– Ну конечно, вы так думаете.
– Я помолюсь. А вы просто сидите.
– Почему Лиззи умерла? Даже животное нельзя заставлять через такое проходить. Кто бы смог это сделать? Что это за злая шутка?
– Ну, пойдемте… Почему бы вам не зайти ко мне, и я сделаю нам кофе… можете поговорить со мной, если хотите, или не разговаривать, если у вас нет такого желания. Вам не стоит шататься по улицам, вам нужна компания.
– Мне нужна Лиззи.
– Я знаю, Макс. Если бы я могла подарить ее вам, я бы это сделала. Но я знаю, что теперь она будет с вами всегда, в вашей душе.
– Эти слова для меня ничего не значат.
– Возможно, скоро станут.
Тут он сказал:
– Вы похожи на нее.
– Нет. – Джейн улыбнулась. – У Лиззи были такие красивые длинные волосы… прямые и гладкие… – Ее собственные волосы были темно-рыжие и торчали в разные стороны так, что их совершенно невозможно было укротить.
– Вы молоды, красивы… Такая же, какой была она.
– Пойдемте, Макс… Пойдемте со мной.
– Вы, правда, живая – вот в чем вся разница – а Лиззи мертвая. Почему все остальные не мертвы? Почему вы не мертвы?
Джейн взяла его под руку, и он позволил ей повести себя – сначала через двери часовни, а потом по боковому проходу пустого собора. Он казался растерянным, как будто не знал, как и куда ему идти дальше. Она боялась за него, его скорбь и боль были слишком сокрушительными, они ломали и физически, и эмоционально.
– Когда вы последний раз что-нибудь ели? – спросила она, пока они шли по тихому церковному двору.
– Я не знаю.
– Я могу сделать для вас что-нибудь… Как захотите. К вам приедет на похороны кто-то из семьи?
– Я не хочу похорон. Похороны будут значить конец Лиззи, они будут значить, что Лиззи мертва. Вы разве не понимаете?
– Да. Но Лиззи действительно мертва. Ее тело умерло, – сказала она мягко.
– Нет.
– Мы сейчас пойдем через вон те боковые ворота. Потом сразу загорится подсветка. – Она взяла его за руку, как ребенка, и повела через сад у дома регента по дорожке, огороженной шпалерой, к своему небольшому домику. Где-то в кустах послышалась возня кота или лисицы, и в черноте ночи на секунду зажглись огоньки глаз.
В маленьком коридоре все еще царил беспорядок. Джейн зажгла свет в своем кабинете, включила газовое отопление и протянула руки, предлагая забрать пальто Макса.
– Я не знаю, что мне делать, – сказал он.
– Присядьте здесь. Я сварю кофе… или чай? И сделаю сэндвичи, я сама пока ничего не ела. Просто отдыхайте, Макс.
Он стал разглядывать комнату: книги Джейн, ее рабочий стол, распятие и две свечи на небольшой тумбочке. Она зашторила окна, за которыми уже спустилась ночь, и пошла на кухню, оставив его сидеть в кабинете. У нее на телефоне мигала лампочка автоответчика.
«Джейн? Они отправляют меня домой завтра утром. Ко мне должна будет приходить районная медсестра, хотя она мне не понадобится. Я позвоню тебе… Может, получится поймать тебя в перерыве между церковными делами. До свидания».
Она улыбнулась про себя, очередной раз убеждаясь, что ее мать уже ничто не сможет изменить, и отказываясь переживать по этому поводу. Мысль о ее возвращении в дом, разоренный грабителями и преступниками, была неприятной, но она сделала что могла. К тому же Магда никогда не постесняется попросить, если ей что-то от кого-то понадобится. В этом ей не было равных. Она поставила чайник и достала буханку из хлебницы.
Когда она подошла к холодильнику, она услышала шаги, и чья-то кисть схватила ее за горло сзади, не сдавливая настолько, чтобы придушить, но достаточно, чтобы она не могла двигаться.
– Макс… – только и смогла она произнести. – Что…
– Как ты можешь быть здесь? Как ты можешь быть здесь, резать хлеб, заваривать чай, когда Лиззи лежит там мертвая? Что Лиззи сделала? Почему твой бог убил Лиззи? Ты не должна быть живой, я не могу позволить тебе жить, не после того, что случилось. Ты слишком похожа на нее. Ты не должна быть живой. – Он говорил странным, тихим голосом, как будто слово в слово повторял то, что уже говорил, учил наизусть, специально для этого момента, для этого места.
– Макс, пожалуйста, отпустите свою руку.
К ее удивлению, он так и сделал. Он отпустил ее, а потом толкнул в сторону кабинета. Когда они оказались внутри, он закрыл дверь.
И тогда, внезапно, Джейн стало страшно. Макс обезумел от горя, и люди в таком состоянии могут действовать иррационально и импульсивно. Он был зол. Она не знала, в какой форме его злость может выплеснуться.
«Помоги мне, – молилась она, – помоги мне». Других слов у нее не было, кроме: «Помоги ему».
– Садись, – сказал Макс.
Она подчинилась. Сейчас это казалось лучшим вариантом – не спорить, ни о чем не просить. Оставаться спокойной.
– Что вы хотите, Макс?
– О, вечные вопросы? Давайте сначала зададим один простой. С простым ответом. У вас такие должны быть, разве нет?
– На самом деле, нет. Я и сама задаю много вопросов. Постоянно.
– За это вам не платят.
Она улыбнулась.
– Я должен получить ответы.
