Сэмми напряженно улыбнулся:
– Меня уже давно не принимали за дурака, капитан.
– В безвыходной ситуации люди иногда глупеют, – буркнул Дрехт, снимая шляпу и вскакивая на веревочный трап.
Арент последовал за ним, хотя и гораздо медленнее. Годы военной службы сказались на нем в нелучшую сторону, колени хрустели, лодыжки трещали. Он чувствовал себя мешком с обломками.
Наконец он перевалился через фальшборт и очутился на шкафуте – самой широкой из четырех верхних палуб. Друга нигде не было видно, вокруг царила суматоха. Сгрудившись кучками, пассажиры ждали, когда им объяснят, куда идти, матросы драили шлюпки и забивали в стволы орудий пыжи из пеньки. На рее пронзительно вопили попугаи, юнги махали руками, пытаясь их согнать.
Опускание грузов в люки трюма сопровождалось бранью и раздачей нелестных прозвищ. Самый громкий голос принадлежал карлику в парусиновых штанах и жилете. В руках он держал развернутый свиток и зачитывал имена пассажиров. Кряжистый, с грубым обветренным лицом, он напоминал пенек, оставшийся от дерева, в которое ударила молния.
Пассажиры называли себя, карлик помечал их имена в списке, с сильным акцентом объявлял, где чье место, и махал рукой, указывая, куда идти. Большинство пассажиров он отправлял вниз, в кубрик – вонючую душегубку, где они будут спать почти друг у друга на головах и станут легкой добычей хворей.
Арент с сочувствием смотрел им вслед.
Во время плавания в Батавию почти треть пассажиров кубрика умерли. У Арента сжималось сердце при виде детей, которые весело спускались по трапу, радуясь предстоящему путешествию.
Пассажиры побогаче, которые все же не могли позволить себе каюту, проходили под широким сводом направо и спускались в каюту под галфдеком, где среди припасов и инструментов висели парусиновые койки. Здесь хватало места, чтобы стоять и даже лечь – если не вытягивать ноги, – но, главное, тут были ширмы.
Месяц в море – и возможность хоть как-то уединиться будет казаться роскошью.
Аренту была отведена койка здесь по пути в Батавию, и ему снова предстояло спать в ней. Спина сразу отозвалась болью. Корабельная койка подходила ему так же, как быку рыболовная сеть.
– А вот и твой приятель! – прокричал ему Дрехт с другого конца палубы и помахал рукой.
Он мог бы этого и не делать. Не заметить залихватского красного пера на его шляпе было невозможно.
Два мушкетера извлекали Сэмми из сети, хрипло шутя, что вот, мол, какая рыба попалась и не выбросить ли ее обратно в море.
Казалось, что Сэмми стоически переносит унижение, но Арент видел, что его взгляд непрестанно скользит по их одежде и лицам в поисках секретов.
Каких угодно.
Арент знал этих двоих еще с Батавии. Неприглядная парочка в заляпанных жиром мундирах и с немытыми физиономиями. Того, что повыше, звали Таймен. У него были гнилые зубы и редкая рыжая бородка. Коротышку звали Эггерт; его лысую голову покрывали болячки. Он их ковырял, когда нервничал, а нервничал он почти все время.
– Куда его, капитан? – спросил Таймен, когда к ним подошли Арент с Дрехтом.
– В камеру на носу корабля, – распорядился Дрехт. – Проведите его баком, мимо каюты парусного мастера.
Пассажиры и матросы расступались перед ними; в воздухе, словно мухи, роились шепотки. Никто не знал, почему Сэмюэль Пипс в кандалах, хотя у каждого была своя версия. Арент чувствовал, что это отчасти его вина. Все эти пять лет он писал заметки о приключениях Сэмми. Сначала истории предназначались только для клиентов, которые хотели убедиться, что не зря платят деньги, но постепенно их полюбили клерки, потом торговцы и, наконец, простая публика. Их переписывали и отправляли во все порты, куда заходили корабли Компании. Их разыгрывали на сцене, а барды слагали о них песни. Сэмми стал самым знаменитым человеком в Республике Соединенных провинций[1 - Республика Соединенных провинций, или Голландская республика (полное название: Республика Семи Объединенных Нижних Земель), была основана в 1579 году. (Здесь и далее примеч. перев.)], но его приключения были столь удивительными, а дедуктивные методы столь невероятными, что многие считали его шарлатаном. Одни говорили, что он сам же и совершал эти преступления, а иначе как бы он их раскрыл? Другие утверждали, что он прибегает к помощи темных сил и явно продал душу дьяволу в обмен на сверхъестественные способности.
