– Пойдем посидим на солнце, ты что-то сама не своя, – это звучало почти великодушно.
Он положил руку на мое плечо и притянул к себе. Прикосновение напугало меня еще больше. Казалось, будто сквозь тело проходят электрические импульсы. Он, видимо, тоже что-то почувствовал, потому что сразу же отстранился.
– Вот, – он подал мне халат, и я завернулась в него, радуясь окутавшему меня теплу.
Он налил чаю из термоса. Я не осмеливалась поднять на него глаз и уселась на покрывало, положив голову себе на колени.
– Откуда вдруг такая паника? – спросил он. В его голосе звучало любопытство.
Должна ли я ему объяснять? Я колебалась. Эту тайну я раскрывала неохотно.
– Объяснить не так просто.
Я посмотрела на него и крепче обхватила чашку, отведя взгляд.
– Просто попробуй, – его голос звучал мягко. Он сел на покрывало рядом. Я почувствовала покалывание на коже.
– Изначально у меня не было этого страха, я люблю плавать. Вода действует на меня маняще, – начала я дрожащим голосом.
– Я так и подумал, – улыбнулся он.
– Почему ты это делаешь? – спросила я.
– Ты о чем?
Я покачала головой, мне было слишком стыдно продолжать. Может, все эти недели он случайно игнорировал меня.
– Мама никогда не пускала меня в воду. Мы часто ходили в походы, но она никогда не позволяла мне подходить близко к берегу. Даже ноги запрещала мочить. Когда я стала старше и поехала в летний лагерь, мне пришлось торжественно поклясться, что я не пойду купаться в озере или море, – я ненадолго замолчала. – Это было проблематично, как ты можешь представить, но я сдержала обещание. Ее страх распространился и на меня.
От воспоминаний на глазах навернулись слезы, медленно стекая по щекам.
– Почему ты плачешь?
– Она умерла. С тех пор прошло совсем немного времени.
– Ты очень по ней скучаешь, – сказал он. Я попыталась взять себя в руки.
– Знаю, что эта боязнь воды иррациональна, но я ничего не могу поделать. Я даже сюда ехать не хотела. Но…
– Но?
– У Амели такой дар убеждения, что я не смогла с ней бороться. Если она что-то вбила себе в голову, нет шансов ее в этом переубедить.
Какое-то время мы молчали.
– Ты счастлива здесь?
Я скептически посмотрела на него.
– Почему ты спрашиваешь?
– Не знаю, – он улыбнулся, и я была вынуждена капитулировать. Все планы игнорировать его или хотя бы быть с ним невежливой растворились в воздухе.
– Сначала было тяжело, но теперь я чувствую себя хорошо. Амели – моя лучшая подруга, даже если иногда она действует мне на нервы. Насчет того, счастлива ли я… Не знаю, – честно ответила я.
Мы снова замолчали и уставились на озеро.
– Я надеялся, что ты поедешь с нами, – прошептал он так тихо, что я даже не была уверена, что он действительно это сказал. Мы посмотрели друг на друга, и я утонула в его взгляде.
– Пойдем, надо собрать дров, пока остальные купаются, – нерешительно сказал Коллам, прерывая наш тихий разговор.
Мы пошли в маленький лес на берегу озера, хотя лесом назвать его было трудно. Там мы собрали столько сухих веток, сколько смогли унести. Коллам следил, чтобы случайно не коснуться меня.
Когда все вышли из воды, мы развели костер, бросили картофель в угли и приготовили колбаски. Под конец были традиционные слишком сладкие маршмеллоу.
Амели пару раз пристально на меня посмотрела. Вечером придется подробно рассказать ей, о чем мы с Колламом разговаривали. Наш разговор не остался незамеченным ею.
После еды Эйдан и Коллам достали гитары из машины и стали петь шотландские баллады и песни в стиле кантри, из которых лишь немногие были мне знакомы. Мне хотелось, чтобы Коллам не переставал петь. Я лежала на покрывале и грелась на солнце.
– Просыпайся уже! – крикнула Амели мне в ухо, тряся своими мокрыми волосами над моим оголенным животом.
