– Выпьем за успех нашего мероприятия!
– Выпьем!
Мужчины впервые за обед ударили бокалом о бокал и занялись вином.
– Когда я получу зелье?
– Думаю, дней через десять. Встретимся. Я пришлю записку.
– Отлично, – Ларид снова покровительственно улыбнулся, и Эдриас удовлетворенно кивнул, прикидывая, удастся ли попотчевать ответным отваром «торгаша для ректора».
Как всякое ординарное зелье, любовный напиток обходился без дополнительного магического воздействия, достаточно было просто споить жидкость жертве. Загвоздка была в другом: горький вкус отвара хорошо маскировался только вином, и, если в следующую встречу Ларид не пожелает расслабиться, организовать для ректора взаимность не получится.
«Поживем – увидим», – как-то неожиданно зло подумал Эдриас и улыбнулся воображаемой картине о любовных муках этого заносчивого воротилы. Мысленно позлорадствовал: все-таки жутко приятно применять нарушающие свободу воли зелья. Чувствуешь себя повелителем чужих судеб. Почти богом. Главное – не попасться властям.
В академию возвращался в отличном расположении духа. Уже прикинул, где и как добудет ингредиенты, и когда именно сварит зелье. Чутье подсказывало: все пройдет глаже некуда, и примерно через неделю после ежегодного осеннего маскарада госпожа ректор бросит скучную академию и займется новым возлюбленным. Осталось только присмотреться к Дарие, чтобы создать зелье правильно и ударить им в самое сердце. Но за этим дело не станет. Эдриас Куртис еще ни разу не ошибался над котлом.
***
Дария помедлила перед дверью в кабинет декана рецептурного факультета. Вздохнула, отгоняя охватившую нерешительность. Учебный день еще не кончился, но секретаря в приемной не было, и ректору явственно вспомнилось увиденное вечером три дня назад. Жадные руки господина Куртиса и затуманенный взгляд его женщины. Тогда помощника тоже не было на месте. Правда, и час был совсем поздний, почти ночь. Тряхнула головой, отгоняя сомнения: сейчас у них с деканом назначена встреча и вряд ли он настолько безрассуден, чтобы забыть о ней.
Собралась с силами и постучала. Опекун посоветовал прежде всего наладить личные связи в непринужденной обстановке, вот она и напросилась на встречу под благовидным предлогом. Уже заглянула в гости к декану факультета активных зелий Лалии Клейт, судя по всему, редкостной самодовольной стерве, и сейчас настал черед еще одного неприятного визита. Прекрасно знала, что Эдриаса Куртиса прочили на место ректора, и поэтому готовилась к встрече с особой тщательностью, изо всех сил настраиваясь на дружеский лад. Рецептурник явно пользовался авторитетом у коллег: подружишься с ним – и, считай, дело сделано.
Декан открыл сам. Дария застыла от неожиданности. На расстоянии шага он вовсе не казался надменным гордецом, как тогда, в зале на совещании. Спокойное выражение каре-зеленых глаз, легкая улыбка на тонких губах, идеально выбритое лицо и немного растревоженная к концу дня темная коротко-стриженная шевелюра. Декан оказался выше на голову, и Дария вдруг почувствовала себя маленькой девочкой, которую того и гляди угостит мороженым добрый дядя-фокусник.
– Пойдемте, – приказал он вместо приветствия, будто не желая, чтобы ректор проникала в его кабинет.
– Куда? – нахмурилась Дария, мысленно усмехаясь предположению, что декан Куртис, должно быть, скрывает у себя раздетую и измученную любовницу.
– Вы же писали о голосах, о погребальной песне, – он перешагнул порог и ловким движением запер дверь. Ректор смущенно отступила, в ее планы не входила даже нечаянная близость. Декан невозмутимо продолжил: – Хочу, чтобы вы показали мне место. Посмотрим, что там за комнаты. Для смертельного зелья подходит не каждая…
– Понимаю, – торопливо закивала Дария, чувствуя, как на щеках выступает румянец. Отчего-то стало стыдно за тот свой страх. Может, Тутель Нут не соврал, и пел действительно дух особняка? А она, зеленая девчонка, развела панику на пустом месте.
