И получив заряд бодрости от этого взгляда, женщина помчалась на второй этаж за врачом.
– Они придут сюда, – прошептала Ольга.
– Конечно, придут, – ответил Вурда, неся её по коридору. – Но ты не волнуйся.
– Их шестеро, больше чем вас…
– Ну и что же? Всего на одного, – улыбнулся оборотень.
Он открыл дверь в помещение ногой, занёс Ольгу, посадил её на родильное кресло, убрал одеяло. Но едва отпустил её из горячих объятий, девушка запаниковала.
– Не уходи, – она схватила Вурду за руки.
Тот сжал её ладони, улыбнулся:
– Я всё время буду рядом. Снаружи. Здесь у дверей останется Северсвет. Ты должна быль сильной. Ещё немного.
– А потом? – Ольга заплакала в голос. – Что потом?!
Оборотень смотрел на неё ещё мгновение, и положил большие горячие ладони на хрупкие плечи девушки.
– Руслан отдал жизнь, чтобы ты спасла вашего сына, – произнёс он.
Ольга замерла, вздохнула.
– Не подведи его, – приказал Вурда.
Слова и сильные руки оборотня словно сжали Ольгу воедино. Стучащее сердце, душа и сознание вдруг стали одним целым – ею.
– Почему ты?.. – она взглянула в золотые глаза Вурды. – Почему спасаешь нас?
Оборотень молчал мгновение, но всё же ответил:
– Потому что в моём мире, что идёт параллельно вашему, твой сын – потомок князей Великой Реки. Последний из них. Больше нет ни единой капли крови его рода.
Девушка поражённо замерла.
– И мне поручено спасти вас, – произнёс оборотень.
Из коридора раздались голоса, недовольный – явно доктора, и испуганный санитарки.
– И что теперь каждый может так врываться?
– Мария Петровна, там совсем плохо, совсем…
Фельдшер вошла в помещение, намереваясь продолжить возмущение, но увидев бледную, как смерть девушку в крови, сразу передумала.
– Мы попали в аварию, – сказал Вурда. – Пожалуйста, помогите.
Фельдшер взглянула на него, было заметно, что подавила в себе желание побежать без оглядки. Здоровый мужчина, с изрисованной кожей, покрытый кровью, явно не своей, не мог не пугать.
– Хорошо, конечно поможем, – быстро сказала она. – Но вы должны выйти. На каком она сроке?
– Семь месяцев.
– Всё, теперь выходите.
Дверь перед носом оборотня захлопнули стремительно.
– Доктор, – позвала Ольга.
Фельдшер и санитарка шёпотом обсуждали, как добраться до телефона и вызвать милицию.
– У вас не получиться, – сказала Ольга.
Женщины замолчали, а девушка схватилась за кресло от схватки, выдохнула:
– Мы уйдём, как только я рожу.
Фельдшер, наконец, совладала с эмоциями.
– Кто с вами? Что это за человек?
– Это не человек, – покачала головой Ольга. – И не советую выяснять, ой…
В коридоре раздались голоса.
– И выходить! Тоже! Не! Советую! – отчеканила Ольга, грозно взглянув на санитарку, которая побежала было посмотреть, кто ещё пришёл. – Если жить хотите, оставайтесь со мной, ой…
* * *
Оборотни ждали Вурду у входа в здание акушерского пункта.
– Окон сколько там? – Северсвет кивнул на родильную палату, когда оборотень подошёл.
– Два, – ответил Вурда.
– И значит, всего пять. Дверь мы сможем закрыть. Там железная рама и сама дверь – листовая сталь.
– Мало, – покачал головой оборотень.
– Но хоть что-то, – хмыкнул Северсвет. – Выход со второго этажа один, есть решётка, тоже закроем. Но вот первый этаж. Решётки только на двух окнах – вахтерской комнаты и склада. Три окна по одной стороне полностью открыты для атаки.
– Значит, там и встанем, – кивнул Вурда. – Ты внутри останься, на случай, если прорвутся через нас.
Встречать «гостей» оборотни вышли вчетвером. За фельдшерским пунктом открывалось заснеженное поле, и ночное небо с яркой луной. Здание располагалось на самом краю деревни, и по всей улице за ним горело всего три фонаря. Стояла тишина.
Оборотни встали у окон.
Вурда заглянул через них в родильную комнату. Там стонала Ольга, и покрикивала на женщин:
– Большой ребёнок, знаю! Ой! Да, дышу, дышу!
На подоконник опустился ястреб с синим взглядом, оглядел оборотней.
– Может, зря засаду не делаем, – сказал один из них.
– А не поможет, – покачал головой Вурда. – Эта группа по нашему следу шла, значит, знают сколько нас.
Он всмотрелся в тихое поле, усмехнулся:
– Да и сами вон не скрываются.
Шесть темных пятен вдалеке прорисовались в фигуры волков. Двое отделились от остальных, направились по кругу, чтобы осмотреть здание и подступы к нему, а четвёрка прямиком к оборотням у окон.
Подойдя, в людей превращаться не стали. Потом обратно звериное тело принять секунды две-три понадобится, а для боя это плохо.
– Что ж вы за дитём-то гонитесь? – спросил Вурда. – Неужели мало крови на сегодня?
