– Значит, одна – лишняя. Я об этом обряде слыхала. Двенадцать нас должно быть.
– Я об этом тоже слышала, – вмешался кто-то еще. – Только тогда невест девять было.
– А призвали все равно двенадцать, – менторским тоном перебила вторая. – Просто три почему-то до испытаний не дожили. Может, отравили, а может, притянуло неудачно. Вспомни, откуда эту пигалицу сняли. А Марину вообще из снега выкопали. А кабы не нашли? Хотя, может, зря выкопали…
– Эй! Я тоже здесь, между прочим! – обида победила любопытство, и я выскочила из-за ширмы, размахивая джинсами.
– Знаю, что здесь, – спокойно вздернула бровь девица, сидевшая в одной из оконных ниш с книгой на коленях. По голосу я тут же опознала разговорчивую всезнайку. – Мне отсюда дверь видно. Кабы ты ушла, я бы заметила.
– Вот и нечего обо мне говорить, пока я за ширмой, – буркнула я, слегка смутившись. – Как это «зря выкопали»?! То есть меня ниоткуда не выкапывали. Но все равно!
Я даже ногой притопнула от раздражения.
– Да нет, это я так, к слову, – щеки всезнайки немного порозовели. – Не зря, конечно. Просто спуталось все. Тринадцать невест… Надо же… Да и далековато тебя нашли. Аж за стенами. Мы все сразу тут оказались. Кто где, правда, но тут.
– Слушайте, – разозлилась я. – Мне кто-нибудь объяснит, что вообще происходит?!
– Где?
– Агр-р-р… – из горла вырвалось какое-то рычание.
– Жену хозяину крепи выбирать будут, – хихикнула Леля. – Как бы.
– Как бы? – окончательно запуталась я.
– И тебе ничего не рассказал, – вздохнула всезнайка. Напрягшись, я даже вспомнила ее имя: Василиса. – Негодный какой жених. Всех достоинств – библиотека хорошая.
– Ты мне лучше про недостатки расскажи. Да поподробнее.
– Недостатков много. Обряд кое-как провел, без охоты и сосредоточения. Оттого нас раскидало по всей крепости. Лельку вон аж на шпиль закинуло, насилу сняли, тебя и вовсе за стены. Значит, ведьмак сильный, да дурной. Кто ж спустя рукава колдовать лезет. Такого можно наворотить… Вот папенька мой…
– Про папеньку потом расскажешь, – перебила я, впервые заподозрив, что не так все просто в этом странном замке. Не такая я серьезная птица, чтобы ради меня столько актеров нанимать. – Ты давай дальше про недостатки.
– Книг много, а все пылью припорошены, – с готовностью продолжила Василиса. – Значит, богатство свое не ценит и не бережет. Половина дворни без дела бегает – не смотрит за ними, каждому дело по рукам не нашел. Значит, и правитель из него так себе. Нет. Я все понимаю. Набеги всякие, враг у ворот. Но это, кстати, тоже недостаток. В замке паутина, гарь, да отхожее место одно на всех. Антисанитария… Вот моя матушка…
– Так. Про матушку тоже потом! А вот про антисанитарию поподробнее, – прищурилась я. – Про это в Средние века знать не знали. И слова такого не было. Это даже мне известно. Прокололись вы, девушка. Давайте быстро рассказывайте, что за театр тут происходит!
– Театра я тут не видела, – покачала головой девушка. – И про средние века тоже не понимаю. Почему средние? А задние-передние где?
С трудом оставив при себе напрашивающуюся рифму, я обвела долгим взглядом собравшихся вокруг девиц, талантливо изображавших полное непонимание, и снова пристально посмотрела на Василису:
– Про века я тебе потом расскажу. Если захочешь. Ты мне про антисанитарию ответь.
– А что отвечать? Так моя бабушка всегда говорит, когда у нас в замке какой непорядок находит, – невинно взмахнула длинными ресницами она.
– Не то ты рассказываешь, вот она и не понимает ничего, – вмешалась Леля, которая, похоже, в принципе не умела долго молчать. – Кто ж женихов по количеству книжек оценивает? Ну, кроме тебя…
– А что я-то?! – возмутилась Василиса. – Мне этот жених даром не нужен. Пусть только на минуту дольше положенного задержит, уж батюшка ему тогда покажет!
– Опять ты со своим батюшкой! Мой батюшка сюда тоже орду пригонит, коли задержусь. И что? – Леля махнула рукой и развернулась ко мне. – Самый главный недостаток у нашего жениха, Марина, это то, что мы ему нужны, как телеге пятое колесо.
– То есть как? – заморгала я.
– То есть никак, – пожала плечами Василиса, явно любившая оставлять последнее слово за собой. – Вообще никак. Есть у него невеста: Луизка заморская. Других не надобно.