– Ведите! – повторил мужчина, жестом предлагая ей опереться на руку. – Разберемся. Должность ректора мне, конечно, не досталась, но на своем факультете я полноправный хозяин и не желаю, чтобы у меня под носом проворачивали темные делишки.
Дария кивнула и взяла декана Куртиса под руку. Уловила едва заметный ореховый аромат и улыбнулась: к нему бы шоколада, и можно наслаждаться чаепитием.
– А много в особняке залов, где можно сварить смертельное зелье? – поинтересовалась она, чтобы настроиться на серьезный лад. Ускорила шаг. Не очень помнила, куда идти, но надеялась, поймет, когда окажется среди знакомых коридоров. Близость декана действовала ужасно. Вспоминались его руки на теле той женщины, и в глубине души зарождалось желание проверить, а так ли он хорош, как показалось тогда со стороны.
– Это философский вопрос, – усмехнулся спутник. – Я и, к примеру, декан Клейт можем сварить его в любом более-менее приспособленном для создания зелий помещении. Но для средней руки зельевара нужна особая комната, та, что преумножит его магические потуги. В этом особняке настолько точных залов два. Оба в старой части. В той самой, которую вы так жаждете перестроить…
Остановился и посмотрел на нее изучающим взглядом. Прищурился и поинтересовался с подозрением:
– Вы не зельевар?
– Нет, – Дария почувствовала себя пойманным на мелочи воришкой. – Я, как и отец, маг заклинаний, но очень слабый.
– Они все так себе воротилы, – ухмыльнулся декан Куртис, снова предлагая руку, чтобы продолжить путь. – Мало что могут.
– Зато не ходят обвешанные склянками, как торговцы посудой…
– Если бы наши пользователи владели только тремя заклинаниями, как ваши маги, им бы тоже не приходилось таскать на себе много склянок. Только три.
– Допустим, не три, а около сотни, – возразила Дария, но тут же осеклась. Этот спор между зельеварами и магами заклинаний стар как мир, и незачем ссориться с деканом Куртисом еще и из-за этого. Вдохнула поглубже и продолжила примиряюще: – Я не зельевар, но с управлением академией должна справиться.
– Посмотрим, – хмыкнул собеседник.
Дария ничего не ответила. Наверное, следовало бы возмутиться его тоном, но она еще верила в возможность найти общий язык и не стала усугублять ситуацию. Тем более что они, кажется, пришли на место.
С дверей вокруг пропали таблички, на стенах снова невесть откуда возникла мрачная роспись. Магических огней еще не зажигали, и от этого коридор выглядел еще зловещее, чем в темное время суток. Знакомо пахнуло сыростью и плесенью. Дария поежилась. Показалось, они с Куртисом гуляют по старому склепу, где за каждой дверью много лет лежат мертвецы, ожидающие роковой ошибки случайно забредших к ним путников.
– Я слышала голос где-то здесь, – поделилась она и смерила взглядом собеседника. Тот лишь нахмурился вместо ответа.
Молча окинул взглядом все вокруг и направился к одной из дверей. Низкой, узкой, даже немного неровной. Словно она не прямоугольная вовсе, а какой-то искривленный пятиугольник. Дария поспешила за ним. Оставаться в этом коридоре в одиночестве не хотелось.
Декан Куртис почти с нежностью погладил дверное полотно: бордового цвета дерево с нарисованными на нем узорами, извлек из кармана связку ключей, выбрал один и вставил в замок.
