Герцог наклонил голову и посмотрел на конец трубки.
– Удобно и эффективно, – объявил он. – Умно спроектировано.
Кайнс нагнулся, чтобы осмотреть гермозастежки на ногах.
– Моча и кал обрабатываются в карманах на ягодицах, – сказал он. Поднимаясь, пощупал воротник, поднял клапан. – В открытой пустыне этот фильтр прикрывает лицо. Нософильтры вставляются в ноздри, их заглушки способствуют плотной подгонке. Вдыхайте через фильтр на рту, выдыхайте через носовую трубку. В хорошем, исправном костюме, изготовленном фрименами, вы теряете не более наперстка жидкости в день, даже если вам предстоит провести его в Великом Эрге.
– Наперсток в день, – повторил герцог.
Нажав пальцем на лобовую накладку костюма, Кайнс сказал:
– Она может натирать. Если будет раздражать, пожалуйста, скажите мне – я подтяну ее чуть повыше.
– Благодарю, – отозвался герцог.
Он пошевелил плечами, когда Кайнс отошел на шаг. Костюм теперь казался удобным и не мешал движениям.
Кайнс повернулся к Полу:
– Что же, парень, теперь глянем и на тебя.
«Хороший человек, придется, правда, научить его правильно обращаться», – подумал герцог.
Пока Кайнс обследовал костюм, Пол стоял не шевелясь. Этот скрипящий гладкий костюм он натягивал на себя со странным чувством. Его сознание говорило, что никогда не приходилось ему до сих пор надевать конденскостюм, и все-таки каждое новое прикосновение адгезионных лент под руководством неопытного Гарни казалось инстинктивным, естественным. Затягивая потуже грудь, чтобы добиться максимального нагнетающего эффекта от дыхательных движений, он знал, что делает и почему. Туго затянув ткань на шее и накладку на лбу, он понимал, что нужно это, чтобы избежать появления водянистых мозолей.
Кайнс выпрямился, озадаченно шагнул назад.
– Ты уже носил конденскостюм? – спросил он.
– Нет, я надеваю его впервые.
– Значит, кто-то отрегулировал его?
– Нет.
– Твои пустынные сапоги опущены на лодыжках. Кто сказал тебе так сделать?
– Просто… по-моему, так правильно.
– Действительно, так правильно.
Кайнс тронул щеку, припоминая легенду: «Он будет ведать пути ваши, словно рожденный на них».
– Мы теряем время, – сказал герцог, показав на ожидающий топтер, и направился к нему первым, ответив кивком на приветствие часового. Опустившись на место пилота, он застегнул ремни безопасности, проверил панель управления и приборы. Аппарат покачивался, пока остальные забирались внутрь.
Кайнс пристегнулся, оглядел комфортабельную кабину, мягкие подушки, серо-зеленую обшивку, поблескивающие приборы. Прохладный и чистый воздух омыл его легкие, едва двери захлопнулись и ожили кондиционеры.
«Слишком уж мягко здесь», – подумал он.
– Все в порядке, сир, – доложил Холлик.
Лето подал мощность на крылья, посмотрел, как они поднимаются и опускаются, – раз, другой. И вот топтер был уже метрах в десяти над землей – перья на крыльях плотно сложены, задние реактивные двигатели со свистом разгоняют машину по крутой дуге.
– К югу-востоку за Барьер, – сказал Кайнс. – Я сказал руководителю пустынных работ сосредоточить оборудование там.
– Хорошо.
Герцог развернулся к воздушному эскорту, аппараты окружили орнитоптер, защищая его. Они направились на юго-восток.
– Конструкция и технология изготовления свидетельствуют о высоком уровне знаний.
– Когда-нибудь я покажу вам фабрику одного из ситчей, – проговорил Кайнс.
– Это будет интересно, – сказал герцог. – Я знаю, такие костюмы изготавливаются еще и в некоторых гарнизонных городках.
– Грубые подделки, – сказал Кайнс, – любой из жителей Дюны, если он только ценит свою шкуру, носит костюм пустынной работы.
