка. У Зафиры не было ни сил, ни воли, чтобы избавиться от памяти. Её раздражал вид бардака, но даже спустя годы, ежедневно прибирая дом, по вещам Бабы Зафира лишь проводила пальцами, вздыхая с бесконечной печалью.
В его смерти она винила только себя. И знала, что вина останется с ней до конца её дней. Как жаль, что она не была сильнее, лучше.
Пять лет назад, когда Баба вернулся из Арза – спустя несколько месяцев после своего исчезновения, – Зафира первой заметила его состояние. Одежда была разорвана. Плечи ссутулились. К тому времени, когда она увидела кровь и правильно прочитала выражение его лица, отец уже шёл к ней. Готовый напасть на дочь, ради спасения которой отправился в Арз.
Через несколько мгновений он был уже мёртв, убит…
– Сестра?
Зафира вздрогнула.
– Прости. Мне очень жаль, – быстро проговорила Зафира, подоткнув потрёпанный плед под плечи сестры. Живот сжался, когда она почувствовала выступающие кости. – Поспи. Умм может проснуться в любой момент.
И тут же вслед за словами из комнаты Умм раздался тихий стон. Что-то инстинктивно подтолкнуло Зафиру к выходу. Она вспомнила стеклянные глаза Бабы, растекающуюся по груди кровь. Стиснув зубы, она собралась с духом.
– Вот и поспала. – Сморщив нос, Лана сбросила одеяло. – Неужели путешествие на Шарр начнётся послезавтра?
Зафира отвернулась.
– Да.
Разочарование Ланы походило на удар кулака в живот. Зафира заставила себя посмотреть в эти глаза. Глаза Бабы, серьёзные, мудрые.
– Мне очень жаль, Лана.
– Ты возьмёшь кого-нибудь с собой? – спросила сестра, с тоской взглянув на спрятанный под одеяло роман. – Сафи стали бы тебе хорошими союзниками.
– Об участниках мне ничего не известно. Но мы с тобой обе знаем, что сафи на нас плевать.
Так называемые великие сафи, обладатели заострённых ушей, повышенных способностей и бесконечных жизней, покинули Аравию в самый тяжёлый для людей период. Халифаты полагались на волшебство так же сильно, как пьяные мужи на свои стаканы, за исключением, конечно, жителей Альдерамина. И теперь, когда волшебство исчезло, сафи, как и прежде, вели прекрасную жизнь, эгоистично накапливая ресурсы и не обращая внимания на страдания Аравии.
– Быть может, они и хотят помочь, но не могут, – предположила Лана. – С одной стороны у них раскинулась Пустошь, с другой – Арз.
– Если бы захотели – уже были бы здесь.
Лана задумалась. Милые черты лица исказились.
– Ты – хороший человек, сестра. Но ты не можешь делать всё, что вздумается.
Зафира расплылась в нежной улыбке, понимая, что слишком много времени прошло с тех пор, как она позволяла себе сомневаться.
Лана остановилась по пути в комнату Умм.
– Тебе не обязательно соглашаться. Это лишь приглашение.
Но всякий раз, допуская эту мысль, Зафира чувствовала, что отказывает себе в чём-то. Отчего-то ей казалось, что она всегда этого ждала. И нынче, когда возможность наконец-то появилась, она просто не смела её упустить.
Её манил Шарр.
Манила опасность, даже невзирая на смерть в худшем из возможных исходов. От одной только идеи в жилах закипала кровь, и она не могла найти тому правильного объяснения.
– Обязательно, – сказала Зафира, удивив их обеих.
Лана не смотрела ей в глаза. Зафира прекрасно знала, что сестра не будет настаивать. Лана доверяла ей. Тем не менее, когда она кивнула и наконец-то промолвила согласие, Зафира ощутила глубокую тоску.
– Я скоро вернусь. Пойду на рынок… Мне нужно подумать.
Зафира медленно отступила, но вскоре набрала темп. Она зашнуровала сапоги, вложила в ножны джамбию Бабы. Баба научил её многим вещам: как натягивать тетиву без единого звука, как видеть ушами и ориентироваться по сердцу. После их первого похода в Арз он научил дочь защищаться. Научил, как приручить Арз. Но главным его уроком была привычка никогда не оставаться без оружия.
