6
– Это просто какой-то секс по телефону, – заметила Блу.
Орла, нимало не оскорбившись, ответила:
– Ты просто завидуешь, что этим занимаются другие.
– Нет.
Сидя на полу на кухне и шнуруя кроссовок, Блу сердито смотрела на двоюродную сестру. Орла возвышалась над ней, в блузке, которая поражала одновременно теснотой и пестрым рисунком. Штанины ее брюк были достаточно просторны, чтобы спрятать в них какое-нибудь небольшое животное. Орла помахала трубкой над Блу, рисуя в воздухе гипнотическую восьмерку.
Телефон, о котором шла речь, представлял собой горячую линию, проведенную на втором этаже дома номер 33 на Фокс-Вэй. За доллар в минуту клиенты подвергались осторожному предварительному исследованию – плюс несколько бонусов, если трубку брала Орла, – и получали ряд деликатных предположений касательно того, как улучшить свою судьбу. Все в доме поочередно сидели на телефоне. Все, как верно заметила Орла, кроме Блу.
Каникулы Блу не включали ничего сверхъестественного. Честно говоря, работать в «Нино» было бы невыносимо, обладай она шестым чувством, помимо пяти обычных. Блу обычно предпочитала не делать то, что ей не нравилось, однако, презирая работу в «Нино», она еще не уволилась. Или не вылетела. Работа официанткой требовала терпения, убедительной застывшей улыбки и способности регулярно подставлять другую щеку, одновременно доливая диетическую колу доверху. Блу могла демонстрировать лишь одно из требуемых качеств за раз, и неизменно – не то, которое требовалось. Ничуть не упрощало дела то, что в «Нино» в основном захаживали ученики Агленби, многие из которых полагали, что грубость – это просто громкий флирт.
Проблема заключалась в том, что в «Нино» хорошо платили.
– Да ладно, – сказала Орла. – Все знают, почему ты так злишься.
Блу встала и взглянула кузине в лицо. Не считая крупного носа, Орла была красива – длинные каштановые волосы, перехваченные на лбу вышитой повязкой, удлиненное лицо, пирсинг в носу, длинное тело, которое казалось еще длиннее благодаря сандалиям на платформе. Даже стоя, Блу – с ее пятью футами роста – доходила головой лишь до темно-коричневого горла своей двоюродной сестры.
– Меня не волнует, экстрасенс я или нет.
Это было правдой лишь отчасти. Блу не завидовала способностям Орлы. Она завидовала ее умению отличаться от остальных, не прикладывая к тому усилий. Блу приходилось много стараться. Очень много.
Та снова помахала телефоном.
– Не ври мне, Блу. Я могу прочитать твои мысли.
– Нет, не можешь, – отрезала Блу, схватив со стола свой покрытый пуговицами кошелек.
У нее не было экстрасенсорных способностей, но это не значило, что она не имела никакого понятия о том, как происходит процесс. Девушка посмотрела на часы. Почти опоздала. Практически опоздала. Едва успеет прийти вовремя.
– В отличие от некоторых, моя самооценка не связана с профессией.
– О-о-о… – простонала Орла и галопом пустилась по коридору, как цапля.
Местный акцент сменился высокомерным южным выговором.
– Кто-то слишком много общается с Ричардом Кэмпбеллом Ганси Третьим. «Моя самооценка не связана с профессией».
Эта фраза прозвучала с максимально преувеличенным вирджинским акцентом. Орла говорила, как пьяный Роберт Ли.
Блу потянулась к двери.
– Ты дразнишься, потому что я назвала твою манеру общаться с клиентами «сексом по телефону»? Тем не менее. Никто не обязан выслушивать предположения о своем будущем в таких интонациях. Мама, вели Орле отойти. Я опаздываю.
Мора, сидевшая в гостиной, подняла голову. Она была чуть выше дочери, и в тех случаях, когда на лице Блу читалась целеустремленность, на лице Моры появлялось приятное удивление.
– Ты в «Нино»? Иди сюда, возьми карту.
Хоть Блу и опаздывала, но не сумела устоять. «Это займет всего секунду». С детства ей нравился ритуал гадания по одной карте. В отличие от затейливых крестообразных раскладов таро, которые мама обычно делала для клиентов, чтение по одной карте, которое она выполняла для Блу, казалось чем-то вроде игры, доброй и короткой. Не столько сеанс ясновидения, сколько полуминутная детская сказка, в которой Блу всегда была героиней.
Блу вошла в гостиную; ее угловатое отражение появилось на тускло блестящей поверхности стола. Не отрываясь от карт, Мора энергично сжала руку дочери и наугад вытащила карту.
– Ага.
На нее смотрел паж кубков – карта, которая, по словам Моры, напоминала ей Блу. На этой карте был нарисован румяный юноша, державший усыпанную драгоценными камнями чашу. Кубки символизировали отношения – любовь и дружбу, а паж означал новые, назревающие возможности. Эту историю Блу слышала слишком часто. Она прекрасно знала, что мать сейчас воскликнет: «Посмотри, какой потенциал!»
Она заранее перебила:
– Когда этот потенциал наконец превратится во что-то реальное?
– Ох, Блу.
– Не надо, – предупредила Блу и выпустила руку матери. – Я просто желаю знать, когда он перестанет быть потенциалом и сделается чем-то большим.
Мора быстро сунула карту обратно в колоду.
– Ты хочешь услышать то, что тебе понравится, или правду?
Блу фыркнула. Ей был нужен только один ответ.
– Возможно, ты уже и есть нечто большее. Ты одним своим присутствием делаешь сильнее других экстрасенсов. Может быть, сила, которую ты пробуждаешь в людях, и есть твое «нечто большее».
Блу всю жизнь знала, что она – раритет. Ей нравилось приносить пользу. Но этого было недостаточно. Ее душа утверждала, что «нечто большее» выглядит иначе.
Она холодно отозвалась:
– Я не собираюсь всю жизнь играть вторую скрипку.
В коридоре Орла повторила сладким, как нектар, голосом Ганси:
– «Я не собираюсь играть вторую скрипку». Ну так перестань тусить с миллионерами.
Мора гневно зашипела.
– Орла, тебе совсем нечем заняться?
– Неважно. Мне пора на работу, – сказала Блу, пытаясь не впускать глубоко в сознание слова двоюродной сестры.
Но она действительно выглядела круче в школе, чем в окружении экстрасенсов и богатых ребят.
«Нет, – подумала Блу. – Нет, дело не в этом. Главное – что я делаю, а не кто я такая».
Впрочем, утешение было слабое. Она тосковала по тем временам, когда Адам, самый бедный из этой компании, больше походил на нее. А теперь Блу казалось, что она вынуждена что-то доказывать. Остальные были Силой, а она – Находчивостью, ну или чем-то типа того.
Мать помахала ей картой на прощание.
– Пока. Придешь к ужину? Я приготовлю кризис среднего возраста.
– О. Не откажусь от кусочка. Если тебя не затруднит.
Добравшись до «Нино», Блу обнаружила, что Ганси, Адам, Ной и Ронан уже заняли один из больших столов в дальнем конце зала. Раз она не могла прийти к ним, они перенесли дискуссию о Глендауэре к ней.
«Ха! – подумала Блу. – Вот тебе, Орла!»
Адам и Ганси сидели на потрескавшейся оранжевой скамье у стены, Ной и Ронан – на стульях напротив. В пятне света, под зеленой лампой, стояла деревянная коробка. Ее окружали груды словарей иностранных языков.
Сделав над собой некоторое усилие, Блу вызвала в памяти тот первый раз, когда увидела этих ребят. Тогда они были не просто незнакомцами, но и врагами. Теперь она едва могла припомнить, как смотрела на них в тот день. Каким бы ни был ее кризис личности, корни его явно крылись дома, а не в них.
Кто мог это предвидеть?