Сэмми ковылял по палубе, а пассажиры показывали на него пальцами и шептались, радуясь, что их жалкие подозрения оправдались.
– Попался наконец, – говорили они.
– Доумничался.
– Так-то сделки с дьяволом заключать.
Под злобным взглядом Арента они мгновенно умолкали, но стоило ему пойти дальше, и шепот поднимался снова, как поднимается примятая трава.
Раздосадованный медленным шагом узника, Эггерт подтолкнул его, из-за чего тот запутался в цепях и упал. Таймен, хихикая, собрался его пнуть, но не успел он занести ногу, как Арент схватил его за рубашку и швырнул на поручни с такой силой, что древесина затрещала.
Выхватив кинжал, Эггерт бросился на Арента.
Наемник стремительно шагнул Эггерту за спину, выкрутил ему руку и приставил кинжал к горлу.
Капитан стражи Дрехт тоже не медлил. Он выхватил из ножен шпагу и упер ее острие в грудь Арента.
– Руки прочь от моих солдат, лейтенант Хейс, – спокойно предупредил он, приподнимая шляпу и глядя в глаза Аренту. – Отпусти его.
Кончик шпаги давил на кожу. Еще немного – и Арент был бы пронзен насквозь.
7
В суматохе, вызванной ссорой Арента с Якобом Дрехтом, никто не заметил, как на борт поднялся Зандер Керш, что было почти подвигом, учитывая его телосложение. Он был высокий, худой и согбенный, поношенная лиловая ряса болталась на нем, как тряпка, занесенная ветром на сучковатое дерево. Морщинистое лицо имело тот же землистый оттенок, что и седые волосы.
Следом за ним за борт схватилась чья-то рука поменьше. Сильные пальцы искали, за что бы зацепиться.
Старик наклонился и попытался помочь, но рука его оттолкнула, и вскоре через борт перевалилась запыхавшаяся девушка с каштановыми кудрями. Она была из мардейкеров[2 - Мардейкеры (mardijkers) – этническая община в Голландской Ост-Индии, состоящая из потомков освобожденных рабов.], гораздо ниже и младше Зандера, широкоплечая, с крепкими крестьянскими руками. Рукава холщовой рубахи были закатаны до локтей, юбка и передник покрыты пятнами.
Через плечо у нее висела громоздкая кожаная сумка с медной пряжкой. Явно опасаясь, что брызги воды могли попасть внутрь, девушка тут же подергала защелкнутую пряжку и с облегчением вознесла благодарственную молитву.
Свистнув матросам в шлюпке, она проворно поймала деревянную клюку, брошенную шлюпочником, и протянула ее Зандеру. Тот взял ее не сразу, поскольку его вниманием завладела разворачивающаяся неподалеку сцена. Девушка вгляделась в толпу и узнала Медведя и Воробья из приключений знаменитого сыщика.
Прозвища были меткие, но все же не вполне отражали истинные габариты владельцев. Арент Хейс был не просто крупным, а огромным, как горный тролль. Он держал нож у горла извивающегося мушкетера, а бородатый солдат вжимал кончик шпаги в грудь Арента. Глядя на могучего Арента, не верилось, что клинок может его проткнуть, не говоря о том, чтобы убить.
Сэмюэль Пипс безрезультатно пытался встать на ноги. Кандалы мешали ему подняться, и он напоминал птичку с перебитым крылом. Да, он был красив, но хрупкой красотой: острые скулы, карие глаза, похожие на темный хрусталь. Вживую он оказался еще меньше ростом и телосложением походил на ребенка.
– Уже началось, – обеспокоенно пробормотал Зандер Керш. Он коснулся руки девушки и указал на шканцы, где совсем недавно стоял генерал-губернатор. – Обряд хорошо вершить там. – Он оперся на клюку. – Пойдем, Изабель.
Девушка неохотно последовала за ним. Она была не прочь поглазеть на заварушку, и ей хотелось узнать, подтвердит ли Арент свою грозную репутацию.