– И потеря воды в таком костюме не более наперстка в день?
– Если костюм надет правильно – шапочка сидит плотно и все прочие гермоуплотнения в порядке – основным источником потерь воды останутся ладони, – объяснил Кайнс. – Можно носить и перчатки, если вы не собираетесь делать что-нибудь особенное. Фримены в пустыне чаще натирают руки соком креозотового кустарника. Он уменьшает потливость.
Герцог глянул налево, на изломанный горный ландшафт под собою, на разрывы ущелий, желто-коричневые полосы, пересеченные черными линиями трещин. Словно кто-то уронил все это с большой высоты, да так и оставил обломки на месте.
Они пересекли неглубокий бассейн, четкая линия очерчивала песчаный язык, впадавший в него из каньона в северной части. Песок тянул свои пальцы в котловину – сухая песчаная дельта на темной скале.
Кайнс откинулся назад, думая о пропитанной водой плоти под этими костюмами. Поверх балахонов они надели пояса щитов, на поясах – капсульные станнеры, на шеях – монетки передатчиков срочного оповещения. И у герцога, и у сына в наручных ножнах виднелись ножи. Ножны были заношены. Вид этих людей удивил Кайнса странной смесью мягкости и мощи. Они совсем не походили на Харконненов.
– В вашем донесении, когда настанет пора уведомить Императора о смене правительства на планете, вы сообщите, что мы соблюдали правила? – спросил Лето. Он глянул на Кайнса, потом снова вперед, на приборную панель.
– Харконнены ушли, вы пришли, – ответил Кайнс.
– И все в порядке? – спросил Лето.
Челюсти Кайнса напряглись:
– Как планетолог и судья перемены я непосредственно подчиняюсь Империи… милорд.
Герцог мрачно улыбнулся:
– Но мы оба представляем себе действительное положение дел.
– Я напоминаю вам, что его величество поддерживает мою работу.
– В самом деле? И в чем же она заключается?
В наступившем молчании Полу подумалось: «Он слишком поспешно навалился на этого Кайнса». Пол глянул на Холлика, но менестрель-воин смотрел вниз, на пустынный ландшафт.
– Вы, конечно, имеете в виду мои функции планетолога? – жестко проговорил Кайнс.
– Естественно.
– В основном это биология и ботаника сухих земель и кое-какие геологические работы – бурение коры, эксперименты. Возможности одной планеты трудно исчерпать.
– Вы проводите исследования специи?
Кайнс повернулся, Пол обратил внимание на суровую линию щеки.
– Любопытный вопрос, милорд.
– Имейте в виду, Кайнс, теперь это мой файф. И мои методы иные, чем у Дома Харконненов. Пока я знаю результаты ваших исследований, я спокоен. – Он посмотрел на планетолога. – Харконнены не поощряли работ в этой области, не так ли?
Кайнс глянул назад, не отвечая.
– Можете говорить открыто, – сказал герцог, – не опасаясь за свою жизнь.
– Императорский суд отсюда действительно далеко, – пробормотал Кайнс, думая: «Чего добивается от меня этот мягкий, налитый водой пришелец? Неужели он считает меня дураком, способным записаться к нему на службу».
Не отрывая глаз от курса, герцог сухо усмехнулся:
– Слышу кислую нотку в вашем голосе, сэр. Мол, явились на планету с толпой ручных убийц, не так ли? Да еще хотят, чтобы все тут же признали, что они не Харконнены.
– Читал я вашу пропаганду, которой вы затопили деревни и ситчи, – ответил Кайнс. – Люби?те доброго герцога! Ваш корпус про…
– Эй, там! – рявкнул Холлик. Оторвавшись от окна, он наклонился вперед.
Пол положил ладонь на руку Холлика.
– Гарни, – сказал герцог и обернулся, – этот человек слишком долго прожил под пятой Харконненов.
Холлик осел назад:
– Эйя!
– Ваш Хават человек умелый, – сказал Кайнс, – но цель его достаточно ясна.
