978-5-17-110942-4
ISBN :Возрастное ограничение : 18
Дата обновления : 14.06.2023
– Ага. О чем это говорит, что я его терпеть не могу? – Я взял вилку и стал наблюдать, как она подходит к шкафу и достает стакан. – Где ты научилась готовить?
Перед тем как обернуться и ответить, она неторопливо открыла холодильник и налила в стакан сок.
– Мама вкалывала на трех работах, пока я росла, так что я часто оставалась одна. Пришлось учиться готовить, чтобы до конца жизни не есть одно только арахисовое масло с тостами.
Я замолчал, обдумывая ее слова.
– Тебе нравится арахисовое масло?
Ее улыбка пробудила во мне какое-то смутное воспоминание, но оно пропало до того, как я успел за него ухватиться.
– Я его обожаю, – ответила она.
– Ладно, тогда куплю его домой.
– Это не обязательно, – быстро вставила она.
– Знаю. – И, понимая, что она будет со мной спорить, даже если я скажу, что трава зеленая, я сменил тему: – О, я придумал, как сделать завтрак веселее.
Она бросила на меня холодный взгляд, поставила стакан апельсинового сока у тарелки и зашла за стойку с завтраком. Подальше от меня.
– Знаешь, как выглядит сексуальный наряд французской горничной? – продолжил я, накладывая на тарелку яичницу, бекон и тост. – Короткая черная юбочка, белый фартук, кружевная повязка для волос? Ну и, конечно, тебе придется надеть белые чулки с каблуками. «Oui, месье Локхарт, конечно, я принесу. Oui, месье Локхарт, вы сегодня выглядите fantastique. Fantastique!»
– У меня к тебе вопрос, – начала она, встав передо мной, упершись руками в бедра. – Кем ты хочешь стать, если вырастешь?
С этими словами она развернулась и ушла.
А теперь-то я в чем провинился? Я расстроенно положил вилку обратно, а потом откинулся на спинку стула и потер лицо.
Я хотел, чтобы она позавтракала со мной. Мне нужна была ее компания.
Что вообще со мной происходит? Веду себя как собака, которая жаждет внимания.
Я – Калеб Локхарт. Я никогда не выпрашиваю внимания у девушек. Они сами вьются вокруг меня, ожидая, когда я их замечу.
Я осознал, что меня избаловали, а эта девушка совсем, совсем другая. Похоже, мое желание все-таки сбылось.
* * *
Вероника
Сердце колотилось, когда я заперла за собой дверь спальни. Не отпуская ручку, я прислонилась лбом к дереву и закрыла глаза.
Неужели Калебу непременно нужно все время разгуливать полуголым?
Он словно с обложки журнала сошел. Трудно было притворяться, что на меня он впечатления не производит. Рано или поздно он увидит, что скрывается за моей личиной безразличия.
Калеб двигался с расслабленной уверенностью, отлично зная, как это воздействует на женское население, и его это ничуть не смущало. От парней именно такого типа я держалась подальше.
Какая ирония, что теперь мне приходится жить с таким под одной крышей.
Оттолкнувшись от двери, я взглянула на часы. Университетская библиотека уже должна работать. Мне нужен их компьютер: поискать работу онлайн и распечатать копии резюме, чтобы захватить их с собой в центр города. Я так делала уже несколько раз – безрезультатно, но надо пробовать дальше.
Эстер-Фоллз – один из крупнейших городов в Манитобе, с населением шестьсот тысяч человек. Но после кризиса экономика не восстановилась полностью. Сейчас найти работу трудно как никогда, тем более такую, которая не будет мешать учебе. Я даже не знаю, смогу ли оплатить обучение полностью.
Быть может, пора переехать в другую провинцию, где работы больше, но я любила жить в окружении озер Манитобы. Я ценила дружелюбие здешних жителей, разнообразие культур и местные обычаи. Кроме того, новый переезд я не могла себе позволить по деньгам.
Интересно, где бы я сейчас была, если бы Калеб не предложил мне свободную спальню? Я перед ним в долгу, и я придумаю, как ему этот долг возвратить.
