Там дети – топливо.
Кевин видел фотографии малышей, у которых еще не зажил пупок.
Вере он расскажет, что они с коллегами разыскивают двух юных девушек, которых он хочет допросить: он расследует дело, касающееся онлайн-груминга и детской порнографии. Если они найдут этих девушек, то есть шанс, что кто-то ответит за насилие над детьми.
Под диваном лежала сумка, в сумке ноутбук, а в ноутбуке содержались десятки фотографий; в той же сумке был меморандум, составленный шефом Кевина.
Кевин открыл глаза – уснуть все равно не получится – и потянулся за сумкой.
Две фотографии крупным планом, девушки лет пятнадцати-шестнадцати. Одна чернокожая, с худощавым лицом и длинными серебристыми волосами, вероятно – в парике; вторая – светловолосая и покруглее. Фотографии увеличены, это сцены из порноролика, но на снимках не тела, а только портреты девочек.
Кевин достал меморандум, резюме расследования, успех которого в большой степени зависел от того, удастся ли найти этих девочек. В меморандуме указывалось, что отследить их пока не удалось; известно только, что в порнороликах они называют себя Нова Хорни и Блэки Лолесс.
Он надеется, что сейчас она счастлива
Серая меланхолия
В ночь после смерти Тары Свен-Улоф Понтен спал беспокойно. Ему снились дурные сны о детстве в Емтланде; прекрасные обычно воспоминания о взрослении в Витваттене в кошмарах искажались, превращались в чудовищные картины. Первая охота – ему пять лет, отец взял его с собой, они с другими мужчинами застрелили лося – в часы дневного бодрствования была светлым воспоминанием с запахом елового леса и какао. Но во сне он видел, как вывороченные внутренности животного, дымясь в осеннем воздухе, тянутся по черничнику и мертвые глаза пристально смотрят на него.
Свен-Улоф Понтен проснулся рано; жена еще крепко спала. Он надел халат и спустился на кухню, сварить себе яйцо.
Без Алисы в доме так пусто.
Почему же все стало так неправильно? Ведь он сделал все, что мог.
Нутряная мощь. Алиса унаследовала эту силу от него, но в дочери она взорвалась раньше, чем в нем самом.
Свен-Улоф Понтен предпочитал яйца всмятку. Подержать три минуты в кипятке – и он уже аккуратно очищает яйцо над раковиной. Ополоснув яйцо холодной водой, Свен-Улоф сел за стол.
Ее звали Сага, она училась в седьмом классе. Он – в восьмом. Оба они происходили из религиозных семей, однако в школе их приняла к себе одна крутая компания. Они остались в самом низу иерархии, но в любом случае уже не числились лузерами.
Изгоями. Другими.
Свен-Улоф смахнул со стола невидимые крошки, поставил слева стакан воды, яйцо в подставке посредине, открытую солонку – справа, после чего захватил указательным и большим пальцами щепотку соли и посолил яйцо.
Кто-то спросил его, в кого он влюблен. Неуверенность в себе не позволяла ему даже мечтать о какой-нибудь популярной девочке, и он сказал – в Сагу. Позже Свен-Улоф узнал, что и Сага объявила его объектом своих чувств. Конечно, в ее случае причиной тоже была робость. Не садись не в свои сани.
В первой ложке оказался один белок. Белок слегка отдавал рыбой, и Свен-Улоф смыл рыбный привкус, выпив воды.
Они познакомились на вечеринке. Поначалу нерешительные, в конце они уже делили друг с другом блеск для губ, слюну и прикосновения, оба перешли запретную черту.
Через пару дней Свен-Улоф позвонил ей и, заикаясь, предложил сходить в кино, если она его еще помнит. Девушка помолчала, потом рассмеялась и объяснила, что ему, наверное, нужна ее младшая сестра, Сага.
Свен-Улоф улыбнулся воспоминанию. Желток был вкуснее белка и напоминал масло.
Он выбрал “Почтальон всегда звонит дважды” с Джессикой Лэнг и Джеком Николсоном. Фильм начинался сценой долгого горячего секса на кухонном столе. Они сидели, словно оцепенев, и Свен-Улоф сгорал со стыда. На финальных титрах он зевнул, потянулся и как бы случайно положил руку ей на плечо. Но время уже истекло. Зажегся свет, волшебство кончилось, и он плотнее завернулся в куртку, чтобы скрыть эрекцию.
