«А нету – так ешь конфету! – ответил им безжалостный дилер и удалился, бросив напоследок: – Когда будут деньги, тогда и приходите!»
Разочарованные недоросли топтались возле дырки в заборе, думая, где бы достать недостающие деньги.
В это время из-за забора донесся негромкий женский голос:
«Эй, парни, у вас проблемы с деньгами?»
За забором стояла незнакомая женщина. Мальчишкам она показалась старой, впрочем, они считали пожилыми всех людей старше двадцати лет и старыми – старше тридцати.
«Чего надо, тетка?» – презрительно процедил Шустрик.
«Не заедайся! – оборвала его незнакомка. – Короче, заработать хотите?»
«А это смотря что тебе нужно. Только сразу скажу – в машину к тебе не сядем и никуда с тобой не поедем».
«А я вам ничего такого и не предлагаю…»
И незнакомка сказала, что вся работа заключается в том, чтобы запустить мячом в лицо женщине, которая будет гулять с коляской в Таврическом саду.
«Не вопрос! – радостно ответил за всех Шустрик. – Это мы даже с удовольствием!»
Быстро договорились об оплате (мальчишки поторговались), получили половину денег авансом и разошлись. То есть женщина ушла, а мальчишки остались на прежнем месте и дождались, когда вернется Паук.
– А остаток денег она вам когда даст?
– Так уже дала. Там же, в саду. Мы в тебя мячом запулили и сбежали, а она нас через несколько минут встретила и отдала деньги.
– Значит, она тоже была в саду?
– Ну да… она возле тебя стояла, еще платок тебе дала, или салфетку, лицо обтереть. Только беретку красную надела, для конспирации… – мальчишка фыркнул.
Выходит, та женщина, которая пожалела Ксению, сама же и наняла хулиганов, которые запустили ей в лицо мячом…
Впрочем, Ксения так примерно и думала. Особенно когда та женщина бесследно исчезла…
– Ага, а вы не спросили, за каким чертом ей это было надо – в меня мячом запустить?
– Не-а! – парень поглядел на Ксению абсолютно прозрачными глазами. – Знаешь ведь – кто деньги платит – тот и музыку заказывает. Она заплатила, работа нетрудная, ну, и все… Отпусти руку!
– Рано еще, – Ксения почувствовала непреодолимое желание сжать руку как можно сильнее и сломать пальцы, может, хоть так у него появится время подумать о своем поведении.
Она с трудом взяла себя в руки.
– А потом что было?
– Да ничего не было, мы, как договаривались с теткой, ломанулись оттуда в сторону, подождали ее за углом, через три минуты и она подошла, расплатилась, а потом и говорит, если не хотите неприятностей, то валите отсюда срочно и про этот случай помалкивайте. Ну, мы и пошли.
– Больше никого там не видели?
– Я тебе все рассказал, – прохныкал Шустрик. – Честное слово, все… отпусти…
– Так и быть, отпущу. Только последний вопрос – где находится твоя школа и где та дырка в заборе, возле которой вы встречаетесь с Пауком?
– Да вот же школа наша, как к метро идти! – И Шустрик подробно описал, как найти пресловутое место встречи с наркодилером.
– Ладно, живи! – Ксения на прощание сильно сжала руку мальчишки и быстро ушла, а он еще долго стоял, всхлипывая и тряся рукой.
Ксения же отправилась к школе, нашла узкий переулок, из которого была видна школьная ограда.
Возле этой ограды прохаживался приземистый толстяк с одутловатым лицом в трехдневной щетине и с длинными, как у гориллы, руками.
Ксения подобралась к нему как можно ближе, спряталась за закрытым киоском и приготовилась к ожиданию.
Очень долго ждать ей не пришлось. Прошло всего несколько минут, и к забору с другой стороны подбежала девочка лет тринадцати, с аккуратно заплетенной косой и видом первой ученицы.
– Паучок! – крикнула она, вцепившись в забор. – Ты принес, что обещал?
