– Мне сейчас не на чем. Но я могу запомнить, у меня память хорошая.
– Тогда просто найди меня в ВК. Никита Горелов. На аве Питер Паркер. Уже последние года два.
– Хорошо. Теперь главное, чтобы мне телефон новый купили. А еще знаешь что? – Она таинственно помолчала. – Я, может, в Москву на следующей неделе приеду. Бабушку в больницу планово кладут, и ей нужен будет кто-то за лекарствами съездить и кота кормить.
– Здорово, – я представил, как она приедет ко мне, и обрадовался. После всех утренних переживаний я еще был как-то не в себе и о том, что мы с ней можем больше никогда не увидеться, совсем не подумал. – Приедешь – звони. Погулять сходим. Я тебе наш район покажу. А можно в центр. Или в парк Горького.
– Тогда я очень постараюсь приехать. До этого не хотела. Я же в Москве никого не знаю. Так что, если родители еще с моей двоюродной сестрой не договорились, то приеду наверняка.
Глаза у нее были красивые, янтарные и улыбка приятная.
Я крепко обнял ее, поцеловал, и мы в обнимку дошли до ворот.
Макс стоял, облокотившись о раскрытое окно заведенного черного «форда» восьмидесятых годов по имени Пандора, с рюкзаком на плече и, чуть наклонившись, переговаривался с готовыми уехать ребятами.
– Ну, ты чего? – спросил я. – С ними или с нами?
Обычно Макс с Артёмом везде были вместе, но то ли Макс напрягался, что место бессменного спутника Артёма теперь заняла Вита, то ли хотел остаться из-за Зои.
Похоже, она ему сильно приглянулась. Он не переставал бессовестно пялиться на нее со вчерашнего дня, как только ее впервые увидел.
Артём с Витой ехали куда-то в другой город – подробностей я не знал. Поговорить мы еще не успели. Вита около четырех часов провела в изоляторе лагеря, приходя в себя от потрясения, Артём старательно делал вид, что ничего особенного не произошло и попадать под обрушение – это чуть ли не каждодневная его забава.
– Прикинь, Никитос, – он поймал мой взгляд. – Пока мы там развлекались, машину обули.
– Как обули? – удивился я. – Здесь? В лесу?
– Она же вся открытая стояла, – пояснил Макс. – Двери нараспашку.
– Короче, медали ваши тю-тю. Вместе с нашими шмотками.
– Коробку с пончиками даже взяли, – сказала Вита.
– Фигово, – я расстроился, но не сильно.
То, что найденные в развалинах лагеря медали, которые мы должны были отвезти в полицию в обмен на заявление фермеров, обвиняющих нас в проникновении на частную собственность, пропали, было плохо. Однако теперь, когда мы уезжали в Москву, казалось, это уже не имеет никакого значения. Да и не до того было.
– Вот тебе компенсация, – Артём перегнулся через Виту и протянул мне большой хороший смартфон. – Под сиденьем в Пандоре валялся. Без понятия чей. Прикол, да? Пончики забрали, а айфон не нашли.
– Да ну, не нужно, – попытался отказаться я. – Зачем?
– Тифу отдай. Он все равно свой посеял. Симку поменяет и зашибись.
– А вдруг хозяева объявятся?
– Не объявятся, – заверил Артём. – Я, кроме вас, уже полгода никого к себе не сажал, а раз за полгода не объявились, значит, он на фиг никому не сдался.
Я нехотя сунул телефон в карман шорт. Просто чтобы не препираться.
– Счастливого пути, – я так же через Виту пожал ему руку, помахал ей и с Максом на всякий случай тоже обменялся рукопожатием. – Пойду Ваньку искать. У него угрызения совести. По кустам прячется.
– Да ну, фигня, – отмахнулся Артём. – Скажи, пусть не расстраивается, я не в обиде.
– Спасибо! До свидания, – крикнула Вита Саше, и они помахали друг другу.