– А мы тогда что тут делаем?
– А мы тут делаем эту… Как ее… Массовку, вот. Так моя бабушка говорит, когда отцову свиту видит. Мол, таскается за тобой толпа. Ничего не решает, никому не нужна, и по именам-то не всех помнишь. А разогнать нельзя, поелику царю без свиты невместно.
– И кто у нас бабушка? – проблеяла я, качественно траванувшись скармливаемым мне бредом.
– Светлана, мать царя Тридесятого царства, – гордо вздернула подбородок Василиса.
– Ах, Тридесятого… – заулыбалась я и попятилась, заподозрив, что угодила в местную палату для сумасшедших. – Это который царь Горох?
– Какой горох? Еще бы репой обозвала. Святогор он, – пожала плечами девица и опустила взгляд в книгу. – Тьфу, темень какая…
Она щелкнула пальцами, и перед ней вспыхнуло миниатюрное солнце, залив пожелтевшие страницы ярким светом.
– Ах, Святогор… – под коленки врезался край чьей-то кровати, и я плюхнулась в мягкие перины. – Ну тогда да… Это все объясняет…
Потом надо мной долго хлопотали. Отпаивали водой и приторно сладким компотом. Хлопали по щекам и пытались уложить спать. Я же никак не могла прийти в себя настолько, чтобы отмахнуться от этой ненужной заботы. Ненужной и вредоносной. Потому что кувшин с компотом подлетал ко мне сам собой, шторки балдахина задергивались без какой-либо помощи извне, а одеяло норовило исполнить роль смирительной рубашки и укутать меня по самые брови. От этого я только сильнее впадала в ступор, отказываясь признавать то, что видели глаза: вокруг творилось настоящее волшебство, существование которого я всю жизнь отрицала.
Наконец суета принесла свои плоды. Горшок с водой врезался в кувшин с компотом, и меня обдало холодной и липкой волной.
– Ну, хватит! – рявкнула я, вскочив.
Крутившиеся вокруг девицы замерли от неожиданности, и я смогла перевести дух. Правда, вместе с ними в воздухе зависли глиняная кружка, большая деревянная ложка, с которой медленно стекал янтарный мед, и вздыбившееся в угрожающей позе одеяло. Но меня уже сложно было смутить такой мелочью.
Я стряхнула с головы кусочки сморщенных фруктов и, полюбовавшись на лужу на полу, спросила:
– Моются тут где?
– Здесь моются, – пожала плечами Василиса, смущенно отводя глаза. Я сразу заподозрила, что слишком шустрый компот – ее рук дело. – Челядь бадью принесет, воды горячей натаскает, и мойся. Можно и в баньку сходить. Ее каждый вечер топят. Но сейчас лучше не стоит.
– И когда же, по-твоему, стоит? – фыркнула я. – Когда вокруг меня осы виться начнут?
– Зима сейчас. Осы спят. А банька…
– Да ну тебя, – отмахнулась я.
Прошествовав с гордо поднятой головой сквозь строй расступающихся девиц, я распахнула сундук с тряпками. На этот раз я не выбирала, что поприличнее. Быстро связала в узел первые попавшиеся одежки, замотала мокрую голову платком и вышла из комнаты. О самовозгорающихся светильниках, летучих горшках и одушевленных одеялах я осознанно старалась не думать. «Колдовство тут есть, это факт. Вот и примем это как факт. А откуда взялась эта чертовщина, и как я умудрилась сюда угодить, можно обдумать и в другой раз, – уговаривала я сама себя, шагая по коридору. – Гораздо важнее, как отсюда выбраться. Вот этим и займусь. Только сначала отмоюсь от компота».
Потыкавшись в запертые двери, я наконец нашла нужную, которая вывела меня на знакомую крытую галерею. В лицо ударили ветер, звон железа и ледяная крупа. Задохнувшись, я посмотрела вниз и застыла. Там, у высокой крепостной стены, плясали отблески многочисленных факелов.
Как и все, я смотрела не один фильм со всякими драками. И масштабные битвы а-ля средневековье тоже видала. В кино. Так вот… Ничего общего с реальностью. Какое там фехтование и замысловатые финты! Один, максимум два удара огромным мечом, и враг либо мертв, либо не сильно от покойника отличается. Правда, вражин было что-то многовато. Их теснили, убивали, но на место упавших тут же лезли новые приземистые фигуры.
Хорошо еще, что огромную дыру в стене каким-то образом успели заделать, а новая брешь оказалась узкой и неудобной. Лезть в нее, пробиваясь сквозь ощетинившийся пиками строй защитников, было сомнительным удовольствием. Да и тех, кому этот акробатический номер удавался, радостно встречали мечи второй линии обороны.