– Прекрати! – воскликнула я. – Брр, холодно как!
Амели засмеялась. Я встала и потянулась за полотенцем. Коллам сидел на небольшом отдалении и смотрел на меня. Его губы растянулись в улыбке.
– Пойдем, пора выезжать, иначе мы не успеем к вечеру, – крикнула Амели, направляясь к машине, чтобы переодеться. Я влезла в джинсы и майку, сложила покрывала и убрала остатки еды в корзины.
Мы попрощались со всеми, и я призналась себе, что почувствовала ревность, когда увидела, как Валери садится на заднее сиденье вместе с Колламом.
Всю обратную дорогу я размышляла о его словах, взглядах и жестах.
Амели вырвала меня из грез.
– Что с тобой случилось?
– Ничего, а что, по-твоему, не так? – резко ответила я.
– О чем вы говорили с Колламом? Он все время смотрел на тебя.
Эйдан, который теперь сидел рядом со мной, наклонился в ее сторону.
– Завидуешь?
Я толкнула его в бок и посмотрела в окно. Амели в виде исключения не стала развивать эту тему, но я видела, как она со знающей улыбкой смотрела на меня через зеркало заднего вида. Я смущенно прикусила губу.
Итан, Бри и близняшки ждали нас в пиццерии, когда мы вернулись. В ресторане было множество посетителей и пахло просто божественно. Уставшая и голодная, я упала на стул.
– Ну как дела? – спросил Итан, изучая меню.
Нельзя сказать, что выбор блюд оказался большим, да и в целом на острове было не так много возможностей поесть вне дома.
– Отлично! – в один голос ответили мы.
Бри улыбнулась.
– Я так и знала, что тебе понравится на озере!
– Ну, дело было не столько в озере, сколько… – пробормотала Амели, прикрывшись меню. Я пнула ее под столом, и она заговорщически мне улыбнулась.
Я заказала колу и пиццу с шампиньонами. Мы ужинали в хорошем настроении и под конец заказали большую порцию тирамису на десерт. Мы разговаривали на разные темы, и я впервые за последние несколько недель почувствовала себя действительно счастливой.
Глава 6
– Бри, как думаешь, можно мне сегодня вечером сходить к Эриксонам? Я хочу посмотреть на портрет мамы, о котором Софи мне недавно рассказала.
Я попыталась сформулировать вопрос как можно безобиднее. Коллам вчера не пришел на тренировку по плаванию, да и в школе я его уже целую неделю не видела. Изо дня в день я становилась все беспокойнее, а неприятное чувство в животе сводило меня с ума. Я все думала о прошлой субботе, его словах и прикосновениях. Как он поведет себя при следующей встрече?
– Да, конечно, доктор Эриксон и Софи будут рады тебя видеть. Я позвоню им и сообщу, что ты придешь, – Бри улыбнулась, и я тут же почувствовала укол совести. Она не догадывалась, что я хочу пойти к ним только из-за Коллама.
В школе я не могла сосредоточиться, ожидая наступления вечера, поэтому провалилась на неожиданно устроенном тесте по математике.
Когда мы вернулись домой, на столе лежала записка от Бри:
«Эриксоны ждут тебя на чай к пяти часам. Удачи».
Было лишь полчетвертого, оставалось еще полтора часа, которые обещали тянуться целую вечность. Я решила заняться домашними заданиями. Тогда время пройдет хотя бы с пользой. Когда я закончила, то достала папку с рисунками, чтобы найти пару картин, которые мне хотелось показать Эриксонам. Я планировала обрамить два или три рисунка, чтобы повесить их в своей комнате. Но времени на это никак не находилось. Да и сложно было выбрать.
Я отложила портрет мамы, три пейзажа, которые я нарисовала еще дома, и мой первый рисунок моря, который я сделала здесь. Потом я надела свежевыстиранные джинсы и ярко-голубой джемпер с v-образным вырезом, расчесала волосы и нанесла блеск для губ. Я осталась довольна тем, что увидела в зеркале. Тени под глазами за последние несколько недель исчезли, а весеннее солнце подрумянило лицо легким загаром.
