– Чудовище во плоти. И мой… Наш. Наш злейший враг. – Гард произнес это сквозь зубы, и даже у меня от его тона прошелся мороз по коже. – Продолжим потом, Теолла. А пока давай ускоримся, до портала осталось совсем немного.
Этот короткий разговор вверг меня в еще большее смятение. Ответы «сьера» не только не прояснили ситуацию, а еще больше запутали. И напугали. Погоня, риск – это точно не для меня. В моей жизни и без того хватало адреналина и страха. А тот, кто за нами гонится? Гард назвал его чудовищем. Надеюсь, в переносном смысле? Или в прямом? Поди разберись, как у них тут все устроено. Если есть маги, то почему бы не быть чудовищам, мохнатым, страшным, диким? А Теолла еще и в плену у него была? Несчастная. Небось страху натерпелась. Но надо отдать должное, изможденной она не выглядит. Чувство усталости, слабости, конечно, есть, я это ощущаю, но не так, чтобы на грани истощения. Кстати, пока никто не упоминал о еде. Я же вдруг поняла, что голодна, да так, что готова слона съесть. Обычно в непривычной обстановке, да еще и в состоянии стресса, я напрочь теряю аппетит, а тут… Прямо зверский голод какой-то.
Не знаю, сколько мы скакали, но моя пятая точка порядком онемела и болела, как и затекшая спина, руки и ноги. Счастье, что мне удалось продержаться в седле весь путь, и реальное чудо для того, кто никогда этого не делал.
Огромное, вертикально стоящее кольцо, похожее на золотой обруч, я увидела еще издали. Оно возвышалось над деревьями и казалось, подпирало собой небо. Уже вечерело, и его металл в лучах закатного солнца отливал розовым и пунцовым. Наконец лес расступился, мы выехали на равнину, и теперь окружность кольца была видна полностью. Со всех сторон к нему, словно ручьи, стекались дороги и тропинки, по которым в разные стороны шли люди. Раз в минуту-две кольцо затягивалось радужной пленкой, затем возвращалось к первоначальному виду. Похоже, это тот самый портал, о котором говорил Гард. У меня по коже побежали мурашки: что будет дальше? Мы будет входить в это кольцо, как другие люди, а потом исчезать?
– Райма, – тихо позвала я женщину, которая плелась на своей кобыле сзади. – А это страшно, переходить через портал?
Райма тяжко вздохнула и ответила мягко, точно маленькому ребенку:
– Нет, сьера, не страшно.
– А куда мы попадем?
– Наверное, в другой кантон. Но это лучше у сьера Гарда спросить.
Я хотела разузнать у нее еще о работе портала, но осеклась. Мы как раз подъехали вплотную к кольцу, и я увидела двух… Как бы это выразиться? Мужчин-змей? Во всяком случае, вместо ног у них был змеиный хвост, а часть обнаженного торса, шеи, щек и лба покрыты чешуйками. И да, оба были абсолютно лысыми.
– Кто это? – Я снова повернулась к Райме.
– Наги, стражи порталов. – И она посмотрела на меня с такой печалью, даже болью, что мне стало неловко. Видимо, Райма очень переживала из-за моей, вернее, Теоллы, потери памяти. Кстати, на этом вопросе тоже нужно поставить мысленную засечку и после подумать над ним: почему Теолла ничего не помнит, но никого из ее окружения это не удивляет?
Гард первым приблизился к змеиным стражам, протянул одному из них бумагу:
– Руан Катимор из Брефикса, еду на похороны дяди в Йорт. Со мной моя сестра Кларисса и трое слуг. – Я только сейчас заметила, что на голове Гарда появилась шляпа, которую он надвинул низко на лоб.
– Без экипажа и багажа? – с подозрением уточнил наг с иссиня-черным хвостом, как у анаконды.
– Мы всего на день, – бесстрастно отозвался блондин. – Багаж здесь не уместен.