Старший группы усмехнулся, показав клыки:
– Дитё вырастет, ворлак. И род Рилевских дальше пойдёт. А я клятву дал на крови, что пока последний из них не сгинет, убивать их не перестану.
Вурда тяжело вздохнул.
– Как зовут тебя? – спросил он. – Из какого ты клана?
– Хар, – назвал оборотень своё имя. – А клан мой ты не знаешь, потому что он погиб на Рилевских землях.
– Так не надо было на них приходить, – сказал Вурда. – За что мстишь? За то, что предки твои убивать пришли, а Рилевичи им этого не позволили?
Хар оскалился:
– А могли бы и сдаться нашему повелителю. Жизней сберегли бы тысячи и сами не полегли бы.
– Мёртв твой повелитель, – произнёс Вурда. – А вы всё ему служите.
Навийский оборотень засмеялся:
– Был бы мёртв, его кровь в реках Навии не текла бы.
Вуда вздрогнул при этих словах. Но и сам знал, что воды в Навии снова темнеют. И довольно быстро. А значит, мрака в них уже много. И поэтому Хара и остальных Навийских оборотней, что эту воду пьют, ему не уговорить. Слишком их ненависть глубока, потому что силой Озёр Мрака напитана.
– Отступитесь, – всё-таки произнёс Вурда. – Тогда живыми отпустим.
Волки зарычали. Оборотни Вурды напряглись, упёрлись носком стопы в землю, чтобы лучше оттолкнуться в прыжок.
– А тебя, ворлак, я частями отпущу, – оскалился Хар, и взглянул на ястреба с синим взглядом, что наблюдал за всеми.
Он сразу понял, чей взгляд птица несёт, и кто сейчас на них смотрит. И поэтому с удовольствием добавил:
– Голову твою, ворлак, верховной берегине отдам, в пасть тебе младенца вложу, и кровью вашей сверху полью…
В здании раздался Ольгин крик.
– А, вот и князь! – захохотал оборотень. – К смерти торопится!
Вурда прыгнул в этот же миг. Пламя обращения ещё не погасло, а оба волка уже сцепились клыками и когтями, и покатились в снег, окропляя его кровью.
С рёвом все ринулись в схватку.
* * *
Ольга слышала их. Все голоса, весь рёв, удары и топот множества лап.
В соседней комнате что-то внеслось в здание, выбив окно. И судя по звукам ударов о стены, скрежета когтей, разрывающих выложенный кафельной плиткой пол, перед самой родительной палатой шёл бой. Тонкие щёлки, оставленные занавеской над стеклянной частью двери, покрыли брызги красных капель.
Ольга помнила, что Вурда на улице, а здесь в здании остался Северсвет. И с каждым ударом она ждала, что дверь разлетится и собаку с белыми лапами бросят перед ней.
Фельдшер и санитарка тряслись от ужаса, но чтобы окончательно ему не поддаться, сосредоточились на работе. У них была роженица. А Ольга кричала громко, чтобы заглушить всё, что творилось сейчас в здании и на улице. Но голос ребёнка не пропустила. Едва звук коснулся её слуха, она замолчала. В руках фельдшера плакал её сын.
– Дайте, дайте! – Ольга встала на кресле, невзирая на боль, и ещё не обрезанную пуповину.
– Сейчас, сейчас, – фельдшер делала всё быстро. – Вот…
Ольга протянула руки за малышом, взяла его:
– Дайте полотенце! И простынь…
Она промокнула его влажное тело, завернула сама, прижала к груди и только тогда посмотрела на лицо сына. И замерла, глядя в больше глаза потрясающего голубого цвета. Такого, будто вода в песчаных берегах на ярком солнце.
– Ты похож на папу, – заплакала Ольга. – Иван…
Мощный удар пробил окно, обрушив раму и кирпичи оконного проёма в помещение, и сквозь образовавшийся вход влетело чёрное чудовище. Фельдшер и санитарка с воплями упали на пол, а Ольга спрыгнула с кресла, крепко держа сына у груди. Секунда ушла, чтобы схватить скальпель с подноса.
Волк уже летел на неё! Нужно попасть рукой в жёрнов челюстей и провернуть в самом горле! Ольга закричала… и всё закрыла кровавая пропасть его пасти. Плечо и лопатка, и даже шея девушки провалились в неё, разрываемые болью, но Ольга повернула руку внутри, рассекая острым лезвием плоть, и чудовище жутко захрипело.
Вурда возник позади него, в воздухе обращаясь в человека, перехватил волка за шею, чтобы оторвать от девушки. Но тот вывернулся из захвата, снёс ворлака всей грудью и внезапно… ринулся в окно. Из пасти у него хлестала кровь! Рана была не смертельная, но Ольга всё-таки нанесла глубокий порез. Хар захлёбывался кровью. А когда глотка залита, – то дышать не чем, значит, и сражаться нельзя. Вурда вскочил было за ним, но…
– Вурда… – прошептала Ольга, выпуская из слабеющих рук сына.
Голос у неё пропал. Оборотень подбежал к ним, обнял обоих.
Ещё мгновения ночь за окнами разрывали звуки боя, но вот они стихли. Больше никто не рычал, и не тряслись от ударов стены.
Северсвет распахнул дверь, вытер кровь с лица:
