Элис нахмурилась, глядя на меня.
– Они никогда не охотятся здесь. Ты же знаешь.
Но названый брат Джаспера и его возлюбленная, миниатюрная вампирша, не такие, как мы; они охотятся обычным способом. Когда рядом Белла, им нельзя доверять.
– Когда? – резко спросил я.
Она недовольно поджала губы, но дала ответ, которого я потребовал. «В понедельник утром. Беллу никто не тронет».
– Да, – согласился я и отвернулся от нее. – Ты готов, Эмметт?
– А я думал, мы уезжаем утром.
– Мы возвращаемся к полуночи в воскресенье. А когда уедем, решать только нам.
– Ладно, годится. Дай мне сперва попрощаться с Роз.
– Конечно. – Судя по настроению Розали, прощание будет коротким.
«Ты правда рехнулся, Эдвард», – мысленно заявил он, направляясь к задней двери.
– Похоже на то.
– Сыграй мне еще раз ту новую песню, – попросила Эсме.
– Если хочешь, – согласился я, хотя и не горел желанием следовать мелодии вплоть до неизбежного финала, причиняющего мне непривычную боль. Подумав немного, я вытащил из кармана крышку от бутылки лимонада и положил ее на пустующий пюпитр. Оно немного помогло – мое маленькое напоминание о том, как она сказала «да».
Я кивнул самому себе и начал играть.
Эсме и Элис переглянулись, но ни о чем не спросили.
– Неужели тебе никогда не объясняли, что с едой не играют? – окликнул я Эмметта.
– А, Эдвард! – закричал он в ответ, ухмыляясь и помахав мне рукой. Пользуясь тем, что он отвлекся, медведь хватил его тяжелой лапой по груди. Острые когти располосовали рубашку и взвизгнули, как ножи по стали, раздирая кожу.
Медведь тонко взвыл.
«Ах, черт, рубашку мне Роз подарила!»
Эмметт ответил разъяренному зверю грозным рыком.
Я вздохнул, усаживаясь на подходящий валун. Развлечение могло затянуться.
Но Эмметт уже почти закончил. Он позволил медведю попытаться снести ему голову еще одним взмахом лапы, засмеялся, легко отбивая удар так, что зверь пошатнулся и попятился. Медведь взревел, и Эмметт тоже взревел сквозь смех. Потом кинулся на зверя, который на задних лапах возвышался над ним на целую голову, и они, сплетясь в клубок, покатились по земле, попутно сбив солидную ель. Рычание медведя оборвалось, сменившись клокотанием.
Через несколько минут Эмметт рысцой подбежал к тому месту, где ждал его я. Его рубашка была непоправимо испорчена – разодранная и окровавленная, липкая от древесной смолы и сока, облепленная шерстью. Кудрявая шевелюра Эмметта выглядела не лучше. На лице расплылась широченная ухмылка.
– Вот этот был мощный. Я почти почувствовал, как он меня когтит.
– Ты прямо как ребенок, Эмметт.
Он окинул взглядом мою выглаженную и чистую белую рубашку на пуговицах.
– Ты что, так и не выследил ту пуму?
– Выследил, само собой. Просто я не питаюсь по-дикарски.
Эмметт разразился гулким хохотом.
– Вот были бы они посильнее! А то не так весело.
– Никто и не обещал тебе драк с едой.
– Ага, но с кем еще мне драться? Вы с Элис жульничаете, Роз запрещает портить ей прическу, а Эсме сердится, стоит нам с Джаспером сцепиться всерьез.
– Жизнь – боль, как ни крути, да?
Эмметт ухмыльнулся и перенес вес тела на другую ногу так, что внезапно принял стойку для атаки.
– Ну же, Эдвард! Просто выключись на минутку и дерись честно.
– Это не выключается, – напомнил я.
– Знать бы, как эта человеческая девчонка отгораживается от тебя, – задумался Эмметт. – Может, она и мне что-нибудь подскажет.
Мое благодушие как ветром сдуло.
– Держись от нее подальше, – зарычал я сквозь зубы.
– Ути-пути!
Я вздохнул. Эмметт сел рядом со мной на камень.
– Извини. Понимаю, тебе сейчас трудно. И я правда стараюсь быть не таким толстокожим дебилом, как обычно, но поскольку это вроде как мое естественное состояние…
Он умолк, ожидая, что я засмеюсь над его шуткой, потом скорчил гримасу.
«Вечно такой серьезный. Что тебя гложет на этот раз?»
– Думаю о ней. Вообще-то сильно переживаю.
– Было бы о чем тревожиться! Ты же здесь. – Он расхохотался.
Я сделал вид, будто не слышал и эту шутку, но ответил на его вопрос:
– Ты когда-нибудь задумывался о том, насколько они уязвимы? Сколько плохого может случиться со смертным?
– Да нет. Но я, кажется, понимаю, о чем ты. В первый раз я тоже был не соперник медведю, ведь так?
– Медведи, – пробормотал я, добавляя новый пункт в и без того огромный список. – Такое возможно только с ее везением. Медведь забрел в город. И конечно, прямиком к Белле.
Эмметт хмыкнул.
– Послушать тебя, так ты свихнулся. Сам хоть понимаешь?
– А ты представь на минутку, Эмметт, что Розали – человек. И что она может столкнуться с медведем… или попасть под машину… или под удар молнии… или свалиться с лестницы… или заболеть – тяжело заболеть! – Слова рвались из меня бурным потоком. Выплескивать их было облегчением – после того, как они все выходные точили меня изнутри. – Да еще пожары, землетрясения и смерчи! Бр-р! Когда ты в последний раз смотрел новости? Ты хоть видел, сколько всего может случиться с ними? А ограбления и убийства?.. – Я стиснул зубы, и вдруг меня привела в такую ярость сама мысль о том, что ей может навредить другой человек, что перехватило дыхание.
– Эй, эй, притормози-ка, парень. Она живет в Форксе – или забыл? Значит, и под дождь попадет. – Он пожал плечами.
– По-моему, ей крупно не везет по жизни, Эмметт, точно тебе говорю. Доказательства налицо. Из всех городов мира, где она могла поселиться, она попала в тот, где существенный процент населения составляют вампиры.
– Да, но мы вегетарианцы. Какое же это невезение – наоборот, удача!
– При ее-то запахе? Явное невезение. И то, как действует ее запах на меня, – тоже. – Я с негодованием уставился на свои руки, вновь возненавидев их.
– Вот только собой ты владеешь лучше, чем кто-либо, если не считать Карлайла. Опять повезло.
– А фургон?
– Просто несчастный случай.
– Видел бы ты, как он надвигался на нее, Эм, – едет и едет. Готов поклясться, она притягивала его, будто магнит.
– Но ты же был там. Значит, и это удача.
– Думаешь? А если в человека влюбился вампир – разве это не худшее из всех возможных невезений?
Эмметт умолк и на время задумался. Он представил себе Беллу, и этот образ оставил его равнодушным. «Вот честно, ничего привлекательного не вижу».
– Ну а я не вижу ничего соблазнительного в Розали, – огрызнулся я. – Вот честно, мороки с ней больше, чем стоит смазливая мордашка.
Эмметт хмыкнул.
– Вряд ли ты мне расскажешь…
– Я не знаю, что с ней стряслось, Эмметт, – соврал я с внезапной широкой ухмылкой.
Его намерение я увидел как раз вовремя, чтобы мобилизоваться. Он попытался спихнуть меня с камня, и в камне между нами с грохотом образовалась трещина.
– Жулик, – буркнул он.
Я ждал, когда он повторит попытку, но его мысли приняли другое направление. Он снова представил себе лицо Беллы, только белее обычного, с ярко-красными глазами.
– Нет, – сдавленно выговорил я.
– Зато избавишься от всех тревог насчет смертности – так? И убивать ее тебе не захочется. Лучше не придумаешь.
– Для меня? Или для нее?
– Для тебя, – легко ответил он тоном, подразумевающим «конечно же».
Я невесело рассмеялся.
– Ответ неверный.
– Я особо не возражал, – напомнил он мне.
– Розали возражала.
Он вздохнул. Мы оба знали, что Розали на все пойдет и все отдаст, лишь бы снова стать человеком. Все, что угодно. Даже Эмметта.
– Да, возражала, – тихо согласился он.
– Я не могу… не должен… и не собираюсь губить жизнь Беллы. Неужели ты считал бы иначе, если бы речь шла о Розали?
Эмметт задумался. «Ты правда… любишь ее?»
– Я даже описать свои чувства не могу, Эм. Вдруг эта девушка стала для меня целым миром. И больше я уже не вижу смысла в остальном мире без нее.
«Но при этом не хочешь обратить ее? Эдвард, вечно она жить не будет».
– Да знаю, – простонал я.
«И она, как ты сам говоришь, вроде как хрупкая».
– Поверь, это я тоже знаю.
Эмметту недоставало тактичности, в деликатных разговорах он был не силен. И теперь терзался, всеми силами стараясь избежать оскорблений.
«Ты хотя бы дотронуться до нее можешь? В смысле, если ты любишь ее… тебе ведь хочется к ней, ну, прикасаться?»
Эмметта и Розали объединяла страстная плотская любовь. Ему было трудно понять, как можно любить без физической близости.
Я вздохнул.
– Об этом я даже подумать не могу, Эмметт.
«Ого. И что же тогда тебе остается?»
– Не знаю, – шепнул я. – Я пытаюсь придумать способ… расстаться с ней. И представить себе не могу, как заставить себя держаться от нее подальше.
Внезапно я, донельзя обрадованный, понял, что остаться с ней будет правильно – по крайней мере, теперь, когда Питер и Шарлотта уже в пути. На некоторое время находиться здесь со мной ей будет безопаснее, чем если я уеду. Я мог стать ее неожиданным временным защитником.
От этой мысли мне стало тревожно. Захотелось поскорее вернуться, чтобы играть роль защитника как можно дольше.
Эмметт заметил, как я переменился в лице. «О чем думаешь?»