– Удачной дороги. – Нага, похоже, это убедило, и он отдал бумаги. – Тхан, – обратился уже к своему напарнику, – все в порядке, открывай…
Тот надавил на красный камень у основания кольца, и внутри окружности появилось перламутровое свечение.
Гард обернулся ко мне и махнул головой, призывая следовать за ним. Лошадь Риха первая прыгнула в обруч, тут же испарившись. Затем Гард пропустил меня вперед, а я растерялась.
– Давай, – шепнул он мне. – Я иду следом.
Но видя мое дальнейшее замешательство, взял под уздцы мою кобылу и вместе со своей повел ее к порталу. Наши лошади не впрыгивали в кольцо на всем скаку, как Риха, а просто ступили в него – и меня на миг окутало влажной прохладной пеленой. Ну точно мыльный пузырь! А после мы с Гардом стояли уже на песчаной площадке. Странно, что здесь была одна дорога и совсем мало людей, идущих только прочь от кольца. И стражей-нагов не видно. Возможно, портал односторонний?
Пока я осматривалась, к нам успели присоединиться Райма и второй сопровождающий, имени которого я так до сих пор и не знала. Лошадь Риха тоже беспокойно переступала с ноги на ногу, как и он сам всем своим видом выражал нетерпение.
– Добро пожаловать в кантон Йорт! – между тем произнес Гард. – Но расслабляться рано. Сейчас мы найдем место для ночлега, а на рассвете вновь двинемся в путь. Если все сложится удачно, то через два дня мы будем уже дома, в безопасности…
Глава 3
Эйдон Гард
Эйдон с размаху упал в старое протертое кресло и устало вытянул ноги. В комнате витал запах сырости, а еще табака и алкоголя, хорошо, не грязных тел. Этот дешевый постоялый двор он выбрал для ночлега специально, чтобы не привлекать внимания. Конечно, Фаррет не такой уж идиот, и при желании его ищейки прочешут заведения разного уровня, но все же с большей долей вероятности они начнут с более презентабельных мест. Как ни крути, но он, Гард, уже давно имел репутацию брезгливого сноба, и сейчас она ему была только на руку.
Единственное, что смущало Эйдона, – это отсутствие каких-либо признаков погони. Либо Фаррет действует скрытно, как и сам он, Эйдон, либо… Гард посидел еще несколько минут, давая гудящим ногам возможность отдохнуть, затем заставил себя подняться. Достал из дорожной сумки маленькое неказистое зеркальце, снял с него морок и поставил на стол уже солидное зеркало в серебряной оправе. Пальцем написал на стекле невидимый знак призыва и стал ждать. Минуты две спустя зеркало подернулось морозным узором, когда же тот растаял, Эйдон наконец увидел морщинистое лицо своего престарелого секретаря, верного помощника и советника во всех, даже самых деликатных и интимных вопросах.
– Приветствую вас, сьер. Как вы? Все в порядке? – с беспокойством в голосе поинтересовался старик.
– Да, Вел, все в порядке. Теолла с нами, и мы уже в Йорте, – отозвался Эйдон.
– Я рад, сьер.
– Скажи, Вел, в Басторе остался кто из моих людей? – спросил Гард. – Меня интересует поведение Фаррета. Его реакция на исчезновение Теоллы.
– Тид Каллен остался в качестве наблюдателя еще на день, – ответил секретарь. – Он передал, что во дворце Фаррета все спокойно. Утром было оживление, но сейчас спокойно.
– Хочешь сказать, Фаррет не послал никого на поиски Теоллы? – подозрения Эйдона, как ни странно, подтверждались.
– Пока никого замечено не было.
Гард озадачился: зная нрав Фаррета, это было удивительно.
– Смею предположить, сьер, – продолжил секретарь, – Теолла по какой-то причине потеряла для него ценность.