– Не был внутри с того дня, как получил место декана, – пояснил он, с трудом проворачивая ключ. – Почти шесть лет прошло. Но, кажется, эта единственная более-менее подходящая комната для сильных зелий в западной части особняка, – ухмыльнулся, толкнул полотно и с удовлетворением вынул ключ: – Но если использовали ее, зельевара найдем быстро: способных эффективно петь погребальную здесь пересчитать по пальцам двух рук.
Пропустил ректора вперед и сам вошел следом.
Дария прищурилась: в наступающих сумерках сквозь окна комнаты просачивалось мало света, и ничего, кроме странной, кажется, девятиугольной формы помещения, разглядеть толком не удалось. Декан Куртис фыркнул, взял с полки у входа большую толстую бутыль с пахучим зельем, откупорил и прошептал несколько слов. Жидкость засветилась, окутала руки мужчины, а затем он сжал кулаки и над головой забегали три магических огня. Небольших, но достаточно ярких.
– Оставили специально, – пояснил он, возвращая пробку на место и брезгливо отряхивая руки. – На тот случай, если навестим комнатку в темноте.
Дария поморщилась: после полутьмы коридора свет тут был слишком ярким. Восхищенно закивала и с уважением посмотрела на господина Куртиса: декан-то на все руки мастер! Смог самостоятельно использовать жидкость в бутыли. Не было секретом, что каждый умеющий творить активные зелья без труда варил ординарные, все знали, что большая часть зельеваров умеет самостоятельно добывать ингредиенты и спецы нужны только для особо редких составляющих или больших объемов, но маги-пользователи были отдельной кастой. Их дар не имел ничего общего с зельеварением: они скорее обращались к сути, почти душе зелья и заставляли его проявлять нужные свойства. Человека, сносно освоившего все направления, Дария видела в первый раз.
– Кто бы там ни пел, он явно пел в другом месте, – подытожил спутник.
Ректор огляделась и с досадой заключила, что он скорее всего прав. В свете фонарей отлично проглядывался толстый слой пыли, покрывающий все вокруг: полки с пустыми бутылями, плошками и двумя перевернутыми котлами, очаг, пол и даже подоконник.
– А есть зелье, чтобы замести следы? – поинтересовалась она первым, что пришло в голову. – Или засыпать пылью все помещение?
– Зелье-то можно сварить любое, – пожал плечами декан и ухмыльнулся, – но тогда злоумышленников должно быть по меньшей мере двое: зельевар и маг-пользователь.
– Но вы только что применили активное зелье…– попыталась возразить Дария. Прекрасно отдавала себе отчет, что Куртис уникален, но хотелось понять насколько.
– Это не делает меня магом, – махнул рукой собеседник и посмотрел на нее как-то снисходительно, как на маленькую девочку. – Владение десятью элементарными заклинаниями никого не делает магом. Просто умение зажигать фонари страшно полезное. А вот замаскировать свое присутствие я уже не смогу… Впрочем, давайте посмотрим. Если здесь хозяйничал кто-то, непременно останутся следы.
Он по-кошачьи неслышно прошел вглубь помещения, огни неспешно поползли за ним. Дария тоже. Полутьма коридора нравилась меньше освещенной комнаты. Пространство вокруг было непривычным и настораживающим. Вздохнула. В академии для чародеев, где училась она, все казалось куда современней и проще. Неудивительно! Как бы Дария ни огрызалась на Куртиса, вся магия заклинателей заключалась лишь в словах, которые надо выучить и правильно использовать. Сто волшебных песен дарили не так много возможностей, не сравнить с почти всемогущими зельеварами.
При внимательном рассмотрении комната все-таки оказалась восьмиугольной, и страх отступил. Четное количество углов легче строилось, но и энергию зельевара преобразовывало хуже. Дария улыбнулась: в дебрях изученной теории требовался проводник, иначе со временем в голове все перепутается и любой чих покажется угрозой. А ректору бояться не пристало: и так авторитета никакого, а начни трусить, подчиненные и вовсе засмеют.