Оглядываясь на ходу, она помогла Зандеру подняться по трапу. Каждый шаг давался ему с трудом.
Небо темнело. В сезон дождей днем нередко налетали яростные ливни, так что Изабель не удивилась, увидев, что на ярко-голубом небе толкутся тучи, время от времени закрывая солнце. На воду ложились тени, первые капли дождя застучали по палубе, а огромные флаги Ост-Индской компании затрепетали на ветру.
На шканцах Зандер неуклюже расстегнул пряжку на сумке и извлек на свет огромную книгу.
Капли дождя растеклись по кожаному переплету.
– Подними передник, – скомандовал Зандер. – От дождя надо укрыть.
Изабель нахмурилась, но сделала, как он просил. Сначала она вздрогнула от его резкого голоса, но потом поняла, что он просто боится.
Страх разгорался в ее душе, как тлеющие угли.
Больше года он обучал ее своему ремеслу, но рассказы об их враге были просто рассказами – да, ужасными, однако, подобно чужим трагедиям, не особо ее трогали. В сравнении с тяготами, которые она вынесла до встречи с Зандером, предстоящие труды казались сказкой. Эта работа мнилась ей увлекательным приключением.
Но, глядя на дрожащие руки Зандера, Изабель чувствовала себя так, будто к ее горлу тоже приставили нож.
Ее взгляд метнулся к Батавии.
Еще не поздно сбежать. И ночью снова чувствовать горячий песок под босыми ногами.
– Руки не опускай! – пожурил ее Зандер, снимая тряпицу с кожаного переплета. – Держи передник над книгой. А то вымокнет. Некогда мечтать.
Сделав так, как он велел, Изабель отвела взгляд от далеких крыш. Какая бы опасность ни таилась на корабле, она не позволит собственной трусости убедить ее, что в Батавии безопасно. Бедную одинокую девушку опасность подстерегает на каждой улице. Бог предлагает ей лучшую долю в Амстердаме. Надо просто держать себя в руках.
Оперев тяжелую книгу о поручень, Зандер начал переворачивать веленевые страницы так быстро, как только позволяло почтение. Рисунок на первой изображал козлоподобное существо с ликом человека, восседающее на троне из змей. На следующей странице клыки чудовища вгрызались в кричащую от ужаса толпу. Дальше трехголовый паук злобно таращился на смущенную девушку.
Одна картинка была ужаснее другой.
Изабель отвернулась. Она ненавидела эту книгу. Когда Зандер впервые показал ей несколько страниц, ее стошнило прямо в церкви. И даже сейчас при взгляде на это торжество зла ее замутило.
Зандер наконец нашел нужную страницу: нагой старик с шипастыми крыльями оседлал чудище с головой летучей мыши и телом волка. Когтистыми руками он гладил по щеке юношу, придавленного к земле волкоподобным существом. Оно злобно скалилось, высунув язык, будто потешалось над обезумевшим от ужаса юношей.
На другой странице был изображен символ, похожий на око с хвостом. Внизу шло заклинание на странном языке.
Прикрыв изображение рукой, Зандер вновь обратил внимание к происходящему на палубе.
Сэмюэль Пипс что-то говорил, и все взгляды устремились к нему. Прямо как в рассказах о его приключениях. Он лежал на палубе, в кандалах, однако имел полную власть над собравшимися. Даже великан, казалось, устрашился.
Дождь шел все сильнее, бежал по талям, вода собиралась в лужи, просачивалась под передник Изабель. Сквозь тучи на темном, словно закопченном, небе иногда пробивались солнечные лучи.
Капитан стражи отчего-то насторожился, кончик шпаги еще сильнее вдавился Аренту в грудь.
– Ну, давай же, – пробормотал Зандер Керш. – Давай.
8
Держа кинжал у горла Эггерта и чувствуя острие шпаги на своей груди, Арент признался себе, что посадка прошла не так гладко, как он надеялся.
– А ну, тихо, – бросил он вырывающемуся мушкетеру, еще крепче хватая его за шиворот. Потом смерил взглядом Якоба Дрехта, рука которого со шпагой за это время так и не дрогнула. – Мне с тобой делить нечего, – сказал ему Арент. – Но Сэмми Пипс – великий человек, и я не позволю, чтобы его унижали такие ссаные ничтожества. – Он кивнул на Таймена, который шатаясь поднялся на ноги. – Знайте все, Сэмми – не развлечение для скучающей солдатни. С этого момента всякий, кто дотронется до него, умрет прежде, чем успеет об этом пожалеть.