– Принес, принес, зайка! – промурлыкал толстяк. – Можешь не сомневаться, травка – первый сорт!
Девчушка протянула через забор деньги, получила в обмен небольшой пакетик и убежала, крикнув напоследок, что опаздывает на физику.
Едва она исчезла, Ксения выскользнула из своего укрытия и подбежала сзади к дилеру.
Тот вздрогнул, услышав за спиной шаги, и резко развернулся. Однако увидев, что это всего лишь незнакомая девушка, успокоился, осклабился и проговорил с ленивой растяжкой:
– А ты еще кто така-ая? Чего на-адо? Если тебе надо ду-ури прикупить – так ты не туда пришла. Подходи с другой стороны забора, тогда поговорим…
– С другой стороны, говоришь? – переспросила Ксения. – А мне удобнее с этой…
И с этими словами она изо всех сил пнула Паука в колено носком ботинка.
Он зашипел от боли, запрыгал на одной ноге.
– Ты че – совсем на голову больная? – прохрипел злобно. – Ну, я с тобой сейчас разберусь…
– Попробуй! – и Ксения затанцевала вокруг дилера, сохраняя безопасную дистанцию.
Паук хрипло выругался, и в руке его появился нож. Он двинулся вперед, заметно прихрамывая и размахивая этим ножом.
Ксения замерла, подпустила Паука почти на расстояние удара, но, когда он сделал выпад, скользнула в сторону, пропустила его мимо себя и внезапно схватила за запястье и сильно сжала его.
Паук выронил нож.
Ксения завернула его руку за спину и нажала на нее так, что раздался негромкий хруст.
Дилер взвизгнул, выматерился и прохрипел:
– Ты, с-сука драная, ты мне руку сломала! Ты не знаешь, что я с тобой сделаю!
– Не знаю и не интересуюсь. Потому что ничего ты мне не сделаешь. А вот я тебе действительно могу руку сломать. Или даже обе. И стоило бы, между нами. Ты малолеткам дурь продаешь – за это тебе не только руки, тебе шею сломать стоит!
– Ты не знаешь, с кем связалась! За мной стоят такие люди… такие люди…
– Почему же не знаю? Очень даже знаю! Связалась я с мелким и жалким дилером, который продает отраву школьникам, потому что со взрослыми ему иметь дело страшно. Кишка тонка! Связалась я с жирным слизняком, который ничего не умеет делать. Даже ножом махать толком не умеет. Да и те люди, которые за тобой стоят, тоже мелюзга. Но ты им про меня ничего не расскажешь, потому что постесняешься рассказать, что тебя отделала какая-то девчонка.
С этими словами Ксения припечатала физиономию Паука к кирпичной стене.
– Чего ты от меня хочешь? – захныкал Паук, вид у него был ужасен.
Кирпичи аккуратно отпечатались на жирной одутловатой морде, из ссадин капала кровь.
– Во-первых, я хочу, чтобы ты больше не приходил к этой школе. И ни к какой другой тоже.
– А как же я… мне же надо товар продать… с меня же за него спросят…
– А вот это твои проблемы. Но только если я тебя здесь еще раз увижу – обещаю, отсюда тебя увезут в реанимацию! Это мы еще с тобой близко не познакомились, – добавила Ксения.
Паук злобно подвывал, баюкая сломанную руку.
Ксения же продолжила:
– И это еще не все! Сейчас ты мне подробно расскажешь про ту женщину…
– Это про какую же? – подозрительно спросил дилер.
– Знаешь, про какую! Про ту, которая была здесь позавчера. Про ту, которая разговаривала с мальчишками после того, как ты им повысил цену на траву.
– Да я знать ничего не знаю…
– А вот врать не надо! Ты нарочно поднял цену на траву, чтобы у них не хватило на нее денег и чтобы они договорились с той бабой! Скажешь, нет?