– Это тяжело, я знаю…
Он рванулся с места и навис над ней, так что она откинулась на стуле.
– Как ты смеешь мне это говорить? Как ты смеешь говорить, что знаешь, как это тяжело. Откуда тебе знать? Это с тобой случалось?
– Нет, – сказала Джейн. – Если вы имеете в виду, умирал ли кто-нибудь, в кого я была влюблена или за кем была замужем, то нет.
– Тогда не надо меня поучать.
– Тогда не надо, пожалуйста, мне угрожать.
– Ты веришь в это? Правда в это веришь? Ты готова умереть за это?
– Вы имеете в виду христианство? Я верю в это, да. Готова ли я за это умереть… Я не знаю, насколько я смелая. Но множество людей погибли за свою веру. И до сих пор погибают.
– Ты веришь, что Иисус воскрес из мертвых?
– Да.
– А молитвы?
– Я не верю, что молитвы – это какое-то магическое заклинание. Мы всегда получаем ответ, но не всегда тот, который хотим.
– Отличная отмазка.
– Так это звучит? Ну просто я не считаю, что молитва – это как письмо Санта Клаусу… «Я хочу… Пожалуйста, можно мне?…»
– Почему Лиззи умерла? Ты можешь на это ответить?
– Нет. Я не знаю… это кажется жестоким, чудовищным, бессмысленным… каким часто кажется весь мир. Каким и является. Я знаю, что мы в состоянии примириться со всем, что с нами происходит, и когда случаются ужасные вещи, Бог всегда с нами посреди этого хаоса.
– Извините, я как-то не заметил. Глупо с моей стороны.
– Давайте я доделаю чай, а потом отвезу вас домой.
– Нет.
– Вам нужна передышка, Макс.
– Я никуда не поеду. Как и ты. До тех пор, пока ваш бог не вернет Лиззи обратно к жизни.
– Он этого не сделает. В нашем разговоре сейчас нет никакого смысла, вы не в том состоянии.
– До тех пор, пока ты не объяснишь мне, почему моя жена умерла, и пока твои молитвы не смогут вернуть ее мне, ты, священница, будешь оставаться здесь, и я буду оставаться здесь. Может быть, всю ночь, может быть, и завтра… Может, пока мы не умрем.
– О чем вы говорите?
– Ни о чем.
– Позвольте мне отвезти вас домой. Если вы хотите что-нибудь мне сказать, выплеснуть свои чувства, что угодно – хорошо, но только не сегодня. Вы не помните себя от горя, а я очень устала. Приходите, и поговорим завтра.
– Я хочу, чтобы ты закрыла дверь… Здесь только одна дверь?
Джейн не знала, что ей делать.
– ОТВЕЧАЙ МНЕ!
– Да. Одна дверь.
– Иди и запри ее. Я буду за тобой смотреть.
– Пожалуйста, успокойтесь.
Он сидел совершенно неподвижно, как будто еле дыша, очень напряженно и сфокусированно.
Она встала.
Он взял ее за руку и повел в сторону двери с такой силой, что сопротивляться было бы бесполезно. Она повернула ключ. Дверь была массивная, без стекла, со старым, тяжелым замком. Был еще и второй засов. Она медленно повернула вниз медную ручку.
– Где твой телефон?
– В кабинете, и есть еще один, в спальне.
– Выключи их из розеток. А сначала дай мне свой мобильный.
Он был в кармане сутаны. Она подумала, как бы ей набрать номер, пока она будет доставать его. Но, прежде чем она смогла это сделать, Макс схватил ее за запястье, а другой рукой отыскал в кармане телефон, достал его и выключил.
– Теперь остальные.
Они пошли в кабинет, потом к розетке рядом с ее кроватью.
– На окнах есть замки?
– Изнутри они запираются, да.
– Они сейчас заперты?
– Да.
– А теперь я бы хотел выпить чаю, пожалуйста. И чего-нибудь перекусить. Ты мне обещала.
– Хорошо, Макс, но, пожалуйста, вы этим ничего не достигнете, это…
Он молча стоял и ждал. Она пошла вперед, на кухню, он последовал за ней. Потом он закрыл дверь, придвинул к ней стул и сел на него. Она вспомнила, что случилось с ее матерью – как они забрали все и стукнули ее по голове. Она посмотрела на Макса Джеймсона. Нет, это было не то. Тут было нечто другое.
– Я должна вам кое-что рассказать. – Она услышала, что ее собственный голос стал хриплым, будто у нее встало что-то поперек горла. Это был страх. – Недавно мне пришлось срочно поехать в Лондон… Мне позвонила моя мать… Она детский психиатр, живет одна. Когда я до нее доехала, то обнаружила, что дом перевернут вверх дном, многое украдено… а моя мать лежит на полу в луже собственной крови. Она застала их врасплох. Они думали, что дом пустой. Мне тогда стало очень, очень страшно. Я… Я до сих пор не могу выкинуть это из головы. А теперь вы. Это…
– Я не грабитель. Мне здесь ничего не нужно.
– Я не понимаю, что вам нужно.
– Ответы.
– Простых ответов у меня нет, Макс.
– Чудеса.
– Если бы я могла вернуть вам Лиззи, я бы так и сделала… Я не могу. Это так не работает. Бог так не работает. Это сложно.
Она сама удивлялась тому, что говорит. Она всегда ощущала, что, совсем наоборот, все не сложно, а просто. Не легко, никогда не легко, но невероятно просто. Теперь она как будто ничего не знала наверняка. В ее голове все смешалось.
Не говори ничего. Не говори ничего. Просто делай.