Тон Арента не оставлял ни малейшего сомнения в его намерениях.
Во всей Ост-Индской компании не было человека подлее, чем мушкетер. Ремесло это оплачивалось скудно, а посему привлекало лишь тех, чьи души черны, тех, кто стремился попытать счастья как можно дальше от родины, ибо на родине их ждала виселица. А в далеких краях их волновало только, как бы развлечься да сохранить свою шкуру, и горе тому, кто осмеливался им помешать.
Держать такое отребье в узде можно было лишь с помощью страха. Дрехт знал, на что лучше закрыть глаза, а какая обида требует искупления кровью. Если Дрехт его не убьет, если не станет защищать честь, которой у этих двоих все равно нет, это сочтут слабостью. И все восемь месяцев ему придется завоевывать послушание команды вновь.
Сжав рукоять кинжала так, что по краю клинка прокатилась капля Эггертовой крови, Арент потребовал:
– Опусти шпагу, Дрехт.
– Сначала отпусти моего солдата.
Они глядели друг на друга, а воющий ветер бросал пригоршни дождя им в лица.
– Твой дружок надул тебя в игре в кости, – внезапно объявил Сэмми, разряжая нарастающее напряжение.
Все тут же вспомнили о его присутствии и поглядели на него. Он обращался к Эггерту, мушкетеру, которого удерживал Арент.
– Что? – возмутился Эггерт, резко двинув челюстью, и Аренту пришлось сместить клинок чуть ниже, чтобы ненароком не продырявить ему щеку.
– Когда ты вытаскивал меня из сети, ты злился на него, – пояснил Сэмми, с усилием поднимаясь на ноги. – Он досадил тебе недавно. Ты все поглядывал на него и хмурился. Я слышал, как у него в кошеле под камзолом звякали монеты. А в твоем – нет, потому что твой был пуст. И ты все гадал, не обдурил ли он тебя. Так вот, обдурил.
– Не может быть, – фыркнул Эггерт. – Кости были мои.
– Он сам предложил играть твоими?
– Ага.
– Ты несколько раз бросал кости, но удача от тебя отвернулась после того, как он сорвал первый куш?
Мушкетер нервно почесал покрытую струпьями лысину. Ошеломленный заявлением Сэмми, он даже не заметил, как Арент его отпустил.
– С чего ты это взял? – с подозрением спросил Эггерт. – Это он тебе наболтал?
– У него был еще один набор костей, – пояснил Сэмми. – Он подменил их, когда сгреб твои кости со своим выигрышем. А в конце игры вернул тебе твои.
Зеваки удивленно перешептывались, обвиняя Сэмми в том, что ему помогают темные силы. Так всегда бывало.
Сэмми не обратил на них внимания и кивнул Таймену, который обессиленно прислонился к переборке.
– Проверьте его кошель, они будут там, – сказал Сэмми. – Бросьте пять раз, и все пять раз выиграете. Они с грузилом.
Видя, что гнев Эггерта возрастает, Дрехт зачехлил шпагу и встал между двумя мушкетерами.
– Таймен – туда, – приказал он, махнув рукой в сторону грот-мачты. – Эггерт, вниз. – Он указал на нижнюю палубу. – И не приближаться сегодня друг к другу, иначе будете держать ответ передо мной. – Во взгляде Дрехта явственно читалось, что последствия ослушания им не понравятся. – Всем остальным разойтись по своим делам!
Зеваки с ворчанием разбрелись кто куда.
Дрехт убедился, что Эггерт с Тайменом ушли подальше друг от друга, и обратил все свое внимание на Сэмми.
– Как ты догадался? – спросил одновременно с благоговением и настороженностью, которую зачастую вызывали способности Сэмми.
– По настроению и весу кошельков, – сказал Сэмми, пока Арент его отряхивал. – Я знал, что один злится на другого, а деньги – самый явный мотив, так что я просто направил его гнев в нужное русло.
Выражение лица Дрехта изменилось, когда он смекнул, что на самом деле означают эти слова.