Вита оставалась для меня темной лошадкой. Видел я ее всего пару раз, но пообщаться не довелось. Лицо у нее было хорошее: нежное, с широко распахнутыми светло-голубыми глазами, тонкой кожей, аккуратным носиком и немного по-детски пухлым ртом. Темные, слегка вьющиеся волосы чуть ниже плеч, тонкая шея и слишком худенькая, по моим эталонам красоты, фигурка. Вполне себе нормальная девушка, вот только рядом с ярким, самоуверенным Артёмом она казалась чересчур робкой и все время как будто растерянной. Артём мог выбрать себе любую красавицу, но почему-то упрямо уцепился за обычную среднестатистическую маленькую девочку, ради которой готов был похоронить себя под падающей стеной. Вот этого я не понимал.
Мы с Сашей вернулись в лагерь и едва успели немного отойти от ворот, как нам навстречу вылетела Зоя.
Длинные рыжие волосы гневно развевались, нос распух от слез, шла она быстро, гордо запрокинув голову, поспешно вытирая то одной ладонью, то другой мокрые щеки.
– Зой, ты чего? – Я бросился к ней.
Хотел остановить, успокоить, поговорить, но она со злостью отпихнула меня, обернулась, проверяя, не догоняет ли Тифон, и, убедившись, что на дороге никого нет, быстрым шагом почесала дальше. Я побежал за ней:
– Погоди, куда ты собралась? Зой! Не обижайся, пожалуйста. Тиф дурак, я дурак, мы все на взводе. Ты же видишь, что творится. Нужно просто успокоиться. Все, что он наговорил обидного, – ерунда. Это точно. Он мне утром сегодня втирал, как любит тебя.
– Отвали, пожалуйста, – кинула на ходу она.
– Не отвалю. Пока вы не помиритесь, не отвалю.
Зоя резко остановилась:
– Вы меня просто достали, понимаешь, Горелов. До-ста-ли! Я твои утешения вчера слушала, а сегодня просто хочу, чтобы произошло уже что-то хорошее. Я имею право хотеть хорошее?
– Конечно, имеешь.
– Я хочу радости, танцев и веселья! Ясно?
– Да.
– Вот и не ходи за мной.
– Подожди немного. Вместе в Москву поедем, – крикнул я ей в спину.
Но Зоя, ничего не ответив, добежала до ворот и сквозь их прутья я проследил, как она тормознула отъезжающую Пандору. Саша поджидала на дороге, там, где я ее оставил.
Кажется, со мной все было ясно.
К вечеру мы вернемся в Москву, и я смогу увидеть Зою в любой другой день, потому что знаю, где она живет, и всегда могу зайти, поговорить, но ее отъезда я отчего-то испугался сильнее, чем Сашиных слов о том, что мы можем никогда больше не встретиться.
Не стоило Зое приезжать. Увидел я ее и снова расклеился.
– Ты идешь? – окликнула меня Саша.
Еще немного помедлив, я посмотрел, как Зоя разговаривает с Максом, и, силой заставив себя отвернуться, поспешил к Саше.
Для полного треша еще Макса только не хватало. Хорошо, Тифон не видел, как он смотрит на Зою. За время работы в лагере я немного успел узнать Макса, и романтики в его подходе к девушкам было еще меньше, чем в Лёхином. Любые отношения Криворотова напоминали азартную игру, в которой сам процесс завоевания симпатий доставлял ему особое удовольствие. Макс же в этом вопросе был очень конкретным, прямолинейным и практичным.
И меньше всего мне бы хотелось, чтобы он со своими озабоченными намерениями прицепился к Зое. От одной мысли об этом мне стало нехорошо.
Просто удивительно, что, не имея никакого шанса, я все равно ревновал ее ко всем подряд.
Саша обхватила мою руку и прижалась щекой к плечу. Мы медленно двинулись назад. Она болтала, а я шел и надеялся, что Зоя нас вот-вот догонит и скажет, что передумала. Но она не вернулась.
– Они такие милые. Артём и Вита. Там в изоляторе мы с мамой чуть не расплакались, когда они встретились. Как в кино, серьезно. Но все равно странно. Артём такой красивый, а она совсем обычная. Не лучше меня. Нет, ты ничего не подумай, просто вот Зоя, например, ему бы подошла. Они бы здорово смотрелись вместе.
– Что? Артём и Зоя? – Я с трудом сфокусировался на этой мысли.
Моему воспаленному воображению только этого не хватало.