Блу поставила на стол кувшин чая со льдом.
– Что это?
– А, Джейн! – весело сказал Ганси.
Адам ответил:
– В ящике сидит волшебник.
– Это твоя домашняя работа, – добавил Ной.
– Он встречается с твоей девушкой, – закончил Ронан.
Блу нахмурилась.
– Вы что, все пьяные?
Они не обратили внимания на ее вопрос и принялись возбужденно демонстрировать ей принципы работы загадочного ящика. Блу, впрочем, удивилась гораздо меньше любого нормального человека, обнаружившего перед собой волшебный ящик-переводчик. Намного сильнее ее впечатлило, что у парней хватило предусмотрительности принести словари.
– Мы хотим убедиться, что он всегда переводит правильно, – объяснил Ганси.
– Подождите, – сказала Блу.
Она оставила их, чтобы принять заказ у парочки за столиком номер четырнадцать. Оба хотели чаю со льдом. «Нино» незаслуженно славился своими чаями – даже вывеска в окне гласила, что здесь подают лучший в Генриетте чай со льдом, – хотя Блу была готова поклясться, что процесс приготовления чая совершенно ничем не примечателен. «Воронята падки на рекламу», – подумала она.
Вернувшись, она облокотилась на стол рядом с Адамом, и тот коснулся ее запястья. Блу не знала, как реагировать. Коснуться его руки в ответ? Подходящий момент прошел. Она выругала себя за то, что тело не подсказало ей правильный вариант.
Блу спросила:
– А это что за язык, кстати?
– Мы не знаем, – сказал Ганси, с соломинкой во рту. – Почему чай здесь такой вкусный?
– Я в него плюю. Дайте посмотреть.
Девушка взяла коробку. Та оказалась тяжелой, как будто внутри была набита механизмами. Вообще эта штука напоминала тетрадь Ганси, посвященную Глендауэру. И выглядела она роскошно – вовсе не то, чего Блу ожидала от Ронана.
Осторожно трогая гладкие, прохладные колесики, она выложила на английской стороне коробки собственное имя. Кнопки вдавились, и колесики на других сторонах тоже задвигались, бесшумно и плавно.
Блу медленно перевернула ящик и прочитала на каждой стороне по очереди: celea. С одного бока было пусто.
Ганси перечислил, поочередно указывая на слова:
– Латинский, коптский, санскрит, что-то незнакомое… а здесь должен быть греческий. Странно, что ничего нет, да?
Ронан презрительно ответил:
– Ничего странного. У древних греков не было слова для обозначения синего[1 - Имя Блу по-английски означает «синий» (blue).].
Все уставились на него.
– Какого черта, Ронан? – спросил Адам.
– Уму непостижимо, – задумчиво произнес Ганси, – отчего твои контрольные не содержат ни намека на столь прекрасное классическое образование.
– Преподы задают не те вопросы, – ответил Ронан.
Дверь ресторана открылась. Блу должна была принять и посадить новоприбывших, но она продолжала стоять у стола и, нахмурившись, изучала коробку.
Наконец она сказала:
– Я могу задать нужный вопрос. Что это за язык на той стороне?
Ронан раздраженно взглянул на нее.
Ганси склонил голову набок.
– Мы не знаем.
Блу указала на Ронана (тот скривил губы).
– А он знает. Где-то в недрах. Я чую.
– Ни хрена ты не чуешь, – отозвался Ронан.
Последовала короткая пауза. Конечно, такие ответы для него были вполне типичны. Однако прошло уже очень много времени с тех пор, как он в последний раз обрушивался на Блу подобным образом. Она сделала вдох и буквально ощетинилась.
Ганси медленно произнес:
– Ронан, ты больше никогда не будешь говорить с Джейн таким тоном.
Адам и Блу одновременно уставились на Ганси, который не сводил взгляда с салфетки. Дело было не в том, что именно он сказал, а в том, что он при этом ни на кого не смотрел. И потому случившееся казалось особенно странным.