– Вернитесь к двери, – строго предупредил декан Куртис, – дух-хранитель особняка любит подшучивать над гостями в вечерний час.
Дария нахмурилась, но подчинилась. Развернулась и направилась в коридор. Пахнуло прогнившим деревом, ноги погладило ледяным сквозняком, и дверь разгневано хлопнула. Ректор вздрогнула от резкого звука. За спиной выругался спутник. Дария вздохнула, чтобы унять скачущее сердце, подбежала к выходу и схватилась за ручку. Сжала сильнее вмиг вспотевшую от страха ладонь. Дернула, но дверь не поддалась. Показалось, что ее заперли снаружи. Ректор беспомощно уставилась на декана. Тот открыл рот сказать что-то, но так и застыл, не начав фразы. Откуда-то сверху и со стороны улицы одновременно послышалось женское пение: мелодичное, сладкое, завораживающее, но смертельно опасное.
Глава четвертая
У Дарии перехватило дыхание. Все внутри похолодело в ожидании чего-то ужасного. Не знала, нужно ли зажать уши, чтобы не слышать слов, или уже не поможет. Поймала взгляд декана и руки так и застыли на полпути: господин Куртис был совершенно спокоен. Его глаза смотрели изучающе, а на лице застыло выражение легкого недоумения. Потом он будто сообразил, в чем дело, и поспешил пояснить:
– Пение безопасно, – произнес торопливо, видимо, пытаясь успокоить спутницу. – Мы же не заклинатели. Наши слова действуют только на ингредиенты. А маг-пользователь применит это зелье без лишних разговоров. Но потом, когда оно будет готово.
Огляделся и покачал головой:
– А вот как выбраться из комнаты, я ума не приложу…
Дария вздохнула и посмотрела на спутника с благодарностью. Не стал юлить и издеваться над растерявшейся начальницей, сразу сознался, что все не так плохо.
– А ключ не поможет? – осторожно поинтересовалась она.
– Попробуем, – развел руками декан, – но обычно против происков духа это не срабатывает. Возможно, справится магия, – прищурился и довольно улыбнулся: – Кажется, у ваших есть заклинание, отпирающее замки. Вы им владеете?
– Владею. Не очень хорошо, но владею, – Дария обрадовалась, сама не зная чему. То ли тому, что умеет хоть немного, то ли тому, что этот мужчина увидел в ней зрелого чародея. И тоже поспешила поделиться мудростью: – Только замок должен быть действительно заперт. Если дверь закрыли с помощью магии, заклинание не подействует.
– У меня другое мнение, так что проверим все пути…
Куртис подошел к двери и попытался вставить в замок ключ. Бесполезно! Тот, как заговоренный, не желал входить в замочную скважину. Декан выругался вполголоса и покачал головой, отступая.
– Ваша очередь!
Дария послушно заняла его место. Погладила прохладное шершавое дерево двери, пытаясь сосредоточиться, и закрыла глаза. Сжала ручку. Отлично владела тридцатью заклинаниями из сотни известных, более или менее еще двадцатью. На остальные дара не хватало, и они чаще игнорировали ее волю, чем покорялись. Отпирающее заклинание было как раз из бунтовщиков: хорошо, если срабатывала одна попытка из десяти.
Страшно мешало чужое пение. Чистый голос заполнял мысли и не давал сконцентрироваться. Дария вздохнула, отрешаясь от внешнего воздействия, с трудом откидывая лишнее, и затянула знакомые слова. Магия привычно обожгла гортань, и звуки стали глуше, будто проговаривала их вовсе не чародейка, а другое, более грозное и могучее существо.
Ручка двери потеряла твердость и стала походить на восковую. Дария чуть не закричала от радости. Заклинание откликнулось! Напряглась каждой мышцей и продолжила пение. Точно знала: все делает правильно, но пока не понимала, будет ли результат.