Собирая книжки, я открыла выдвижной ящик прикроватного столика и чуть не вскрикнула. Он был до краев набит презервативами!
Господи. Локхарт что, в этой комнате спал с одногруппницами? Надеюсь, он хотя бы сменил постельное белье. А что, если нет? Сняв простыни, я решила, что потом их постираю. И продезинфицирую заодно всю комнату.
Я приняла душ и собралась. Проверила сумку второй раз, вышла из комнаты и врезалась в упругое, мокрое тело.
– Ой! – Я вскрикнула, потирая лоб.
– Привет, Алая.
Я задрала голову и безмолвно застыла.
Калеб опять был без рубашки, его потрясающая грудь блестела от пота. Руками он держал края белого полотенца, накинутого на шею. На пальцах были узкие повязки, на ладонях виднелись мозоли.
– Куда идешь? – спросил он.
Зеленые глаза блеснули, будто он задумал какую-то шалость.
Я прочистила горло и кивнула, отказываясь смотреть ниже его шеи.
– На работу.
– А-а. Понятно. – Он выдержал паузу. – Ты всегда такая серьезная.
Жар его тела начинал меня волновать. Сильно волновать. И изучающие зеленые глаза ничуть не облегчали положения. Я отступила на шаг назад.
Его глаза лукаво блеснули, и он спросил:
– Хочешь, кое-что покажу?
Я с подозрением прищурилась.
– Не особо.
Его улыбка стала шире, и он бесстыдно напряг внушительные бицепсы. Линии и изгибы рук были четкими, а смуглая кожа так и лучилась здоровьем.
– Гляди. – С хищной ухмылкой он повернулся ко мне боком, чтобы я видела его ягодицы. Они были поразительно круглые и упругие, и… Ситуация явно выходила из-под контроля.
– Смотри, как прыгает. – Он подмигнул. – Это я ей шевелю, причем только для тебя.
Все это время он глазами следил за мной.
– Я тебе еще не показал лучшую часть.
Он развернулся и стал поигрывать мускулами на груди. Казалось, будто у него под кожей шевелятся жуки. Какая жуть. Я рассмеялась так громко, что схватилась руками за живот. Нет, он и впрямь ненормальный.
– Что скажете, девушка? Хорошо получается, да? Отлично ведь.
Я покачала головой.
– Пока что у тебя отлично получается не попасть в зоопарк. Тебя там ждет клетка. Будешь там себя показывать во всей красе вместе с такими же приматами.
Он захлопал ресницами.
– Ты бы пошла на меня посмотреть. Признайся. Скажи-ка, Алая, – его лицо внезапно стало серьезным, и он спросил низким, глубоким голосом, – хочешь стриптиз?
Мы оба подпрыгнули от звонка домофона. Потирая лицо рукой, он пробормотал:
– Черт. Забыл, что сегодня обещал пойти с мамой на благотворительную акцию. Можешь спрятаться на несколько минут в спальне? Только сиди очень, очень тихо.
– Боишься мамочку?
– Еще как. Будет трудно объяснить, почему ты живешь со мной. Всего на несколько минут. Максимум полчаса, потом пойдешь.
Если его маме не понравится, что я здесь живу, тогда лучше поскорее начать искать новое жилье. Сегодня непременно надо найти работу.
Я расстроено вздохнула.
– Мне уже пора, Калеб. Еще столько всего сегодня нужно успеть. Я могу сказать, что прибираю.
– Нет! У тебя ведь даже швабры нет. Доверься мне. Я быстренько от нее отвяжусь, и ты пойдешь по своим делам. Хорошо?
– Ладно. – Я вернулась к себе в комнату.
Встав у двери, я прислушивалась к звукам снаружи. Послышался мягкий голос пожилой женщины, за которым последовали глубокие интонации Калеба. Через двадцать минут в дверь легонько постучали.
Из осторожности я осталась на том же месте и принялась ждать. Дверь медленно приоткрылась.