Нет, что-то не сходилось. Побег Теоллы должен был серьезно ударить по самолюбию Фаррета, ведь именно по этой же причине он и пленил ее два месяца назад: доказать Эйдону свое превосходство, унизить его, растоптать. И, надо признаться, это ему удалось. Тогда почему Фаррет отмалчивается? Чего ждет? Жаль, что сейчас никак нельзя связаться с Мораной. Возможно, она бы что-то прояснила. Придется терпеть до возвращения в Ваи.
– Ладно, Вел, подождем. Передай этому Каллену, чтобы пока никуда не рыпался. Пусть продолжает следить за Фарретом.
– Хорошо, сьер, – кивнул секретарь. – Когда вас ждать домой?
– Думаю, к вечеру второго дня будем. Я не хочу пользоваться прямым порталом, идем в обход. Перейду на границе с Гирхадом. Там спокойней всего.
– Понимаю, сьер. Это мудрое решение.
Эйдон хотел уже распрощаться с секретарем, но в последний момент вспомнил еще кое-что.
– Вел, – позвал он, – ответь, а как скоро к Теолле вернется память?
– Восстановление памяти может занять от нескольких дней до нескольких недель, – сказал секретарь. – Однако в некоторых случаях эффект длится дольше, намного дольше…
– А может память не вернуться вовсе?
– К сожалению, да, – печально отозвался Вел. – Но это случается крайне редко, поэтому не стоит волноваться, сьер…
– Да я и не волнуюсь. – Гард с задумчивым видом выбил пальцами дробь по столешнице. – Наоборот. Было бы лучше, если бы память к Теолле так и не вернулась.
Мы остановились на ночлег в некой придорожной гостинице: неказистое обшарпанное здание, скрипучая лестница, ор пьяных голосов и запах тушеной капусты из бара на первом этаже прилагается. Толстый хозяин в залоснившейся на животе рубахе провел нас в комнаты на втором этаже. Меня и Райму поселили вместе, чему я была несказанно рада: одной мне было бы страшно спать в таком жутковатом месте. Комната по обстановке оказалась чуть лучше хижины, в которой я очнулась. Во всяком случае, здесь была кровать с постельным бельем, пусть и не первой свежести, продавленный диванчик и большое зеркало на стене. Все тот же пузатый хозяин разжег нам камин, и стало совсем неплохо. А потом Райма приготовила мне ванну, правда, каким-то совсем средневековым способом: для этого ей пришлось таскать горячую воду с первого этажа. От моей помощи она категорически и даже с обидой отказалась. Раздобыла Райма и мыло, и я наконец смогла смыть с себя дорожную пыль и пот. Жаль, что пришлось вновь надевать прежнее платье. Похоже, мне и спать в нем придется.
– А что это у вас за синяк? – внезапно вскрикнула Райма, когда помогала мне подсушить волосы после мытья. – Вот здесь, на шее…
Я поспешила к зеркалу. Увидев вместо своего отражения чужое, я инстинктивно отшатнулась. Видимо, долго придется привыкать к новому облику. Если, конечно, судьба не закинет меня в какое другое место и тело раньше, или вовсе вернет домой. Я попыталась абстрагироваться от своего нового облика и сосредоточиться на поиске синяка. Нашла быстро, между шеей и ключицей, и мысленно охнула: да это же самый настоящий засос! И, насколько говорит мне мой опыт, довольно свежий.
Похоже, Райма тоже поняла природу его происхождения, поскольку сразу засуетилась:
– Волосы пока лучше не поднимайте, сьера, и воротник на платье поправляйте. Сьеру Гарду лучше этого не видеть!
А эта Теолла не так невинна, как кажется… Конечно, тот, у кого она была в плену, Фаррет, кажется, мог ее принуждать, действовать насильно, поэтому не стоит делать скоропостижных выводов. В конце концов, это всего лишь засос… А вот Гарду его действительно лучше не показывать, мало ли как женишок взбрыкнет.
– Ваш ужин. – Дверь бесцеремонно распахнулась и в комнату вошла пышногрудая девица с растрепанной рыжей косой. Судя по тому, что она с хозяином была практически одно лицо, девица являлась ему близкой родственницей. Она прошла к столу и плюхнула на него поднос. – Тарелки потом сами снесете вниз.