Домой они вернулись на автобусе, а из-за некоторого недопонимания все кончилось ничем.
Свен-Улоф Понтен промокнул губы салфеткой. На бумаге осталась полоска желтка, и он сложил салфетку.
Он думал о Саге.
О том, что они делали на той вечеринке. В туалете.
Тело под халатом ожило, он распустил пояс и откинул махровую полу. Снизу на него смотрело лицо Саги. Ей лет тринадцать-четырнадцать, он – годом старше.
Она поцеловала это. Всего раз, быстро коснулась губами, покраснела, поднялась и поцеловала Свена-Улофа в губы. И прижалась к нему всем телом.
Несколько лет спустя они встретились в какой-то пивной, поговорили о том походе в кино и поняли, что что-то упустили. Об эпизоде в туалете оба молчали, но Свен-Улоф был уверен: она тоже помнит. По взгляду видно.
Они вместе отправились домой, но им помешали какие-то юнцы на машине, которым не понравилось, как он выглядит. Свен-Улоф угодил в отделение скорой помощи, а Сага, насколько он помнил, уехала домой на такси.
Что с ней было потом, он не знал. Он надеялся, что сейчас она счастлива.
Свен-Улоф запахнул халат, доел яйцо и допил воду. Когда он входил в ванную – бриться и чистить зубы, – эрекция уже прошла.
Свен-Улоф включил электрическую щетку, надеясь, что Оса не проснется. Хотелось еще немного спокойно подумать.
У него была Сага. А с кем пережила первый сексуальный опыт Алиса?
Об этом он понятия не имел.
Может быть, именно такие вещи они и обсуждают.
Его дочь там разговаривает о сексе с чужаками. С заправилой, с этим Мартинсоном. Мягкий, сладкоречивый, женственный Луве Мартинсон слушает, как Алиса рассказывает такое, что должна бы рассказывать ему, Свену-Улофу.
Ему, который любит ее больше всего на свете.
Свен-Улоф сплюнул зубную пасту, прополоскал зубы жидкостью с фтором и открыл шкафчик. Бритвенный станок, помазок, мыло для бритья и вода после бритья.
Да еще эти две чокнутые девки, Нова и Мерси. Им что Алиса рассказывала?
Алиса завела о них речь во время последнего разговора. Мерси из Нигерии, такая сильная, она просто завораживает. И Нова, такая красивая.
Тоже мне образцы для подражания, думал Свен-Улоф, взбивая помазком мыльную пену.
Он почитал их объявления в Сети. “Pls call Nova[2 - Позвоните Нове (англ.).]», а также “Mercy Hot Chocolate – 18[3 - Мерси Шоколадка, 18 (англ.).]». Даже некоторое время размышлял, не ответить ли. Шлюхи и наркоманки, вот и все.
В лето после истории с Сагой он впервые взбунтовался против семьи и церкви. Их было четверо, пятеро, шестеро парней. Клей, пластиковые пакеты, укромное местечко под мостом.
Его единственный опыт с неким подобием наркотиков. В те дни Свену-Улофу для обретения себя хватало клея.
Мечты обретали форму, образы сменяли друг друга, задерживались на несколько минут, а ему казалось – на несколько суток. Выражать мысли становилось просто, слова приходили сами собой, а дежа вю врастали в плоть. Но телу крепко доставалось. Психике тоже.
Нюхать клей и корчиться в грязи под мостом, подумал Свен-Улоф и поднес бритву к коже. Когда тебе шестнадцать, можно выдержать одно лето. А в двенадцать – может быть, два.
Свен-Улоф Понтен гладко выбрился. Запах воды после бритья перенес его на тридцать лет назад, под мост в Емтланде. Парфюм немного отдавал клеем.
Свен-Улоф выстриг несколько волосков из ноздрей, пригладил брови и посмотрелся в зеркало. Да, пара килограммов явно лишние. Но выглядит он неплохо. Моложе сорока пяти, сказала Тара, когда поняла, сколько ему на самом деле.
Тара, которая тоже взбунтовалась против христианства.
А сам он снова обрел веру, уже взрослым.
