– Видела его раньше?
– Нет.
Он странно посмотрел на меня, видимо удивившись, что я смогла узнать круг вызова демонов, никогда его не видев. Но чем еще это могло быть? Сам по себе круг я бы, возможно, и не узнала. Но тьма внутри него была явно не из нашего мира.
По рукам побежали мурашки, я пожалела, что не захватила свитер. В библиотеке было холодно, а в дальних углах, казалось, притаились тени.
– Почему он такой темный?
Вопрос вырвался раньше, чем я успела остановиться.
– В этой тьме прячется демон, – раздраженно ответил дядя. – Он пока не выказал заинтересованности в переговорах.
Демон.
Меня словно по голове ударили. Каждый звук этого слова, каждый слог били по мне, как молоток ударяет в гонг. Демон в круге. В библиотеке. В подвале дома, в котором я теперь живу. Я не должна была приезжать сюда.
– Твоих родителей не интересовал семейный бизнес, – продолжал дядя Джек – но это выгодный бизнес. Однако он требует полного внимания. Вызов демона – процесс деликатный, не терпящий, когда его прерывают.
Прервать его может ОМП. Прервать и начать расследование нелегального бизнеса.
– Я жду от тебя полной поддержки, Робин.
Ему не пришлось добавлять: А иначе…
– Конечно, дядя Джек.
– По понятным причинам приходить сюда тебе запрещено. Но ты все равно должна знать правила.
Он схватил меня за локоть и подтащил к кругу. Я попыталась сопротивляться, но подошвы заскользили по отполированному полу. Мне не хотелось приближаться.
– Круг – это барьер, непреодолимый для демона. Только для демона. Ты можешь легко преодолеть его и даже не почувствуешь этого. Одно неверное движение…
Он сильнее сжал мою руку и подтолкнул к серебряной линии. Я задохнулась от ужаса и отпрянула, хотя была в нескольких шагах от круга.
Дядя засмеялся.
– Не подходи слишком близко. Даже если ты пересечешь линию пальцем, демон нападет на тебя и разорвет на части. Ничего не бросай в круг. Даже монетка может стать смертельным оружием в руках демона. Он не может использовать свою магию из-за барьера. Так что не давай ему ничего, что он сможет использовать как оружие.
Я машинально ощупала карманы, нет ли в них мелочи. Хотя нет, я же никогда не ношу монеты в карманах.
– Если он попытается привлечь твое внимание или позовет тебя, игнорируй его. И никогда, никогда не говори с демоном. Если он вдруг покажется, сразу зови меня или Клода.
Дядя со злостью посмотрел на тьму внутри круга.
– Но ждать больше нельзя. Это самый упрямый демон из всех, кого я когда-либо вызывал. Если он не ответит в ближайшее время…
Дядя оборвал себя на полуслове и снова уставился на меня.
– Держись подальше от этой комнаты, поняла? Я не хочу, чтобы ты тут болталась.
– Ладно.
– Ладно.
Закончив разговор, он направился к выходу. А я застыла как вкопанная. Открытая дверь библиотеки манила меня, непроглядная тьма купола притягивала взгляд. По спине поползли мурашки. Все-таки в библиотеке было очень холодно.
Мягкий, едва уловимый шепот коснулся моего слуха, и я резко выдохнула. Кажется, я что-то услышала. Как будто…
Из тьмы внутри круга раздался низкий хрипловатый смех. Моя кровь заледенела, и я выбежала из библиотеки.
Глава 3
Я медленно и глубоко дышала, глядя на закрытую дверь. Она не вела в библиотеку в подвале, и по ту сторону меня не ждал демон, но я все равно нервничала.
Глубокий, уверенный вдох. Я мысленно представила картинку из книги, которую читала: Глава шестая: «Уверенное противостояние». Я представила, чего именно хочу от предстоящего разговора, расправила плечи, выпрямила спину и громко постучалась.
– Кто там? – раздался голос дяди Джека.
– Робин.
Мой голос не дрожал. Для начала уже хорошо.
– Входи.
Я открыла дверь и вошла в кабинет. В углу стоял удобный диванчик, приглашая присесть, а может, даже подремать. Но очарование кабинета разрушали огромные папки, разложенные на массивном деревянном столе. Перед ним, поджидая очередных дядиных «клиентов», стояли два кожаных кресла.
Дядя яростно колотил по клавиатуре, я медленно, шаг за шагом, приближалась и лишь спустя пару минут вспомнила, что должна излучать уверенность. Преодолев в три больших шага оставшееся до стола расстояние, я села на край кресла. В воздухе смешались вонь старого тонера для принтера и резкий запах одеколона.
Он продолжал печатать, клацая короткими пальцами по клавиатуре. Я ждала, мысленно считая секунды. Досчитав до тридцати, откашлялась. Он по-прежнему продолжал печатать.
– Дядя Джек.
– Чего тебе, Робин?
Я с трудом сдержалась, чтобы не поморщиться.
Глава шестая, часть третья: «Визуализируй результат. Помни о своей цели».
– Хочу обсудить завещание родителей.
