Они повели меня по саду, который выглядел волшебно в свете садящегося солнца: мы шли к старому перекошенному домику на задворках. Дом оброс плющом. Коллам открыл скрипучую дверь, и мы зашли внутрь. Мне в нос ударил запах свежего дерева, краски и скипидара. Солнце бросало в комнату последние лучи, а в воздухе, подсвеченном угасающим светом дня, мерцали пылинки. Я в изумлении огляделась. Комната казалась как из какого-то старого фильма. На кирпичных стенах висели туристические сувениры. Разные маски, картины и старый деревянный крест. На одной из стен висела старая уздечка и как минимум двадцать ржавых подков.
– Мои талисманы, – улыбнулся доктор Эриксон, заметив мой удивленный взгляд. – Они все из разных стран.
Медленно, чтобы ничего не уронить, я пробралась между двумя столиками с инструментами и рамами к мольбертам в конце комнаты. На них стояли холсты с более или менее законченными картинами. Изображенные на них пейзажи были очень красивыми, каждая картина – настоящее произведение искусства. Смогу ли я когда-нибудь так рисовать? Рядом с этими работами мои выглядели дилетантски.
Пока я восхищалась картинами, Коллам подошел к старым рамам, прислоненным к стене. Он перебирал их, выбрав три подходящие.
– Думаю, эти должны подойти для твоих картин.
Он перенес их к верстаку и взял папку из моих рук.
– Что думаешь? – спросил он, приложив светло-коричневую рамку с красивой резьбой к портрету моей мамы. Красивая рама заставила портрет заиграть. Я кивнула и наблюдала, как он ловко отделяет заднюю панель от рамы и вытаскивает стекло.
– Можешь его почистить? – попросил он, передавая его мне. – Там стоит стеклоочиститель, а тряпку найдешь на полке.
Пока я старательно чистила стекло, Коллам проверял, нет ли на раме мелких повреждений. Потом он аккуратно нанес подходящую по цвету краску и прозрачный лак на места сколов.
Когда я закончила, села на верстак неподалеку от него и наблюдала за его сосредоточенным, погруженным в работу лицом.
– Пойду к Софи, вы справитесь вдвоем? – спросил доктор Эриксон. Я уже и забыла, что он здесь.
Коллам молча работал, а я смотрела на него. Его лицо источало силу и изящество. Я бы так хотела коснуться его щеки! Уже не в первый раз я обратила внимание на его длинные и тонкие пальцы. Я тяжело сглотнула от мысли, что он может коснуться меня. Было глупо даже думать об этом, с чего бы я могла заинтересовать его больше, чем другие девушки, которых он, по словам Амели, уже отвергал?
Он вдруг улыбнулся.
– Что такое? – спросила я.
Он покачал головой. Ответа я не получила. Он наверняка заметил, что я на него пялилась.
Он поместил портрет в раму, поставил заднюю стенку на место и зафиксировал скобки. Затем повернул картину в руках и поднял ее на свет.
Получилось идеально. Он положил готовую работу мне на колени и взял следующую картину, которую я нарисовала недалеко от дома, у скал. Море в этот день было необычного голубого цвета, и мне почти удалось передать этот оттенок. Пока Коллам молча смотрел на картину, я заметила, что его глаза были сегодня такого же цвета.
Мы с Питером провели у скал весь день, до самого заката. Спокойное, но грозное настроение, которое море в тот день излучало, ощущалось на картине.
– Не хочешь рассказать, что случилось с твоей матерью? – прервал мои мысли Коллам.
Я сглотнула. Несколько недель после смерти мамы я пыталась не говорить и даже не думать о ней. Казалось, что так проще справиться с утратой.
Коллам не давил на меня. Он просто ждал моего решения. Я посмотрела ему в глаза и поняла, что могу доверять. Я сделала глубокий вдох и начала медленно рассказывать об аварии и о том, когда я видела ее в последний раз. Коллам отложил раму в сторону и прислонился к столу рядом со мной.
Когда я закончила, он молчал и смотрел на меня. На мои глаза наворачивались слезы, стекая по щекам. Коллам стер их с моего лица.
– Мне так жаль, – прошептал он, обнимая меня и притягивая к груди. Я прижалась к нему. Он пах солнцем и морем.
– Почему ты это делаешь? – я не осмеливалась смотреть на него, надеясь, что он не станет меня отпускать.
– Ты о чем? – спросил он, гладя меня по волосам.
– Ты игнорировал меня неделями, – напоминаю я, – а сейчас ты совсем другой.
– Не знаю, – его голос звучал хрипло. – Когда я увидел тебя в первый раз, ты в растерянности сидела рядом с китом. Мне показалось, мы совсем не подходим друг другу.
Я напряглась.
– Ты даже не знал меня.
Он улыбнулся, и мой гнев сдулся, как воздушный шар.
– Я же сказал, у меня просто было такое чувство. Ты стояла в воде, вцепившись в кита, и я сразу же понял, что мне стоит быть осторожнее.
– И что? Теперь ты передумал?
– Именно, – ответил он, отпуская меня и поворачиваясь к работе. Я посмотрела на него с недоверием, но он, видимо, был еще не готов объяснить свою резкую смену настроения.
– Почему ты не живешь со своими родителями? – спросила я, собравшись.
Он покачал головой и коротко сказал:
– Я никогда не знал своих родителей, – его тон не допускал дальнейших вопросов. – Эта картина нравится мне больше всех, – сказал он. – Хотел спросить… – он колебался.
– Что?
– Ты не подаришь ее мне?
Я посмотрела на него. Он что, серьезно?
– Я бы с радостью повесил ее в своей комнате, – в его голосе звучало волнение.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=65071406&lfrom=174836202) на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