– Алая?
Я затаилась сразу за дверью, чтобы не было видно.
– Я тут, – прошептала я.
– Мне пора. Ну… Вечером увидимся?
Мы стояли, прислонившись с двух сторон к двери, перешептываясь, словно дети, которые делятся секретами.
– Конечно, – откликнулась я.
– Будешь по мне скучать? – спросил он и умолк.
– Конечно, Калеб.
Он откашлялся.
– До скорого, Алая, – проговорил он мягко и прикрыл дверь.
– До скорого, Калеб, – прошептала я пустоте.
Глава 4
Вероника
Остаток утра я провела в школьной библиотеке, ища через компьютер работу, печатая резюме и составляя список компаний, где есть вакансии. Вооружившись стопкой резюме, я отправилась по каждому адресу в списке. Не найдя ничего стоящего, я настолько отчаялась, что отправила резюме и всем остальным.
Четыре часа вылились в пешие переходы, заполнение бланков и постоянное «простите, мы никого не нанимаем» и «мы вам перезвоним». Я выдохлась, приуныла и дико проголодалась.
Блинчики, съеденные на завтрак, давным-давно переварились. Я знала, что надо поесть, но не хотела тратить остаток денег на еду. Можно потерпеть до квартиры Калеба, а там уже подкрепиться.
Я ахнула и чуть не упала – подошва на обуви начала отклеиваться.
Я потрясенно уставилась на брешь между верхней и нижней частью подошвы кроссовки. Горло сдавило, хотелось кричать от того, насколько жалкой была моя жизнь.
Звучит нелепо, вот только старые, поношенные кроссовки стали последней каплей, которая переполнила чашу моего терпения.
Когда мама была жива, наших зарплат еле хватало на то, чтобы сводить концы с концами. А потом ее состояние ухудшилось, и она уволилась, а мне пришлось взять кредит помимо займа на оплату учебы, чтобы у нас осталась крыша над головой.
В конце концов ей пришлось остаться в больнице, и чтобы сэкономить деньги, я сняла себе койко-место в доме с пятью другими людьми. Слова «безопасность» в том доме не знали. Я стала носить с собой карманный нож, а ценные вещи запирать в школьном шкафчике. Когда мама умерла, я взяла с собой все, что смогла, и уехала из городка, в котором мы вместе прожили больше десяти лет. Я каждый день ездила на обе свои работы в Эстер-Фоллз, так что переезд туда был вполне логичен. Я сняла квартирку недалеко от университета, где заканчивала двухгодичную программу кулинарного мастерства.
Квартира-студия была не больше почтовой марки, со старой, потертой мебелью, да еще с нахальными соседями. Но зато она была моей.
Я усердно работала, чтобы за нее платить. Было личное пространство. Я ни с кем не делила ванную, мне не надо было ни за кем убирать и каждую ночь волноваться, что кто-нибудь украдет вещи или… сделает что похуже.
А теперь всего этого не стало.
Банкротство вынудило закрыться танцевальную студию, в которой я работала со времен старшей школы, причем без предупреждения, и я осталась совсем без денег. А еще у меня была работа на неполный день, официанткой в ресторанчике, но те часы никак не покрывали мои расходы, и в итоге я задолжала с оплатой. Когда домовладелец меня выгнал за два месяца неуплаты аренды, что-то во мне сломалось.
Тогда-то я и встретила Калеба и оказалась здесь.
Когда становилось невмоготу, мама всегда что-нибудь говорила, чтобы подбодрить нас обеих. Помню, как ее слабые руки сжимали мои, когда она чахла на больничной койке.
– Все, что случается в жизни, делает нас сильнее, Вероника, – говорила она. – Металл проходит сквозь огонь, чтобы расплавиться и стать мечом. Мужайся, ведь это всё – лишь проверка на прочность. Ты расплавишься, примешь форму и станешь сильной. Жар спадет, и ты обретешь спокойствие. Не сдавайся, милая.
Все книги на сайте предоставены для ознакомления и защищены авторским правом