Бешено колотилось сердце, а каждый звук будто уносил кусок жизни. Но слова подчинялись, плясали на языке, и довольная Дария перестала замечать все вокруг. Забыла о двери, декане, пении, остались только она и заклинание. Податливое, могучее, хоть и прожорливое. Наконец действо подошло к концу и ректор смогла остановиться. Накатила знакомая слабость, после применения магии такой было обычным делом. Дария вздохнула и тяжело оперлась на деревянное полотно. В замке что-то щелкнуло, и как по команде прекратилось чистое пение.
Подскочил декан. Одной рукой дернул за ручку, открывая дверь, а другой буквально сгреб Дарию в объятья и прижал к себе, не позволяя упасть. Ректор только прикрыла глаза: сил сопротивляться просто не было.
– Думаю, бежать во внутренний двор и смотреть, какие окна горят, поздно, – подытожил Куртис, выводя ее из комнаты. – А вам советую выпить. У меня в кабинете есть немного подходящего напитка. И ходить далеко не надо.
Осторожно оставил ее у стены, а сам принялся запирать комнату. Дария неловко улыбнулась. Следовало бы возразить, но нежданная близость господина Куртиса смущала настолько, что ректор чувствовала себя девочкой, которую в первый раз взял за руку знакомый мальчик.
– Заходить вечером в ваш кабинет опасно для репутации, – сама пугаясь своей смелости, пошутила Дария.
– Вы в безопасности, – как-то просто и холодно ответил собеседник. Будто близость с женщиной на работе – будничное явление и попасться во время процесса вполне нормально.
Закончил с дверью и предложил начальнице опереться на руку.
– Вы и не в моем вкусе, к тому же слишком молоды, и жениться в случае чего на вас придется, – он сально хохотнул: – Так что, уверяю, ваша репутация останется безупречной. И нетронутой.
– Хотелось бы, – вздохнула Дария. Нежелание жениться на ней отчего-то развеселило. Всегда считала себя неплохой партией.
– Слово зельевара! – бодро отрапортовал Куртис.
Дария только хмыкнула в ответ и сильнее оперлась на его руку. Каждый шаг давался с трудом, но исходящее от этого мужчины спокойствие подбадривало и обнадеживало. Будто одним своим прикосновением он убеждал, что все будет хорошо.
В кабинете декана оказалось неожиданно уютно. Приятный свет магических фонарей, легкий аромат орехов и чернил, удобная мебель. Господин Куртис усадил ее за свой необъятных размеров стол, налил в широкий бокал приятно-пахнущей жидкости, а сам устроился в кресле напротив. Пригубил и снова уставился на нее изучающе.
– Выпейте, – произнес мягко, как будто разговаривал с сумасшедшей, – станет легче.
Дария послушно сделала глоток. Тепло разлилось по языку, обожгло гортань не хуже заклинания и приятно разбежалось по телу. Напиток у декана был что надо! Да и сам декан на поверку оказался не таким плохим, как думалось вначале. Поймала его взгляд и тяжело проглотила слюну. Он смотрел как-то чересчур внимательно и даже тревожно.
– Вас что-то настораживает? – поинтересовалась вкрадчиво и отпила еще глоток. Новая порция скорее дурманила, чем согревала, но вкус остался превосходным.
– Немного, – закивал он торопливой внезапно потревоженной зверушкой. – Не понимаю, откуда слышалось пение. Над той комнатой ничего нет, а под ней обычное квадратное помещение. Не для зельеварения.
Дария вежливо улыбнулась. И без магии было отлично видно, что думал декан о другом.
– А снаружи? Что там за стеной, господин Куртис? – поддержала она его маленькую ложь.
– Зовите меня Эдриас, – собеседник залпом опустошил свой бокал и тоже состряпал улыбку. – Внутренний двор. Вряд ли стоит искать там.
– Надо посмотреть планы помещения…
– Или наведаться в комнату завтра днем. Особняк и впрямь уникальный, может подкинуть неожиданностей, – указал глазами на бутылку: – Еще?