Эта фраза открыла дверь моему горю, запустила новый виток спирали скорби; руки дрогнули. Дядя мельком взглянул на меня и снова уставился в монитор.
– Не люблю повторять одно и то же, Робин. Такие вещи требуют времени. Юристы, горы документов, а страховая компания требует заполнять по дюжине бланков по каждому поводу.
– Но прошло уже полгода. – И еще три дня, но кто считает? – Это не может занимать столько времени…
– Не все так просто.
Он наконец перестал печатать и поднял на меня взгляд.
– Понимаю, тебе не терпится вступить в наследство, и я делаю все возможное, чтобы это произошло как можно быстрее. Неужели так трудно пожить здесь пару недель? Я же не беру с тебя денег за проживание, правда?
Я перевела взгляд на красивый и вполне безопасный пол, который не смотрел на меня испытующе и не ранил меня разговором, связанным с безвременной смертью своих родителей. Но пришлось взять себя в руки и вновь посмотреть на дядю.
Я не планировала жить здесь и предпочла бы остаться в родительском доме, где провела всю жизнь. Но дядя Джек был главным исполнителем завещания, и он продал дом. Против моей воли. На прошлой неделе я вручила ключи новым владельцам.
– Я понимаю, возникли проблемы со страховыми выплатами, – сказала я. – Но их вещи?.. Они оставили мне несколько семейных реликвий, которые я хотела бы…
– Родители оставили тебе дом и все, что в нем, – перебил меня дядя. – Все, что ты унаследовала, было в доме. Разве не ты отправила все вещи на хранение?
Каждый раз, когда он меня перебивал, я терялась. Нужно собраться с мыслями. Мне пришлось вывезти все вещи на хранение, потому что он продал мой дом! И нет, мне ничего не досталось, несмотря на то что деньги от продажи дома были моими. Оплата складского помещения для хранения мебели и остальных вещей истощала мои сбережения.
– Я говорю о семейных реликвиях, которые они поместили в специальное хранилище. Я говорила с юристом по недвижимости, и он…
– Ты говорила с юристом? Я – исполнитель завещания! Почему ты не спросила меня?
Потому что ты меня игнорировал, отмахивался от вопросов и вечно перебивал – вот почему.
– Адвокат сказал, что проблем с доступом к хранилищу быть не должно, и…
– Что бы ни сказал тебе этот болван, все не так просто! Я работаю над этим, но у меня все еще нет доступа. Мне нужно работать, Робин. Как только что-то прояснится, я тебе сразу сообщу.
Ну вот, он опять от меня отмахнулся. Сбивчиво попрощавшись, я быстро вышла в коридор, в качестве мелкой мести оставив дверь кабинета открытой, чтобы ему пришлось встать и закрыть ее. Да, я очень плохая. Посмотрите на меня – непокорная племянница.
Расстроенная очередной неудачей, я вышла в холл, увешанный картинами, и прошла мимо гостиной и парадного обеденного зала. Именно зала, а не столовой. «Столовая» звучит слишком по-плебейски, да и размер имеет значение. А вот парадный обеденный зал – подходит, ведь здесь стоит огромный стол на восемнадцать персон.
Дядя Джек не шутил, когда говорил о том, что призыв демонов – довольно прибыльное дело. В его доме было столько комнат, что я даже на третий день пребывания здесь запросто могла заблудиться. Остановившись у окна, я выглянула на лужайку, залитую ярким солнечным светом. Несмотря на уверенность дяди в том, что я переехала к нему потому, что мне негде жить (мне, конечно, нужно было где-то поселиться), – это было не так. Я переехала сюда потому, что он не отдал мне ничего из того, что я должна была унаследовать от родителей. Но деньги, как бы сильно я в них ни нуждалась, не были моей главной заботой.
Я хотела получить семейные реликвии, которые были слишком ценными, чтобы хранить их дома. Больше всего мне был нужен один памятный подарок, который значил для меня больше, чем что-либо другое. И поэтому я собиралась оставаться здесь, пока мне его не вернут. Я вгляделась в свое отражение в оконном стекле: голубые глаза за очками в черной оправе сузились от гнева; волосы, отросшие до плеч, растрепались и казались еще темнее, подчеркивая бледность лица; губы сердито поджаты. Почему же мне не удается быть такой, когда я разговариваю с дядей? Я крадусь мимо него, как испуганная мышь, глядя себе под ноги, и вздрагиваю всякий раз, когда он меня перебивает.
Я понуро побрела к кухне в дальней части дома. Оттуда раздавались голоса и веселый смех. Я почувствовала аромат томатного соуса и расплавленного сыра. Высокая мраморная стойка, огромная плита с двумя духовками и массивной вытяжкой… Над плитой, где готовилось то, что так вкусно пахло, склонились Амалия – дочь дяди Джека – и Тревис, его пасынок. Амалии было двадцать лет, как и мне, а Тревису года на два больше. Раскладывая еду по тарелкам и не замечая моего появления, они о чем-то болтали и смеялись.