Паук настороженно молчал, и Ксения, чтобы сделать свои слова более убедительными, сильнее надавила на его заломленную руку.
– Бо-ольно же! – взвыл Паук.
– Это еще не больно! Если не расскажешь, о чем я прошу, – тогда тебе действительно будет больно! Вторую сломаю, а может, и шею… – мечтательно добавила Ксения. – Будешь всю оставшуюся жизнь в ошейнике ходить и голову оттуда высовывать, как черепаха!
– Ладно, ладно, я все расскажу, только отпусти руку! Я от боли ничего не соображаю!
– Ты вообще плохо соображаешь! – ответила Ксения, но все же немного ослабила нажим.
– Да, да, я все расскажу! – захныкал Паук.
– Ну, так рассказывай!
– Да, подошла ко мне баба и сказала, чтобы я этим мальчишкам поднял цену на траву. Чтобы загнул вообще неподъемную цену. Если они согласятся – чтобы еще поднял, пока они не уйдут. Обещала за это хорошо заплатить… я подумал, что она – чья-то мамаша, хочет таким манером отвадить их от наркоты. Но мне на это плевать с телебашни, если она платит деньги – и хорошо, а дурь я другим продам… школота ее расхватывает, как горячие пирожки…
– Меня твои мысли не интересуют! – оборвала его Ксения. – Ты мне лучше расскажи про ту женщину. Кто она такая?
– Да откуда же я знаю? Говорю же, я подумал, что она мать одного из тех пацанов, да только, видно, я ошибся, потому что они потом снова пришли и денег принесли…
– Еще раз говорю – мне твои педагогические рассуждения не интересны! Меня интересует та женщина! Что ты можешь про нее рассказать?
– Да ничего не могу! Обычная бабенка, одета так себе, возраст средний…
– Как она тебя нашла?
– Да тут, неподалеку. Подошла на улице – у меня, говорит, дело к тебе есть. Важное дело. Я ее сперва послал подальше, мол, нет у меня времени на пустые разговоры, а она тут достала кошелек… большой такой кошелек, хорошей кожи, скорее даже, бумажник или это… портмоне, и протянула мне купюру. «Вот, – говорит, – залог, что разговор будет не пустой». Ну, тут я ее волей-неволей выслушал…
Тут глаза Паука блеснули.
– Вот что… – проговорил он, понизив голос. – Когда она доставала деньги из своего кошелька… то есть из бумажника, я там у нее кое-что заметил…
– Что заметил? Да не тяни ты!
– Пропуск!
– Пропуск? Какой пропуск?
– А если скажу – отпустишь?
– Да нужен ты мне был сто лет!
– Пропуск в бизнес-центр «Династия». Это который на Большой Монетной…
– А ты не врешь? Как это ты успел разглядеть пропуск, да еще и название прочитать?
– А у меня глаз-алмаз! – хвастливым тоном произнес Паук.
– Уж прямо! Тоже мне, Соколиный Глаз нашелся…
– А при моей работе иначе нельзя. Я могу с одного взгляда дозу герыча или кокаина определить с точностью до четверти грамма. И не только вес – я сразу скажу, насколько товар разбодяжен, сколько к нему добавлено талька или сухого молока…
– Опять расхвастался! Ладно, так и быть, на этот раз я тебя отпущу! Помни мою доброту!
Ксения разжала руку и пнула Паука пониже спины, придав ему начальное ускорение.
Он потрусил прочь, поддерживая руку и затравленно оглядываясь.
«Значит, тут целый заговор, – подумала Ксения, глядя ему вслед, – хорошо задуманная, грамотно проведенная операция. Но зачем? Что было ее настоящей целью? Украсть ребенка? Чтобы вернуть его через полчаса? Бред какой-то!».
Да, но она-то ведь почти уверена, что ребенка подменили…
Только та ведьма, его бабка, и слышать про это не хочет! А что, если… если она тоже в деле?
Да не может быть, все же мальчик – ее собственный внук.