Свен-Улоф снял халат, встал под душ и включил воду.
Они тогда провели в машине полчаса, и сейчас он ясно видел перед собой лицо девушки. Щербинку между передними зубами и родинку над верхней губой. Ближневосточная Мадонна. Свен-Улоф включил воду посильнее, чтобы жена его не услышала.
Его мысли постыдны, как постыдны его деяния.
Как больно быть мужчиной.
Pls call Nova
Backpage/Sweden/Stockholm/Adult/Escort Service
Написав неправду о своем возрасте, Нова составила прайс-лист и каждую строку отметила красным сердечком. От тысячи четырехсот крон за полчаса до десяти тысяч за всю ночь. Только наличные, только предоплата.
Осталось нажать “копировать” и “вставить”.
Нова написала, что она очень тактична.
Что она открыта для любых предложений.
Что время, проведенное с ней, незабываемо.
Pls call Nova
Poster’s age: 18
Location: Stockholm[4 - Позвоните Нове. Возраст: 18 лет. Местонахождение: Стокгольм (англ.).]
Mercy Hot
Chocolate – 18
Backpage/Sweden/Stockholm/Adult/Escort Service
Мерси сидела в кафе, спиной к стене, чтобы никто не мог заглянуть ей в телефон. “Hello gentlemen! – написала она. – My name is Mercy, a horny black girl ready to bring you up to an ecstasy of pleasure”[5 - Приветствую, джентльмены! Меня зовут Мерси, я страстная черная девушка и готова доставить вам высшее наслаждение (англ.).].
За спиной у нее висела грифельная доска.
Написанные белым мелом буквы извещали, что сегодня пирог стоит восемьдесят крон. Начинка – цуккини, батат, сыр фета и жареные орехи.
Суп сегодня на десятку дешевле пирога, густой томатный суп с чечевицей. Подается с айоли и петрушкой.
I’m waiting for your call.
Please no hidden numbers.
Mercy Hot Chocolate – 18
Poster’s age: 18
Location: Stockholm[6 - Жду вашего звонка. Со скрытых номеров не звонить. Мерси Шоколадка, 18. Возраст: 18 лет. Местоположение: Стокгольм (англ.).]
Слишком многое пережили
“Ведьмин котел”
Девять квадратных метров занимал неприметный кабинет: бежевый линолеум, стеллажи из “ИКЕА” и письменный стол, унаследованный от молодежного клуба, который располагался здесь раньше. Здание, дававшее приют детскому саду, средней школе и молодежному клубу, выкупила частная клиника, и оно эволюционировало в лечебницу-интернат для девушек, подвергшихся сексуальной эксплуатации. На застекленной двери помещалась пластиковая табличка: “Луве Мартинсон, заведующий”. Табличка была напечатана на принтере для этикеток.
Луве Мартинсон откинулся на спинку стула и посмотрел в единственное окно. Вид ему загораживал частокол сосновых стволов; где-то за соснами пряталась целлюлозно-бумажная фабрика, кровеносный сосуд городка. О Скутшере Мартинсон впервые услышал пару месяцев назад, когда решил работать здесь. Лечебница и в смысле терапии, и в смысле экономики была в плачевном состоянии; прежний заведующий запустил всё. Даже уборка оставляла желать лучшего.
Но условия Луве понравились. Двое психотерапевтов на полную занятость и младший медицинский персонал – несколько почасовиков.
Луве умел хорошо работать в непростых обстоятельствах.
Расстояние его тоже не испугало. Ему нравилось водить машину, к тому же за рулем хорошо думалось. Меньше часа медитативной поездки по шоссе из Упсалы до съезда у “Врат Дракона”. А потом еще четверть часа по старой Е-4, через лес.
Утром привести мысли в порядок, вечером развеяться.
При первом визите сюда Скутшер напомнил ему безымянную дыру на американском Среднем Западе – заправки, автомастерские, закрытые рестораны, вдоль дороги вытянулись коробки домов. Через несколько недель картина обросла подробностями, но первое впечатление чего-то скудного и бесплодного осталось. Унылый кабинет в унылом здании, стоящем среди других унылых зданий на равнине в богом забытом углу Швеции. Если надо сосредоточиться на чем-то существенном, на самой работе, то лучших условий не найти.