– Да ладно, – Саша засмеялась. – Я люблю всех подряд шипперить. Все-таки хорошо, что никто не умер. У Бориса были бы огромные неприятности, и у мамы моей тоже. Хотя она и не имеет к вам никакого отношения. Но на нее постоянно все сваливают.
– Погоди, – я сбавил шаг, заметив среди густых кустов снежноягодника за одним из пустых домиков белое пятно футболки. – Вон он.
Дятел сидел прямо на земле, горестно уткнув лицо в колени.
– Давай заканчивай кукситься, – строго сказал я, когда мы пролезли к нему. – Иди собирайся.
– Пусть Артём сделает со мной все, что захочет, – трагически пробубнил Дятел в колени.
– Артём на тебя не злится.
– Он сам туда забежал, – подключилась Саша. – По собственному желанию.
– Или по собственной глупости, – добавил я.
– На твоем месте мог оказаться кто угодно, – Саша присела на корточки рядом с ним.
– Не мог. Со мной постоянно происходят неприятности. Я же думал, что могу стать как все. Что я посмотрю и научусь, но ничего не вышло. Знаешь, со мной ведь в школе никто особо не дружил, потому что я ботаник и чудак, – пожаловался он ей. – И еще немного из-за бабушки, потому что она слишком заботится обо мне. И все смеялись над этим. А потом появился Никита, и мне показалось, что я смогу исправиться. А я все равно не могу… Эпилептик и неудачник. Вот какой я.
– Знаешь что? – Я терпеть не мог эти его трагические речи.
Большую часть времени Дятел находился на позитиве, но, когда вдруг косячил или болел, тут же принимался усиленно страдать и обильно посыпать голову пеплом.
– Сегодня домой не пойдем. Переночуем у Тифа. Бабушка переполох поднимет, если поздно вернемся.
– В гости к Трифонову? Серьезно? – Дятел мгновенно ожил. – Он нас позвал?
– Не звал, но позовет.
– Точно?
– Я договорюсь.
Глаза его заинтересованно заблестели:
– А что еще сказал Артём?
– Телефон вот тебе велел передать, – вспомнил я.
Достал смартфон и, чтобы хоть как-то отвлечь от загруза, сунул ему в руки.
– Ух ты! – обрадовался он. – Это же айфон. А что с ним? Сломался, да? Из-за меня?
– Нет. Это ничейный телефон. Кто-то его выронил у Артёма в машине. Хозяина нет, а Артёму он не нужен. Сказал тебе подарить, чтобы ты не грустил.
– Правда? – Дятел доверчиво заморгал.
– Я тоже слышала, – усиленно подмигивая, подтвердила Саша, но Дятел – он на то и Дятел, чтобы ничего не понять.
– Но у нас нет зарядки, – спохватился он. – У айфонов свои кабели.
– Вот это уже не моя забота, – я подал ему руку и поднял. – Приедешь в Москву – разберешься.
Глава 3
Вита
Звук появился постепенно. Отдаленным, ненавязчивым гулом. Неразборчивая речь, невнятные выкрики, сбивчивые голоса снаружи.
Я же была внутри. Где-то глубоко в себе. Достаточно глубоко, чтобы не испытывать дискомфорта. Подъем на поверхность требовал усилий, а я и не знала, хочу ли возвращаться.
Однако, как это обычно и бывает, вначале было Слово.
Громкое, резкое, запустившее в один момент тысячу разрозненных образов. Крохотных осколков сознания, хаотично рассыпанных в непостижимой темноте Вселенной.
– Артём! Его зовут Артём.
Прямо над ухом раздался громкий девичий голос.
Артём… К горлу подступила тошнота, будто я снова плыву на теплоходе и меня укачивает. Артём… Артёма на теплоходе не было.
– Ой, мам, она открыла глаза! – снова закричала девушка. – Иди сюда!
Я медленно поднесла свободную руку к лицу и осторожно потрогала веки.
Девушка сказала, что я открыла глаза, но вокруг по-прежнему царила космическая темнота с миллиардами звездных осколков. И все же ресницы мягко щекотали подушечки пальцев, а это означало, что я моргаю.
Судя по всему, она держала мою голову у себя на коленях. Я попробовала приподняться:
– Сейчас светло?
– Еще как светло. Уже не знаешь, куда от этого солнца деться.