В половине пятого я вышла из дома, и около пяти была уже у дома священника. Название «дом священника» вводило в заблуждение: священники не жили там уже сто пятьдесят лет. Дом уже целую вечность принадлежал Эриксонам. Я сделала глубокий вдох и потянула за шнурок старомодного звонка. Раздался звон колокольчика. Пока я ждала, нервно перебирала в руках серебряную цепочку, которую носила на шее. Дверь открылась, передо мной стоял Коллам. Он выглядел отлично в джинсах и обтягивающем джемпере цвета слоновой кости. Я тут же почувствовала себя еще более невзрачной, чем обычно.
Его позабавил мой неуверенный взгляд, он улыбнулся и сказал:
– Кажется, ты хотела зайти и попить с нами чай.
Я еще не успела обдумать его «с нами», как он убрал мою руку с цепочки, в которую я вцепилась, и потянул меня в просторный холл.
– Не порви ее.
Я стряхнула его руку и ответила резче, чем хотелось:
– Я и сама могу о себе позаботиться.
Он окинул меня удивленным взглядом и в то же мгновение покраснел как рак.
– Извини, – пробормотала я. – Обычно я более вежливая.
Он посмотрел на меня.
– Хм, в будущем я попытаюсь игнорировать твои неуместные замечания.
Он что, смеется?
– На озере было хорошо, – продолжил он. Я кивнула и опустила взгляд в пол. – Может, зайдешь уже? – спросил он.
Я зашла. Внутри дом был еще более впечатляющим, чем снаружи. Вдоль стен, где у обычных людей были обои или картины, стояли книжные полки. Здесь пахло старой бумагой и кожей.
– Где ты был последнюю неделю? – пока мы были одни, я задала вопрос, который казался мне самым важным.
– Кое-какие личные дела, – коротко ответил он, заходя в кухню.
Доктор Эриксон поприветствовал меня, а Софи провела к креслу в гостиной. Здесь у каждой стены тоже стояли книжные полки. Кроме того, книги лежали на полу. Я еще никогда не видела столько книг в одном месте, если не считать библиотеки.
На столе стояла прекрасная фарфоровая посуда, на тарелках лежали маленькие сэндвичи и домашние сконы.
– Коллам, не нальешь ли нам чаю? – попросила Софи. Тот кивнул и разлил чай по чашкам. Мне в нос ударил восхитительный запах. Коллам посмотрел на меня и улыбнулся, а я смущенно и с облегчением улыбнулась в ответ. Он, очевидно, решил не злиться и не обижаться на меня. Но главное заключалось в том, что он, судя по всему, собирался провести вечер вместе с нами.
Мы пили ароматный чай, ели печенье и общались. Рассказывали о школе и смеялись над учителями. Доктор Эриксон говорил о своих походах по острову и пригласил меня однажды пойти вместе с ним.
– Покажи нам уже наконец свои рисунки, – попросил он. Я почти забыла о них, время пролетело очень быстро, а за окном уже начало смеркаться. Я взяла папку и передала ему рисунки один за другим. Он некоторое время смотрел на портрет моей матери. Осторожно провел пальцами по линиям ее лица.
– Она была очень красивой женщиной, – задумчиво сказал он. Я краем глаза заметила, что Коллам смотрит на меня.
Затем он взял картину из рук доктора Эриксона.
– Красиво, – серьезно сказал он.
Другие картины были также досконально изучены.
– Я хотела их обрамить, – сказала я, кладя рисунки обратно в папку. – Где можно это сделать?
– Ой, мы можем сделать это! Коллам очень хорош в таких делах.
Я посмотрела на Коллама. Я была не против провести с ним чуть больше времени.
– Пойдем, я покажу тебе несколько рам, – сказал он. – Мы собираем все, которые только можем найти.
Софи улыбнулась.
– Я скажу Бри, что ты поужинаешь у нас и вернешься позже. Коллам сможет проводить тебя до дома.
От перспективы остаться с ним наедине сердце начало бешено биться. Я боялась, что все в комнате могли его услышать.
Доктор Эриксон и Коллам повели меня в огромный сад, расположившийся за домом. Здесь росло множество цветов, которых я еще никогда не видела.