«Прогонят», – слегка успокоившись, решила я и, вспомнив о мокрых волосах и угрозе менингита, поспешно убралась с галереи.
На зрительную память жаловаться мне пока не приходилось. Поэтому я быстро нашла обратную дорогу к выходу. Под липкой пленкой подсохшего на ветру компота кожа уже начинала зудеть, и я недовольно оглядывалась в поисках аборигенов. К стенам с обратной стороны прилепилось несчетное количество разнообразных домиков, а вывесками местные жители озаботиться и не подумали.
Но с этой стороны замок словно вымер. Только высоко на стенах нет-нет да мелькали силуэты охранников. Рассудив, что даже если мне и удастся докричаться до кого-нибудь из них, они вряд ли захотят спуститься и послужить мне проводниками, я принялась озираться вдвое усерднее. Это не замедлило принести свои плоды. Невдалеке я заметила приземистый бревенчатый сруб, рядом с которым на длинной лавке лежало множество деревянных тазиков.
Мысленно поблагодарив того, кто воткнул факел в стену прямо над этим богатством, я поскакала туда. Логика меня не обманула. За низкой дверцей царила непроглядная тьма, зато было тепло и пахло березовыми вениками. Совсем как в деревне, где бабушка снимала дачу на лето. На глаза навернулись слезы: будь бабуля жива, я бы никогда не угодила в эту передрягу. Современных экстрасенсов и их приспешников она на дух не переносила и уж точно не пустила бы меня на «магическую» экскурсию.
Помянув нехорошим словом эту самую экскурсию, я выскользнула во двор, вытащила из держателя горящий факел и, стараясь удерживать полыхающую деревяшку как можно дальше от себя, вернулась обратно. Со светом дело пошло веселее. Я быстро нашла помывочную и огромный чан со сравнительно теплой водой. Впрочем, упомянутая Василисой бесхозяйственность сказалась и тут. Большая часть помещения была заставлена деревянными бочонками. Вытащив пробку у ближайшего из них, я убедилась, что воды там нет и близко. Вместо нее из отверстия посыпался какой-то порошок. Сплюнув, я засунула пробку на место и, воровато оглянувшись, ногой затолкала просыпавшиеся крупицы под бочки.
«Тоже мне… Нашли, где склад устроить, – проворчала я себе под нос, обойдя небольшое остававшееся свободным пространство. – Хорошо, что я представляю себе, что такое баня. А то так бы в это корытище и залезла, а ополоснуться потом было бы нечем».
Приладив факел в щель между бочонками, я с удовольствием вымылась, тщательно прополоскав волосы. Воды оставалось еще предостаточно, и я, недолго думая, постирала изгвазданные в компоте одежки. «Мало ли какие у них тут нормы обмундирования на одну невесту. Жди потом, пока чистую рубашку выдадут, – рассуждала я. – В комнате тепло. Развешу потом на балдахине вместо шторок – быстро высохнут».
На двери имелась массивная щеколда. На всякий случай я ее не только опустила, но еще и заклинила щепочкой, чтобы уж точно никто не вломился. Поэтому чувствовала себя вполне вольготно и провозилась довольно долго. Особенно много неприятностей мне доставил подол сарафана. Оттирая черные полосы с кромки подола, я успела всласть обругать непрактичную средневековую моду. Один раз прошла от комнаты до бани, а грязи собрала столько, будто как минимум по свежей пашне прогулялась.
«Кстати… А как они в таких одеяниях в поле работали? – лениво думала я, в сотый раз проводя по ткани куском темного вонючего мыла, найденного здесь же на полке. – Отстирываться замучаешься…»
Наконец настырную грязь удалось победить. Я с удовлетворением оглядела дело рук своих и сложила мокрый сарафан в чистый ушат. Поднапрягшись, я таки вспомнила, как назывались такие деревянные тазики. Да и вообще в тишине и покое многие вещи всплывали в памяти сами собой. Где-то что-то видела, что-то читала. Средневековая крепость уже не пугала меня надуманными кошмарами. Оставалось только разобраться с внезапным жениховством, и можно было бы воспринимать происходящее как забавный отпуск.
Факел затрещал и мигнул, намекая, что его время скоро кончится. Пора была возвращаться. Я заплела влажные волосы в косу и размотала длинную полосу грубой ткани, послужившей мне одновременно и полотенцем, и банным халатом, и принялась одеваться.
Но едва я натянула рубаху, как заметила, что пол подозрительно шевелится. Решив, что угорела, я сморгнула и застыла в состоянии, близком к шоковому: две казавшиеся крепко прибитыми доски медленно поднимались.
Сначала в темной щели сверкнули белки черных глаз. Потом показался выдающийся крючковатый нос. А затем и толстые губы, почему-то невыносимо похожие на двух скользких лиловых слизняков.