– Знала бы, кому она грубит, – тихо пробормотала Райма и сняла салфетку с одной из тарелок. Под ней оказалась половина буханки белого хлеба. Рядом, в миске, какая-то густая похлебка, а напиток в кувшине по запаху и цвету напоминал квас.
Райма поморщилась, я же с жадностью накинулась на еду. Во время дороги мы перекусили лишь раз, почти на ходу, совсем небольшим куском хлеба и сыра, конфискованными, по-видимому, все у той же престарелой пары, в доме которой я очнулась. Вкуса почти не чувствовала, от голода еду просто заглатывала, Райма же при этом посматривала на меня с удивлением и долей осуждения, потом же до меня долетела фраза, которую она произнесла себе под нос:
– Испортили дитя эти южане…
Ранее я собиралась сходить к Гарду за обещанным рассказом о прошлом Теоллы, но теперь, после сытного ужина, у меня начали слипаться глаза. Ладно, поговорю завтра, тем более, утро вечера мудренее.
Но стоило мне опустить голову на подушку и закрыть глаза – и я тотчас оказалась на крыльце своего подъезда. Тот же серый промозглый ноябрьский день, моросит дождь, порывистый ветер треплет волосы. Сон? Или все же явь? Только не говорите, что я вернулась назад…
Между тем я снова дрожащими пальцами прикладываю чип к домофону. Меня разрывают противоречивые чувства: сомнение, страх и надежда, что мои подозрения окажутся ложными. Залетаю в подъезд, взбегаю по лестнице… Лифт, как назло, едет с самого верхнего этажа, и я сгораю от нетерпения. Наконец двери открываются, я вхожу в него, едва не сбив с ног соседа. Каким-то чудом мне удается сразу нажать на свой этаж, хотя руки все так же трясутся. У двери своей квартиры пытаюсь успокоиться, выровнять дыхание. Вставляю ключ в замок, открываю тихо… Захожу. И тут же земля уплывает из-под ног: дверь в спальню закрыта, но сквозь дымчатое стекло вижу, как там движутся силуэты, слышу скрип кровати и характерные вздохи. Мой взгляд падает на вешалку: дорогое кашемировое пальто моего мужа и простенькая курточка с искусственным мехом ее, Тани. Вдобавок, сделав шаг, спотыкаюсь о ее ботинки на толстом каблуке. Давно собираюсь ей сказать, чтобы прекратила ходить на таком высоченном каблуке, в ее положении это может быть опасно.
Заставляю себя идти дальше. Открываю дверь в свою спальню, и на глаза набегают слезы. Значит, все правда… Муж и Танечка, моя последняя надежда испытать счастье материнства, меня не замечают, продолжая самозабвенно трахаться. Да, именно трахаться. Потому что «заниматься любовью» в их адрес даже язык не повернется произнести. Таня, закатив глаза и откинув голову назад, скачет на муже, как наездница, а тот мнет ее бедра, находясь на грани. Мне же невольно бросается в глаза Танечкин животик, который уже начал округляться. Четырнадцать недель и два дня – я знаю ее срок точно, едва ли не до часов.
– Хватит! – Мой окрик не дает им достичь пика, обрывает кайф за секунду «до». Можно даже позлорадствовать, но меня обуревают иные чувства, куда более сильные. Не приносит удовлетворения и вспыхнувший испуг в глазах обоих. Таня резво спрыгивает с мужа, а он уже взял себя в руки, встает медленно, обматывается простыней вокруг бедер и смотрит при этом на меня с вызовом.
– Как ты мог опуститься до такого? – Мой голос дрожит.
Муж лишь равнодушно пожимает плечами. И именно это равнодушие ранит сильнее всего.
– Она же… Она же носит нашего ребенка!
– Моего ребенка, – жестко повторяет муж. – От тебя там ничего нет. Только подпись в договоре о суррогатном материнстве. Ты бесполезна. Даже неспособна воспроизводить яйцеклетки.
Я начинаю задыхаться. От обиды и боли. И это говорит мне муж? Мой муж? С которым я прожила двенадцать лет? Да, я теперь бесплодна, стерильна, но он ведь знает… Знает почему! Ведь он сам в начале нашего брака заставил меня сделать аборт, мол, не готов, слишком молод. Только потом, когда стал «готов», не могла уже я: вначале выкидыш за выкидышем, потом годы гормональной терапии, попытки ЭКО. И конечный приговор: полное бесплодие. Ребенка из детдома муж не захотел брать категорически, сошлись на суррогатном материнстве, где донорами клеток является он сам и женщина, которая вынашивает ребенка.
– Это наш с Денисом малыш, – пищит из-за спины Танечка. А ведь казалась такой хорошей девочкой, пусть и имела в свои неполных двадцать три положенных для суррогатной матери двоих детей. С ее слов, их бросил муж, оставил без средств существования, вот и решила пойти на такой деликатный договор с нами.
– Именно, – подтверждает это безумство мой муж. – Теперь это наш с Таней ребенок. Генетически наш. Извини, Наташ, но мы любим друг друга. И хотим воспитывать нашего ребенка вместе. Так для него будет лучше. Завтра я подам на развод, а ты откажешься от прав на ребенка. Впрочем, ты и так не имеешь на него прав.
Я не могу этого больше слышать, пячусь назад, только головой мотаю как безумная. Хочется расцарапать ему лицо, кричать, причинить ему такую же боль, какую сейчас испытываю я, но вместо этого выбегаю из квартиры, не оглядываясь. Лифт не вызываю. Слезы уже льют градом, а я несусь по лестнице, перескакивая через ступени. Сажусь в машину как в единственный островок спокойствия, но в этот момент раздается телефонный звонок. Я выхватываю его, думая, что это муж, но оказывается – мама.
– Он бросил меня, – минуя приветствие, реву ей в трубку. – Денис бросил меня.
А она добивает меня, тяжело вздыхая:
– Этого и следовало ожидать. Мужикам не нужны порченые жены.
Никогда не могла понять, почему мама всегда была на стороне моего мужа. Меня же она, кажется, вовсе не считала за человека.
Я отбрасываю телефон в сторону, завожу машину и нажимаю на газ. Быстро оказываюсь за городом, слезы застилают глаза, а я все сильнее жму на педаль… Резкий свет фар слегка отрезвляет, но я не успеваю увернуться. А потом думаю: это и к лучшему…
К лучшему.
Вокруг меня снова тьма и безмолвие. Затем словно из ниоткуда выступает девушка. Я узнаю ее. Это же… Это же…
– Теолла? – произношу я удивленно.
Да, это именно она. Та самая, в чьем теле я сейчас нахожусь.
Она не отвечает, только кивает. А после шепчет:
– Отомсти за меня…
– Кому? – Я теряюсь.
– Ты поймешь… Отомсти за меня, – шепчут ее бледные губы.
– А ты? Ты сама?
– Я уже не могу, – и она слабо улыбается.
– Почему я в твоем теле? – Мне хочется задать ей столько вопросов, но мысли путаются.
– Так получилось. Но это и к лучшему, – шелестит она.
– А я? Я умерла?
Она не отвечает, но по ее взгляду понимаю – да.
– Отомсти за меня… – снова просит Теолла.
А я, вспомнив свою кончину и предательство мужа, в сердцах отвечаю:
– А кто отомстит за меня?
– Возмездие их настигнет. – Теолла улыбается, и я верю ей. На душе становится легче и светлей.
– Хорошо, – киваю уже я. – Я постараюсь отомстить за тебя. Но хоть намекни кому…
– Поймешь сама… – гнет она свое. – Отомсти… – Ее образ начинает растворяться в воздухе. – И будь счастлива… За себя… И за меня… – Последние слова она произносит на выдохе. И исчезает.