– Не стоит, – Дария покачала головой. – Сегодня ужинаю с отцом и братом, не хотелось бы прийти во дворец навеселе.
– Почему же? – как-то по-доброму усмехнулся Эдриас, и вокруг его глаз обозначились задорные морщинки. – Будете как настоящая нерадивая дочь.
– В моем положении быть нерадивой дочерью – непозволительная роскошь, – медленно процедила Дария. Вероятно, подействовал алкоголь, и захотелось хоть с кем-то поделиться своими опасениями. – Можно лишиться всего…
Потом она поймала чересчур заинтересованный взгляд собеседника и осеклась. Незачем распространяться об отношениях с королем с малознакомыми людьми. С хорошо знакомыми, впрочем, тоже.
– Я, пожалуй, пойду, – поспешила ретироваться Дария. Не хватало еще, чтобы дошло до откровенностей про отца. Отставила пустой бокал и выбралась из-за стола. – Дайте знать, когда соберетесь в комнату снова, составлю вам компанию.
– Непременно, – понимающе улыбнулся декан и поднялся с кресла проводить начальницу. – Буду рад.
– И, если не затруднит, напишите мне список зелий, которые готовят с этой песней, – попросила она, уже стоя в приемной.
– Не затруднит, – он улыбнулся еще шире и плавно, почти ласково затворил за ней дверь.
Дария вздохнула с облегчением и направилась к выходу из здания. Захмелевшая глупышка! Нашла с кем разглагольствовать о семье! Забыла, что в ее ситуации молчание было самой ценной монетой.
Отец никогда не любил мать, воспользовался пару раз недалекой красоткой, и только. Вроде как она и не хотела даже. Заставил. Ни в детстве, ни став взрослой, Дария так и смогла понять зачем. Ребенка от этой связи никто не ждал: у короля подрастал наследник, да и его супруга не обрадовалась бы известию об измене. Но монарх хоть и не признал дочь, поступил честно: нашел ей достойного опекуна и девочка ни в чем не нуждалась. Почти не общались: отец приезжал на день рождения и иногда на праздник осени. И на этом все. В перерывах даже писем не писал.
Все изменилось после смерти королевы. Монарх будто вспомнил о подросшей дочери: та стала вхожа во дворец и даже принц и тот спокойно относился к ее присутствию. В какой-то момент Дария решила, что раньше король просто щадил самолюбие супруги и теперь проявит к кровинушке всю отцовскую любовь. Но со временем в голову стали закрадываться сомнения. А уж когда он прозрачно намекнул, что готов признать дочь, если та поможет навести порядок у зельеваров, Дария распрощалась с иллюзиями. Отец ее не любит, она нужна ему для каких-то то ли государственных, то ли личных целей. Так или иначе, сошлись на том, что король признает ее после ближайшего праздника осени, и последнее, чего хотела сейчас Дария, – дать ему повод передумать. Не понимала, зачем ей официальное признание, все вокруг и так знали, кто она, но сердце разгонялось от одной лишь мысли, что родитель открыто назовет ее дочерью.
Обманула Куртиса: встреча во дворце у нее намечалась завтра, а сегодня вечером она ужинала с Нариолем, отличным парнем и, наверное, единственным своим другом. Опекун не одобрял их общения, и, чтобы лишний раз не раздражать Трумеля, Дария солгала и ему. Сказала, что придет домой поздно, сослалась на занятость и сложности с новыми обязанностями. А сама направилась в тихое, но милое местечко недалеко от академии. После того как декан рецептурного факультета застал их в парке, молодые люди решили встречаться за пределами учебного заведения. Незачем было давать повод для сплетен.
Нариоль ждал подругу в тесном, но спрятанном от посторонних глаз кабинете с маленьким столиком на двоих. Уже успел напасть на запеченную свинину и тушеную капусту и сейчас неспешно потягивал квас из большой, раскрашенной яркими цветами кружки.