И вот эти гадкие губы вдруг причмокнули и выдали:
– Ай, кака лялька!
– Лялька?! – взвыла я, мгновенно приходя в себя и вспомнив, в каком виде рассекала тут еще минуту назад. – Сейчас тебе будет лялька!
– Будет? – заметно удивился пришелец и полез из дыры, протягивая ко мне грязные лапы. – Ай, караша!
– Будет! – рявкнула я, хватая попавшийся под руки ушат и опуская его на голову подземному вуайеристу. – Шашлык из тебя будет!
Узкие глазки сошлись к переносице:
– Ай, кака лялька!
– Сам ты лялька! – ушат полетел в мерзавца, а я, отступив, схватила с лавки второй, набитый мокрым бельем.
Тот врезался вражине в грудь. Помогло плохо. Мотая лохматой башкой, незнакомец все же выбрался из подвала и, расставив руки, пошел на меня.
– Кусь-кусь-кусь…
С визгом я швырнула в него сначала деревянной стиральной доской, а потом мылом. От доски он увернулся. Деревяшка врезалась в маленькое окошко, вдребезги расколотив мутные стеклышки частого переплета. Мыло тоже пролетело мимо цели, но скользкий кусок, отскочив от противоположной стены, влетел мужику точно под ногу. Носатый нелепо взмахнул руками и грохнулся навзничь, завалив на себя пирамиду ушатов.
Воспользовавшись этим, я выскочила из угла, куда он меня загнал, и схватила факел. Впрочем, диспозиция не слишком-то поменялась в мою пользу. В разбитое окошко пробралась бы разве что кошка. Между мной и дверью копошился незнакомец. А факел грозил вот-вот погаснуть. Одно хорошо: ушаты завалили зияющую в полу дыру, и я могла больше не опасаться, что оттуда кто-то неожиданно выскочит.
– Помогите!!! – во всю силу своих легких завопила я, на мгновенье обернувшись к окну. – Невест воруют!
За это время незнакомец успел выпутаться из мешанины банной утвари и подняться на четвереньки.
– Лялька, – оскалился он, показав в ухмылке гнилые зубы. – Злой лялька. Кусь-кусь-кусь…
– Только подойди, и «кусь» будет нечем, – пригрозила я, выставив перед собой факел.
Угроза не подействовала. Носатый кое-как утвердился на кривых ногах и снова попер на меня как танк.
– Кусь-кусь-кусь, лялька. Шатер большой. Баран много. Овца еще больше. Богатый быть, а, лялька?
– Вот и сидел бы со своими овцами! От меня что надо?!
– Любить надо! – треснул себя в грудь кулаком он.
– А к овцам бараны не пускают, да? – я ткнула факелом вперед, вынуждая гада держаться на расстоянии. – Не подходи, овцевод беззубый!
– Ай, кака злой лялька! Новый шатер тебе куплю! Двадцать баран подарю! Кусь-кусь-кусь!
– На кой мне твои бараны?! Отстань, говорю!
Медленно, но уверенно мерзавец опять загонял меня в угол. На этот раз в узкую щель между пирамидой бочонков и стеной. С помощью факела его пока удавалось не подпускать близко, но пламя трещало, грозя вот-вот погаснуть. И что я тогда буду делать, я не представляла.
– Помогите! – наудачу снова заорала я в сторону окошка.
– Сто овца добавлю! Первый жена будешь! Главный будешь! Двадцать баран, сто овца! И халат шелковый!
– Каждому барану, – окрысилась я. – Чтоб их с тобой не путать.
– Баран в халат? – вытаращился мужик.
– А ты как думал? – я махнула факелом. – Лапы убрал!
– Ай, для такой лялька халат не жалко! Будет двадцать баран в халат! Кусь-кусь-кусь…
Носатый снова пошел на меня. Взвизгнув, я попыталась схватить попавшийся под руку бочонок. Разумеется, не преуспела. Только ногтями по пробке проскребла. Пробка осталась в пальцах, но бросаться такой мелочью даже мне показалось глупым. А вражина так и вовсе, скорее всего, ничего бы не заметил. Швырнув бесполезный кусочек дерева на пол, я опять замахала факелом:
– Не подходи! Убью! Помогите!!!
На этот раз, к моему удивлению, подействовало. Мужик остановился и попятился.
– Э-э…
– Что, страшно?! – приободрилась я. – Только тронь – сразу овцой заблеешь!
– Лялька… Зелье… – севшим голосом пропищал тот, отступая.
– Ага! Страшное зелье! – закивала я, вспомнив, что мир-то вокруг вроде как магический. – А я сильная ведьма! А жених у меня ведьмак. Сейчас как дуну, плюну, и порвет тебя на мелкие кусочки!