Я неловко застыла в дверях, не зная, как поступить. Решив развивать социальные навыки, я негромко поздоровалась:
– Привет, ребята.
Они не отреагировали. Наверное, не расслышали. Я попыталась снова:
– Привет, ребята. Что готовите?
Они повернулись. Каждый держал в руках тарелку спагетти с томатным соусом. Серые глаза Амалии, обведенные густой подводкой, стали непроницаемыми, улыбка сползла с ее лица. Она перекинула грязноватые светлые волосы через плечо, взяла вилку и молча вышла из кухни. Я почувствовала себя рыбой, выброшенной на берег.
Тревис переступил с ноги на ногу:
– Привет, Робин. Как дела?
– Хорошо, – пробормотала я.
Вовсе нет. Все было чертовски плохо.
– Мы приготовили спагетти, – сказал он, помолчав. – Если хочешь, там еще немного осталось.
– Да, спасибо, – ответила я, опустив глаза.
Снова воцарилось неловкое молчание, и он вышел из кухни. Обернувшись, я увидела его обтянутую футболкой спину, широкие плечи и крепкие руки. Я осталась одна, злая и расстроенная своим неумением вести себя как активный член общества. Я проголодалась и все-таки решила поесть. Ко дну кастрюли прилипли остатки спагетти – детская порция. Вздохнув, я положила их на тарелку. Что ж, возможно, они думают, что коротышкам вроде меня много еды не требуется. Хватит и минимума.
Пристроившись у стойки, я ела и думала о неудачном разговоре с дядей Джеком, о пропавшем наследстве, об этом дурацком доме и о демоне в подвале. Мне не хотелось здесь оставаться!
Мне хотелось быть дома, сидеть в любимом кресле со старой книгой в руках; слышать, как разговаривают родители, готовя ужин. Мы вместе сели бы за стол, и мама рассказала бы о трехсотлетней книге, которую она реставрировала для заказчика. Папа жаловался бы на своего шефа в банке. А я бы рассказала о статье, которую прочла к уроку по истории Древнего Рима.
Доев, я поставила тарелку в раковину и вытерла слезы рубашкой. Тоска теснила грудь, и мне захотелось сделать что-то привычное. Но что в этом холодном, мрачном доме могло утешить меня?
Я посмотрела на духовку и через пять минут уже выкладывала на стол масло, муку, разрыхлитель, соду, коричневый сахар, яйца, ваниль, темный шоколад и – вот так сюрприз – орехи пекан. Отыскав в шкафах мерный стакан, миски и посуду для духовки, я смешала сухие ингредиенты. Тревоги и заботы постепенно отступали. Неважно, что кухня была незнакомой. Занятая готовкой, я словно отматывала время назад. Вот я снова в родном доме – пытаюсь приготовить очередную версию своего фирменного шоколадного печенья с орехами пекан.
Кухня наполнилась ароматом шоколадной глазури, которую я приготовила, пока печенье выпекалось. Достав противень из духовки, я почти услышала мамин восхищенный возглас. Пока печенье остывало, я навела порядок в кухне. Потом переложила печенье на тарелку.
До спален наверху я добиралась довольно долго. Остановившись перед дверью Амалии, я постаралась успокоиться и постучала. Через минуту дверь приоткрылась, и я встретила взгляд серых глаз.
– Чего тебе?
Протянув ей тарелку, я сказала:
– Вот, испекла печенье. Хочешь?..
– Я на диете. – И дверь захлопнулась.
Я моргала, пытаясь прийти в себя. Сделав несколько шагов, я остановилась у двери Тревиса. Из его комнаты доносился грохот музыки. Я постучала. Ответа не было. Я постучала громче. Снова ничего. Заставить себя кричать и требовать его внимания я не смогла. В любом случае он был занят.
Неся в руках полную тарелку печенья, я прошла по бесконечному коридору и наконец остановилась у третьей двери. В нее мне не нужно было стучать. Внутри стояла кровать, которая не была моей, сверху лежало полосатое серое одеяло, которое мне не нравилось. В шкафу стоял мой чемодан, набитый носками и бельем. Над ним висели шесть рубашек. Десять моих любимых книг лежали на комоде. Это было все, что я захватила с собой. Остальное было заперто в хранилище вместе с вещами родителей.
Я посмотрела на печенье, заранее зная, как пройдет вечер: я буду в одиночестве сидеть на чужой кровати, читать старые книги и пытаться не заплакать. Правда, на этот раз можно поплакать над огромной тарелкой печенья. Мне будет грустно, а желудку – тяжело. Отличное развлечение.
Нужно было отвлечься. Когда в последний раз я так долго обходилась без новой книги? Я привыкла проводить половину свободного времени в библиотеке колледжа. Библиотека! Я уставилась в пол так, словно могла видеть сквозь него. В доме ведь есть библиотека – большая частная библиотека, множество книг в кожаных переплетах.
Книги… и демон.
Дядя Джек велел держаться подальше от библиотеки, но не все ли равно? Меня охватила безрассудная смелость. Я вышла из комнаты и направилась в подвал.
Глава 4