– Значит, вы откроете нам эти базы.
Кайнс резко ответил:
– Они – собственность Его Императорского Величества.
– Но их же не используют!
– Их можно будет использовать.
– Разве его величество соперничает со мной?
Кайнс твердо глянул на герцога:
– Арракис мог бы стать раем, если его правители умерили бы прыть в погоне за специей.
«На мой вопрос он не ответил», – подумал герцог и спросил:
– Неужели планета может стать раем за так, бесплатно?
– Зачем деньги, – отвечал Кайнс, – если на них нельзя купить необходимого?
«Именно», – подумал герцог и произнес:
– Обсудим это потом. Как раз сейчас мы, похоже, вылетаем за пределы Барьера? Лететь тем же самым курсом?
– Тем же самым, – пробормотал Кайнс.
Пол выглянул из окна. Каменные развалины под ними стали уступать место мягким складкам, резким обрывом переходившим в каменную равнину. За обрывом до горизонта громоздились полумесяцы дюн, и то тут, то там на песке виднелся темный мазок, неровное пятно, а может быть, это проступали скалы. В нагретом воздухе Пол не мог точно разглядеть.
– Есть внизу какие-нибудь растения? – спросил он.
– Немного, – отвечал Кайнс. – Зона жизни этих широт в основном образована теми, кого мы зовем «малые похитители влаги». Они нападают друг на друга, отнимая выступившие капли росы. Некоторые участки пустыни просто кишат жизнью. И все они научились выживать в этих условиях. Если вы затеряетесь где-то внизу, придется или приспособиться к этой жизни, или умереть.
– Значит, придется… красть воду друг у друга? – поинтересовался Пол. Мысль эта взбесила мальчика, и тон выдал его возмущение.
– Бывает и так, – отвечал Кайнс, – но я хотел сказать несколько иное. Видите ли, моя планета требует особого отношения к влаге. Ее приходится все время искать. Нельзя терять ничего, в чем есть хоть немного воды.
«…моя планета!» – подумал герцог.
– Возьмите градуса на два к югу, милорд, – сказал Кайнс, – с запада надвигается песчаный ветер.
Герцог кивнул. Он уже заметил вздыбившееся светло-коричневое облако пыли. Лето чуть накренил топтер, замечая на крыльях догонявшего эскорта молочно-оранжевые блики рассеянного пылью солнечного света.
– Обойдем бурю по краю, – сказал Кайнс.
– Этот песок, должно быть, и впрямь опасен, если влететь прямо в облако, – заметил Пол. – Неужели он может разъесть даже самый прочный металл?
– На такой высоте это не песок, а пыль, – ответил Кайнс, – опасны отсутствие видимости, воздушные ямы, засорения воздухозаборников.
– А мы сегодня увидим настоящий добывающий комбайн? – спросил Пол.
– Весьма вероятно, – отвечал Кайнс.
Пол откинулся назад, вопросов он более не задавал, пытаясь в состоянии сверхвосприятия, как учила его мать, зарегистрировать личность планетолога. Кайнс был записан теперь в его памяти: тон голоса, черты лица, каждый жест. Небольшой бугорок на левом рукаве балахона – там нож в ручных ножнах. Грудь тоже странно вздымалась. Говорили, что в пустыне на поясе носят необходимые вещи. Судя по всему, под балахоном скрывалась всякая всячина, но никак уж не силовой щит. На шее одеяние Кайнса было сколото медной булавкой с гравированным зверьком наподобие зайца. Другая булавка со схожим изображением свисала с уголка капюшона, отброшенного за плечи.
Холлик повертелся в своем кресле рядом с Полом, потянулся назад и извлек оттуда свой бализет. Пока Холлик настраивал инструмент, Кайнс оглядывался по сторонам, а потом все свое внимание уделил курсу.
– Что бы вы хотели услышать, юный господин? – спросил Холлик.
– Выбирай сам, Гарни, – ответил Пол.
Холлик приложил ухо к деке, тронул струну и мягко пропел:
